Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев

тропинки между ухоженными лужайками и парковки для машин. О советском прошлом района не напоминало совсем ничего. Старая «Малинка» словно провалилась сквозь землю, а на ее месте вдруг появилось элитное жилье точь-в-точь из рекламных журналов.

Впрочем, народу на улицах было немного. Я заметил впереди себя молодую женщину, катившую коляску. Подошел, спросил по-нагорски: «Здравствуйте. Вы знаете Дарью Влученга?». Она лишь развела руками, во взгляде читалось непонимание, словно я говорил на неизвестном ей языке. Я останавливал других незнакомцев – все без толку. Задумчивость во взгляде всегда завершалась медленными покачиваниями головы. Они ничего не говорили, только кивали. В конце концов, в беседе с курносым пареньком, я стал беспорядочно выкривать все фразы на иностранных языках, которые знал. После вопля на немецком лицо моего собеседника посветлело, и он радостно спросил: «Шпрехен зи Дойч?». «Найн, найн» обескураженно выдохнул я. Что здесь происходило? «Малинка» превратилась в Баден-Баден для европейцев?

Единственная зацепка, что у меня была – визитка, оставленная Дарьей. Я потянулся к заднему карману, как вдруг ладонь и руку в области плеча словно сжало тисками. Я не успел понять, что происходит, как сильная хватка вывернула мою ладонь тыльной стороной вверх, заставив согнуться и присесть на колени. Крепкие руки потащили туловище куда-то вбок, одновременно с этим довольно чувствительно надавив на локтевой сустав. Я издал короткое «ой», а потом опустился грудью на землю, лицом к шершавой брусчатке. В финальном аккорде моего унизительного подчинения некто прочно уселся на меня сверху.

– Отпусти! – беспомощно стуча свободной ладонью по брусчатке, взмолился я.

«Как ты жалок. Даже побитая собачонка воет более грозно. Потерял хватку, Андрей»

Слова подействовали. Ладонь освободилась, а в поле зрения передо мной появилась пара крепких черных берцов. Так же резко как прижали меня к земле, крепкие руки потянули вверх, и тогда я уже смог как следует разглядеть нападавшего.

Одет он был странно для этого места. В кондо точно не жил, а будто спустился с гор. Причем, из афганских. Колючие глаза смотрели поверх обмотанной вокруг шеи арафатки. На плечи была накинута серая плотная куртка с нашивкой на груди. Я прочитал на бляшке: Sun & Son Security. Он поднял правую руку, из-под нее вынырнул ствол АК-47. Сердце ощутимо подпрыгнуло в груди. Но мужчина лишь накинул ремень оружия через плечо, опустив ствол вниз. Дал команду своим напарникам, которые все это время стояли позади меня. Языка я не понял: это точно был не русский и не нагорский. Меня легко, но настойчиво толкнули в спину.

Мы пошли по брусчатке вслед за человеком с АК. Видимо, он был их лидером. Только кого – «их»? Это точно была не милиция – парни Бориса не носили огнестрельного оружия. Другой вопрос: куда меня вели? Я бросил взгляд обратно через плечо – да уж, порядочные амбалы, у которых жестокое военное прошлое читалось на лице в форме глубоких шрамов.

«Думаешь, они расстреляют тебя у стенки? Или будут сначала пытать? А в этой Нагоре веселее, чем я думал. И не думай, что обойдешься без меня»

В конце концов, мы подошли к невысокому серому зданию, что располагалось чуть в стороне от дороги, скрытое деревьями. Вошли внутрь, и я оказался в полутемной комнате без единого окна. Посередине, в конусе света, стояли два стула. Под одним из них на полу виднелись засохшие темные пятна. Не хотелось задумываться, что это было. Громилы усадили меня как раз на этот стул, крепко сжав запястья за спиной. Главарь в арафатке неторопливо опустился на стул напротив. В наступившей тишине было слышно, как где-то капала вода.

– Можно спросить, зачем мы здесь? – прервал я гнетущую тишину. – Вы не из милиции, судя по оружию. Или этот автомат игрушечный?

Он ответил молчанием. Только смотрел на меня, не отводя взгляда и не моргая. Я не выдержал и перевел глаза в сторону. Тогда он усмехнулся, встал со стула и протянул мне большую грубую ладонь.

– Меня зовут Зоран, – представился с неожиданным дружелюбием в голосе, – Русский, так?

Наверно, понял по акценту. Спрашивал-то я по-нагорски.

– Да, – ответил я осторожно, но руки не подал, – Андрей меня зовут.

– Это место тебя пугает. Я вижу страх в твоих глазах. Но не волнуйся, Андрей. Мы охраняем «Малинку». Близко горы, а сам знаешь, что там.

– Вот как раз не знаю. А разве не милиция защищает Нагору?

При слове «милиция» лицо Зорана исказила кривая усмешка. Он наклонился совсем близко к моему лицу так, что я увидел прожилки вен в белках глаз. Один из краев арафатки спал с шеи, и мое внимание сразу привлек длинный косой шрам в форме стрелы точно под его правой скулой. Выглядело, будто след от сильного ожога.

– А что сделает твоя милиция? – сухим голосом спросил Зоран, – Что она сделает, когда солдат с оружием заберет твою мать, твоих братьев? Поставит к стенке, а потом выстрелит в затылок? А ты будешь смотреть, зная, что следующая очередь – твоя?

«Ха-ха-ха! Мне нравится этот парень!

Забудь, что я говорил – мы с ним точно подружимся! А впрочем… кого-то он мне напоминает…»

– Нагора – отличная страна, – продолжал Зоран, – Тихая, мирная. А кругом такая красота… На Кират похоже, мой родной город. Слышал про Кират, Андрей?

– Кажется… Бывшая Югославия?

– О да. В начале 90-х это уже была Босния. Я родился и вырос в Кирате с двумя братьями и сестрой. Отец любил водить нас по лесам. А по вечерам мама готовила для нас долму. Я до сих пор помню аромат этой долмы. Ты пробовал когда-нибудь?

– Кажется…

– Может и пробовал, – быстро перебил Зоран. Говорил он сейчас очень возбужденно и с силой в голосе, – Но ты не пробовал ту долму, что моя мать готовила. Это было самое вкусное блюдо на свете! Словом, мы жили и ни о чем не заботились. Конечно, слышали про войну, но думали, что она далеко от нас. Думали, что Европа нам поможет. Но вот однажды в наш город пришли солдаты с оружием.

Зоран прервал рассказ и вдруг резко сбросил с плеча АК. В груди у меня сразу стало тесно. Я инстинктивно поежился и заерзал на стуле. В ответ на мою реакцию Зоран улыбнулся. Осмотрел с интересом автомат, словно видел его впервые в жизни.

– Какая все-таки разница между безоружным и человеком с автоматом, – произнес он, – Стоит ему направить на тебя ствол – и ты в его власти. Вот и мы были беспомощными, когда в Кират пришли солдаты. У нас не