Ведьма. Избранница Волка - Хэля Хармон

из разрывов в одежде остовами костей… Его волокли многосуставчатые длинные лапы-щупальца и короткие цепкие лапы-обрубки спрутов. Их склизкие тела перетекали, почти не подминая мягкую почву…

“У тебя час” — произнес тот, кто проник в Валино сознание, прежде чем картинка померкла.

Конечно, она побежала. Старательно создавая правильные мысли. Ожидаемые врагом мысли: как же можно не бежать? Ее братик, ее малыш. Она его растила. Кровь от крови ее…

Валя резко затормозила в паре метров до ворот кладбища, позволяя спутникам себя догнать.

С того дня, когда Валя с Ольгой и Андреем срезали путь от электрички до дома через сельское кладбище, не прошло и двух недель. Но Вале казалось, что миновала вечность.

И теперь в болезненно-сизых сумерках совсем иная версия Вали собиралась войти в кладбищенские ворота и пересечь запретную для живых людей черту. Да еще провести за собой маленькую армию: трех Стражей — Семенова, Ольгу и Максима.

Казалось бы: вместо затрваленной отцовскими кредиторами нищей студентки, опекающей беспомощного младшего брата и взбалмышную подругу, в долину мертвых идет новая мать рода — юная великая ведьма Валентина.

Почти Гелла. Да не совсем. Прабабушка была самой здешней землей. Самой сутью. Теперь же голос великой Геллы смолк. Помощи не будет. Есть только сама Валя и эти трое. Которых она, скорее всего, ведет на верную смерть.

Валя тяжело вздохнула и остановилась у самых ворот. Чугунный узор ограды изменился. Вместо листьев в неверном свете бликовал орнамент в виде чьих-то извитых щупалец, колец и завихрений, узор казался текучим. Как будто множество черных скользких змей встали на хвосты и сплелись, отсекая обитель мертвых от спящего поселка.

На Валю на мгновенье накатила тягучая тоска, захотелось расплакаться, развернуться и убежать. К свету в окнах домов. К людям.

Прохладный ветерок короткой пощечиной охлестал ведьму по щекам: соберись!

Валя начертила дрожащим бледным пальцем в темном еще воздухе руну-стрелу. И занесла беспалую ногу для последнего решительного шага. Чтобы опустить ее уже на земле мертвых. Назад пути не было.

Ворота не открылись перед ней. Они расползлись, обвивая гуталиново-черными жгутами умирающую осеннюю траву и рассохшиеся стволы вековых деревьев, набегая чернильной волной на барельефы листьев и амфор в неподвижной части ограды.

Они успели. Первые лучи солнца полоснули кварцевым светом землю, когда ведьма и три волка скрылись за границей кладбища.

Валя не слышала мертвецов. Только шум крови в ушах. Зато она чувствовала как из ноздреватой черной земли в ее беспалые ноги толчками входит сила. Валя не слышала мертвецов. Но они тянулись к ней. Каждый хотел поддержать ее своим холодным, сияющим как осколок льда, кусочком вечности. Они были на ее стороне. Не стороне матери.

Валя уже знала кого увидит у подножия каменного ангела, над заготовленным для нее можжевеловым алтарем. Помимо брата, сестры и десятка струящихся склизких тварей-спрутов.

— Ва-лен-ти-на, — колко прошелестело существо, еле ворочая распухшим языком внутри неживого рта, пришепетывая и спотыкаясь на звуках человеческой речи.

Существо было темным, ослизнившемся, распухшим. На голову выше гигантского волка-Семенова, и тело существа так неестественно косило куда-то вбок, что колени подгибались. Делалось тошнотно и ватно. Это антропоморфное чудовище само по себе было преступлением против законов природы. Перед Валентиной, наследницей Великой Геллы, стоял Проклятый.

— Папа, — спокойно ответила Валя. Как отбила шпажный выпад.

Валя сделала уверенный короткий вдох и медленный выдох. Мир завибрировал. Сердце Вали сбилось с ритма всего однажды — перебой прокатился, как поезд по шпалам, и слился в оглушительный рокот. Голоса мертвых вернулись вместе с запахами на краткий миг приливной волной. Сонмы причитающих мертвецов. Перегной. Сырая земля. Молодая гроза. Рокот перерос в рёв и достиг наконец абсолютной тишины. Валя лишилась слуха в привычном понимании. Валя лишилась глаз. Лишилась тела.

Очертив вокруг себя и отца круг Тишины из ярко зелёного пламени — оттенка юной сочной травы — она прошла точку невозврата.

На прабабушкиной могиле, в круге нездешнего изумрудного огня, оказались заперты Валя и ее отец.

Аркадий Рерих, Проклятый, старший наследник матери сих земель — великой Геллы — скалил на собственную дочь заострившиеся зубы. Водил провалившимся носом. Пялился слепыми глазами-бельмами.

Валя тоже ослепла. Но чтобы видеть друг друга им зрение не требовалось.

Отец дёрнул за ближайшую энергетическую нить, что осталась внутри круга. Чужая сила ухнула в него, ценой чьей-то жизни, наливая свинцом плоть мертвеца-Рериха. В побуревших бесформенных пальцах Проклятый сжимал Гримуар Геллы.

Валя потянулась мыслью к прабабушкиной могиле. Она была здесь, в круге. Но прабабушки больше не было. Только камень и земля.

Каменный Страж — пустоглазый исполин — ангел на надгробие.

Валя коснулась бесплотной рукой распахнутых чёрных крыльев. Глаз-провалов. Глаз-колодцев. Если бы у неё ещё было дыхание — она бы задержала его, как перед прыжком в воду. И рухнула вниз. В самую глубь земли. В сердце смерча. В каменные глаза-провалы.

***

Проклятый занес свинцовую длань. Чтобы порождённая им — недостойная его — ва-лен-ти-на — низверглась в самое ледяное сердце безвременья…

Но Вали в круге не было!

Проклятый не ощущал ее.

Он перевёл глаза-бельма, в которых с трудом угадывался чёрный зрачок, на надгробие старухи-Геллы. И встретил порыв ветра. И сразу следом — удар. Острым каменным крылом — наотмашь.

И ещё порыв ветра — следом. Умывший холодом косую расщелину, пробитую в неживой плоти Проклятого.

Глава 51. Исход

Плоть каменного ангела сидела на Вале как влитая. Ее острые крылья трепетали в застывшем воздухе зеленого круга.

На самом деле, поняла Валя, она никогда не боялась ангела. Она лишь предчувствовала эту секунду. В которую ей придется слиться с ним. Отдать свою жизнь. Свою плоть и стать камнем.

В человеческом понимании — это и есть смерть.

Так что бледная студентка с узкими плечами и хрупкими запястьями боялась каменного стража. Который знаменовал для нее конец всего.

В ее воображении он сносил ей крыльями голову, разрывал плоть.

Быть может не ей?

Кому-то такому же черноволосому и бледному как она? Ее отцу? Пусть он сейчас выглядел как насмешка над естеством, как монстр из миров известного американского писателя, от вида которого люди сходили с ума… Она знала что под бугрящейся скошенной плотью — он там!

И она любит его.

А каменная плоть ангела — это последний рубеж. Валина тонкая броня.

Сейчас Проклятый занесет кривой кинжал с зеленым камнем. И пробьет новую Валину каменную плоть.

Страшно было не это.

Валя предчувствовала: когда граница падет, на