В пасти новой войны - Виктор Поляков

Эдери сглотнул вдруг накопившуюся слюну, представив, что сделает с ним Кенас, если исповедник уличит его во лжи. Или ему покажется, что он это сделал. Смерть оказалось так близко, что он ощутил её костлявые пальцы на своём горле. Как и смертельный холод, сковавший все тело.

– Скоро прибудет Тиагар. Как нам удалось узнать, вы, алгар, вместе с солдатами покинете город завтра на рассвете. А Тиагар займёт ваше место, и тогда мы осадим город.

Вы не сможете вернуться и помочь Туреху, в пути вас атакуют мрачные. Это отборные войска пекхотов. Очень многочисленные. От вас и ваших солдат не осталось бы и следа через час после того, как вы скрылись бы из виду дозорных Туреха и свернули на тракт, ведущий к цитадели Шекхам. Мест, где можно устроить засаду, в этих горах предостаточно.

Алгар так резко выпрямился, что даже мастер пыток вздрогнул от неожиданности. Пройдя к двери, он рывком открыл её и приказал принести подробную карту цитадели Шекхам и её окрестностей. Вернулся он уже с картой.

– Показывай – сказал он, обращаясь к Эдери.

– Вот здесь, – его палец ткнул в местность около башни Хатой. Спутать было невозможно. Около этой башни, построенной неведомо когда неизвестными строителями, несколько дорог примыкали к тракту на южную цитадель шестиугольника. Недалеко отсюда заканчивалась провинция Матаэл, и начинались владения ордена хранительниц.

Сто, а в некоторых местах и триста километров около любой из крепостей шестиугольника, объявлялись зоной особого контроля. Войти туда без ведома ордена на свой страх и риск, значило подвергнуть жизнь нешуточной опасности.

– Неплохое место. С боков горы, впереди узкий проход. Завалить камнями проходы впереди, сзади, заставив солдат лезть на скалы и, если удастся, опрокинуть на них башню. А потом добить, – Кенас говорил сам с собой, но Эдери внимательно вслушивался в каждое слово, надеясь, что алгар ошибётся, и он подскажет ему что-нибудь, что в будущем, возможно, смягчит его участь. Но алгар не ошибался.

– Объясни мне, как пекхотам удалось пройти мимо цитадели? И, вообще, что они представляют из себя?

– Пекхоты. Я больше знаю о них со слов других. Я видел одного всего раз. Уже давно, когда ещё с отцом посещал Шекхам. Недалеко от цитадели нашли обессилевшего, израненного человека. Человека. Именно так показалось с первого взгляда. Нет. Внешне они ничем не отличаются от нас, но душа этих существ…

Понимаете, им незнакомы чувства. Они всегда абсолютно невозмутимы и скрытны. Скорее куклы. Об их жестокости ходят легенды среди пустынников, так же, как и об их достижениях. У них есть оружие, напоминающее трубки и стреляющее маленькими кусочками какого-то мягкого металла. При этом раздаётся грохот. Лучник, конечно, стреляет чаще и точнее, но хорошо обращаться с луком нужно учиться много лет и иметь недюжинную силу. А с таким оружием можно научиться обращаться за неделю. И оно более точное и дальнобойное чем лук. Причём с пятидесяти шагов пробивает броню траэти.

Эдери понял, что сказал что-то лишнее, но было уже поздно.

– Откуда ты это знаешь? – алгар положил на стол сцепленные в замок руки.

– Мне потом сказали, что та женщина была нанята специально. И траэти вместе с похищенными доспехами пропал. Именно на нем испытывали это оружие, желая узнать его возможности.

– Животное! С твоей помощью готовились убивать людей, а ты молчал? – алгар с силой ударил кулаком по столу и Эдери сжался, ожидая избиения. Но Кенасу удалось взять себя в руки. Он махнул рукой наместнику и тот продолжил.

– Так же мне доподлинно известно, что сейчас на подходе к цитадели огромное орудие. Размером оно во много раз превышает киттару и стреляет всего пять-шесть раз в сутки. Но как стреляет! – Эдери не мог скрыть восхищения. – В радиусе ста метров не остаётся ничего живого, а дальность её просто поразительна. Уж точно не меньше, чем у киттары.

Я удивлюсь, если ей не удастся пробить стены цитадели. Но даже если и не получится, то Шекхам останется в осаде, Нурима выставил третью и четвёртую стаи. И это только первая волна. Они в любом случае её возьмут. Матаэл обречена стать частью керганата. Мне удалось скрыть новый проход в горах, а теперь слишком поздно, чтобы попытаться что-либо изменить. Именно через этот проход «Мрачные» прошли мимо цитадели. Через него же пройдёт и первая стая Нурима.

– Покажи, где находится этот проход, – Кенас снова придвинул карту и, дождавшись, когда Эдери найдёт место, отметил его. Свернув её в рулон, он встал.

– Хорошо. То, что нужно, я узнал, – он обратился к Дахиру, – надеюсь, вы не будете возражать, если я не передам его вам. Думаю, живой он опаснее.

– Нет, я возражать не буду. Согласно третьей статье закона Ахерона, за «действия, повлёкшие за собой ущерб обороноспособности империи…» предусматривается наказание до тридцати лет каторжных работ. Согласно седьмой статье закона Ахерона «прямая или косвенная измена присяге высших должностных лиц империи…» грозит наказанием в виде лишения должности и каторжными работами на срок до двадцати пяти лет. Одиннадцатая статья закона Ахерона гласит, что «Шпионаж в пользу другого государства, повлёкший за собой ущерб целостности империи» карается смертью. А двенадцатая статья закона империи говорит о наказании за «сокрытие высшими должностными лицами информации или иных действий, повлёкших за собой гибель людей». Это наказание – смерть. Он там ещё много чего нарушил. Воровство, взяточничество…

В общем, я не думаю, что ему даже стоить зачитывать приговор. Я бы прям сейчас сам его убил.

Дахир посмотрел на Эдери в ожидании какой-либо просьбы от человека, только сейчас осознавшего, что он уже мёртв. Но наместник молчал. Через минуту Дахир, так и не дождавшись реакции Эдери, собрался уходить, но приговорённый остановил его.

– Я хочу чтобы никто не узнал об… – он запнулся, не в силах выдавить из себя слово «измена», – просто пропал человек и все. Может быть за информацию, которую я вам дал, вы не станете покрывать позором моё имя? Я не хочу, чтобы мои дети краснели при его упоминании. Это возможно?

Бледный свет факелов колыхнулся, и Эдери показалось, что тёплые лучи солнца коснулись его измученной души, пробившись сквозь толщу вечной ночи и каменные стены помещения, когда он услышал такой желанный ответ. Его даже не омрачило добавление к нему. Перед тем, как пронзить его грудь, алгар сказал: «Но не потому, что ты просишь об этом, а потому, что иначе могут возникнуть вопросы. Очень нехорошие вопросы».

Через несколько минут ввели другого человека. Он все ещё придерживал раненую руку, но увидев в углу мёртвого Эдери, сплошь покрытого синяками и ссадинами, с глубокой раной на груди, из которой вытекло на пол уже немало крови, замер, как вкопанный, и забыл о боли.

– Ну что? Будем говорить? – Кенас сквозь смех говорил с человеком, которого один вид мёртвого сообщника привёл в ужас.

– Ты видишь, мы шутить не собираемся.

– Я все скажу, только сжальтесь, – прошептал тот.