Возвращая к жизни - Рэдклифф

Когда мягкий стук закрывшейся двери возвестил о том, что Бо ушла, Али продолжала сидеть за столом, пытаясь разобраться в своих сумбурных чувствах. В доме вдруг стало слишком тихо и слишком пусто. После душа Али надела старую хлопковую футболку с длинным рукавом и свободные джинсы, но все равно, ей вдруг стало холодно, и она, скрестив руки, потерла себе плечи.

Тебе понравилось со мной целоваться, и это не дает тебе покоя.

Вот наглая зараза! Ясное дело, ей понравилось с ней целоваться. Кому бы не понравилось? Бо была просто потрясающа со своим сладострастным ртом и бесподобным телом. Бо так легко реагировала на ласки, была такой страстной, наполненной энергией. Чувствуя ее желание, Али возбуждалась так, как никогда прежде. Она закрыла глаза и подперла лоб рукой. Может, ей просто нужно было дать себе отдых? Последние сутки в ее жизни оказались какими-то кошмарными американскими горками: все началось с паники и боли в травматологии, а закончилось чуть ли не измененным состоянием сознания, в котором она поддалась абсолютно чуждым для нее желаниям. У нее явно было что-то с головой вчера. Поцелуи с Бо Кросс здесь ни при чем. И если ей не хотелось, чтобы ее жизнь вышла из колеи и наполнилась сложностями из-за женщины, которая гарантированно несла с собой хаос, это вовсе не означало, что она боялась.

Если бы ты так сильно не боялась делать то, что ты действительно хочешь, ты была бы счастливее.

Этот упрек Сэмми мучил Али до сих пор. Сестра была неправа, но ей, конечно, и в голову не приходило, что можно подождать, чтобы потом получить желаемое. Али шла к тому, чего хотела, а хотела она свободы и независимости – их могла дать карьера врача – и чувства удовлетворения, которое появлялось, когда делаешь что-то важное в жизни. Может, она не призналась родителям в своей ориентации потому, что ей не хотелось провоцировать драму, которую могло повлечь за собой это признание. Она могла подождать и начать встречаться с девушками уже после отъезда из дома. Али не мучилась от стыда и не была в замешательстве, осознав, что ей нравятся девушки. Но она понимала, что дочь-лесби в планы ее родителей совсем не входила. Сэмми вычислила ее почти сразу, как только сама Али все про себя поняла. Сестра всегда читала ее, как открытую книгу, даже, когда остальные ничего не замечали. В этом смысле Бо была очень похожа на Сэмми.

Али снова задрожала. Бо оказалась слишком похожа на Сэмми, слишком много было сходства. В пальцах Али слегка закололо, когда она вспомнила, как прикасалась к выступающему шраму, рассекавшему живот Бо. Ей было невыносимо думать о том, как прекрасное тело Бо пострадало от болезни, о том, как разбились ее юные мечты. А что, если у Бо был рецидив? Вряд ли, предположил ее разум. Какой ужас, закричало ее сердце. Словно этого было мало. Бо ежедневно рисковала своей жизнью, причем еще сверх опасности, связанной с работой. Бо являла собой сплошную опасность, и если Али собиралась увидеть ее снова, то ей лучше быть уверенной, что она не потеряет от нее голову и не пустит ее в свое сердце.

* * *

Бо вошла в метро и поехала к Джилли в Западную Филадельфию. Теперь там был ее дом. Ей нужно было успокоиться и побыть несколько часов в привычной обстановке, прежде чем заступить на смену. Уходить из дома Али с безразличным видом было нереально трудно, но у нее получилось. Али ведь хотела, чтобы она ушла, – это было ясно по ее лицу. Да и ей самой нужно было поскорее уйти – как раз потому, что больше всего ей хотелось остаться. Бо не привыкла хотеть женщину так, как она хотела Али. Мало того, что всю ее сводило от возбуждения, так Бо еще и про Ходжкина рассказала. Она в жизни никому об этом не говорила. Что только на нее нашло?

Я так запуталась.

Войдя в дом, Бо услышала шум наверху. – Джилли, это я! – прокричала Бо и повесила куртку на крючок на двери.

– Я сейчас спущусь. Нальешь мне кофе?

– Уже наливаю. – Бо налила два кофе и, взяв свою кружку, встала у окна, разглядывая внутренний двор. Как почти все в этом районе, Джилли жила в доме в викторианском стиле, занимая его половину. Между ее двором и следующим домом проходил переулок, а их участки с соседями по дому разделял деревянный забор. Тропинка, выложенная серой каменной плиткой, вела к маленькой садовой скамейке. Азалии и рододендроны стояли с голыми стеблями. Али представила, как Джилли сидит на этой скамейке летом, наверное, читает, а вокруг цветут все эти цветы. Себя Бо представить в таком антураже не могла: она не могла долго сидеть на одном месте. Она мчалась по жизни, стараясь вобрать все сильные эмоции и ощущения до последней капли. Иногда, со страхом думая, что стоит ей сбавить темп, как ее жизнь на этом и закончится.

– Бо? – тихо позвала ее Джилли, стоя в дверях.

Бо заставила себя улыбнуться и повернулась к сестре. К ее облегчению, Джилли выглядела лучше. Темные круги под глазами исчезли, а волосы отливали на свету медью.

Темно-зеленый костюм подчеркивал цвет ее глаз, делая их еще более выразительными, чем обычно.

– Доброе утро. Выглядишь фантастически. Джилли покраснела от удовольствия.

– Ах ты, соблазнительница!

– Да, я такая. – С ироничной улыбкой подтвердила Бо. – Твой кофе на столе. Не поздновато на работу?

С утра у меня была телефонная конференция, с этим легко справиться из дома. – Джилли уселась за стол и принялась за кофе, задумчиво посматривая на сестру.

– Что? – спросила Бо.

– Пытаюсь сформулировать так, чтобы это не выглядело, будто я тебя воспитываю.

Бо рассмеялась – Правда, что ли? Выкладывай как есть…

– Раз уж мы собираемся жить вместе, мне бы хотелось очертить некоторые границы.

– Джилли, только не утомляй меня до смерти своими законами.

– Вчера вечером ты впервые за все время, что живешь здесь, не пришла домой, – сказала Джилли с улыбкой. – Я знала, что ты не на работе, и волновалась за тебя.

– Ох. – Бо не привыкла, что кто-то беспокоится о ней, хватит уже. Поэтому она и уехала от родителей, как только более или менее поправилась, нашла работу с неполным графиком и стала жить сама по себе. Два года родные и близкие неустанно переживали за нее, и теперь Бо было трудно быть чьим-то постоянным объектом внимания и заботы. Она виделась с родителями и братьями-сестрами на семейных ужинах и во время летних домашних барбекю, но не распространялась о своей личной жизни. Она больше не хотела, чтобы кто-то волновался за нее, особенно Джилли.

– Черт, прости.

– Я не хочу, чтобы ты извинялась, дорогая. Ты не сделала ничего плохого. Ты взрослый человек и имеешь полное право не приходить домой ночевать. На самом деле мне, видимо, не стоит из-за этого волноваться, но я ничего не могу с собой поделать.

– Постараюсь не забывать звонить тебе, если что-то случится. Но знаешь, у меня много сверхурочных смен, и они возникают в последнюю минуту, так что я не всегда могу вернуться домой вовремя, даже если пообещаю.