Правда понимания не требует - Саша Фишер

нетвердым, словно он был слегка навеселе. Влился, так сказать, в общую атмосферу главной улицы, которая, в отличие от Тульпенштрассе, уже вовсе не была тихой и пустынной. Шпатц шел по другой стороне улицы, мысленно надеясь, что он следит за тем самым человеком, которого заметил рядом с местом убийства Рикерта, а не за кем-то другим, просто на него похожим. На перекрестке тот свернул, прошел наискосок через сквер, мимо распевающей фривольную песенку про бедняжку Марту компанию студентов Стадшуле, прошел еще квартал вдоль линии недорогих пивных, которые все еще работали, еще раз свернул. Шпатц остановился на перекрестке и наклонился, делая вид, что завязывает шнурок. Сворачивать на эту улицу не хотелось. Впрочем, это уже было необязательно. Целью загадочного наблюдателя была Фризорштрассе, а значит работать он мог только на одного человека — Рейнара Хаппенгабена.

«Не многовато ли выводов?» — одернул себя Шпатц, поднимаясь и бросая короткий взгляд в сторону «царства парикмахеров». Незнакомец приплясывал рядом с крыльцом одного из домов, трезвоня в дверной звонок.

— Ох, извините за невнимательность! — кто-то толкнул Шпатца плечом. От неожиданности он чуть не упал. Увидев лицо неловкого прохожего, уже сворачивавшего на Фризорштрассе, Шпатц поспешил отвернуться и опустил шляпу пониже на лицо.

— Апсэль, не трезвонь, я здесь! — кажется, его не узнали. Незнакомец у крыльца махнул рукой, тощий прохожий, только что толкнувший Шпатца почти бегом взбежал по ступеням и сунул ключ в замочную скважину. И эти двое скрылись за дверью, обменявшись короткими приветствиями.

Шпатц прислонился спиной к стене и перевел дух. Только что его чуть не сбил с ног Тедерик Вологолак. Именно к нему спешил загадочный незнакомец, хладнокровно наблюдавший из тени за убийством Руди Рикерта на Тульпенштрассе.

Пиво было невкусным. По всей видимости после полуночи пивные в центре переставали следить за качеством, резонно полагая, что публике в такое время уже все равно что пить. Но для Шпатца кружка была первой, так что кисловатое жидкое пиво, подкрашенное для цвета мелассой показалось ему отвратительным. Но он все равно сделал еще один глоток. Просто чтобы отвлечь разбежавшиеся мысли. Рикерта попытались арестовать, но некто застрелил анвальта. И этот некто работал на Хаппенгабена. Скорее всего. Какая связь может быть между самоуверенным торговцем людьми из Билегебена и доверенным представителем черной овцы семейства Фогельзангов? Мучительно захотелось обсудить это все с Краммом. Шпатц скривился и сделал еще один глоток мерзкого пойла, не имеющего почти ничего общего с черным пивом, за которое его пытались выдать в этой забегаловке.

— Шпатц? Что вы здесь делаете в столь поздний час? — Шпатц поднял голову от кружки.

— Доброй ночи, герр Лангерман! — Шпатц заставил себя улыбнуться. — Я так и не поблагодарил вас за замечательный прием.

— Вы понравились моим друзьям, — редактор решительно опустился на соседний стул. — Вы же не против, если мы присоединимся. Агнет, Зельда!

Две фройляйн, блондинка и рыжеволосая, чью профессию выдавали вызывающие короткие платья, поднялись из-за столика в дальнем углу и приблизились. Блондинка томно улыбнулась Шпатцу. Шпатц кисло ответил на улыбку. «Еще одна неслучайная встреча?» — тревожно подумал он. Потом снова представил себе инспектора Боденгаузена с баночкой пилюль от нервов, усмехнулся и подмигнул рыженькой фройляйн. В конце концов, Лангерман не в первый раз пьет дрянное пиво в дешевом заведении, не о чем беспокоиться. Для беспокойства достаточно других поводов.

Глава 8

Er traf ein Mädchen, das war blindGeteiltes Leid und gleichgesinntSah einen Stern vom Himmel gehenUnd wünschte sich sie könnte sehn(Он встретил слепую девушку,Разделил с ней горе и образ мыслей.Увидел (однажды) падающую звезду,И пожелал, чтобы она прозрела.)Rammstein - Zerstoeren

— Выглядит так, будто эта твоя Дагмар очень... эээ... глупенькая, — Лейзе сидела, поджав под себя одну ногу, второй катала по полу пустую бутылку. — Не понимаю, что мешает тебе наплести ей вымышленной отсебятины про ее мужа.

— Не такая уж она и дурочка, я ее знаю, — не поднимая голову от подушки проговорила Клод.

— Хорошо, допустим, она не дура! — Лейзе вскочила, слегка пошатнувшись. — Тогда надо всего лишь состряпать убедительную дезу! Шпатц, у твоего начальника в архиве есть какие-нибудь фотокарточки Лангермана?

Шпатц на мновение задумался, затем медленно кивнул.

— Вот! — Лейзе с разбегу прыгнула на кровать рядом с Клод. — Возьми для убедительности пару карточек, напечатай на машинке пару фальшивых протоколов слежки, добавь несколько записок чужими почерками... Можно прямо сейчас их и написать... Подожди! Клод, ты что, знакома с этой Дагмар?

— Ой, да кто только с ней не знаком... — Клод попыталась повернуться на другой бок, но Лейзе потянула ее обратно. — Лейзе, я хочу спать!

— Ну, Клооод, миленькая, давай поможем Шпатцу! Чем больше мы про нее знаем, тем лучше получится вытрясти из нее то, что знает она, разве нет?

Клод потянулась и села на кровати.

— Я не то, чтобы с ней хорошо знакома, ее Смирненхофф одно время подкладывал под особо доверенных клиентов, мечтавших поближе познакомиться с вервантским телом.

— Она что, шлюха Смирненхоффа?

— Да нет, — Клод оттолкнула Лейзе и встала. Подошла к столу, подняла с пола пустую бутылку. — Она просто шлюшка. По природе своей. Вы же знаете, что ее должны были выдать замуж за Адлера Фогельзанга?

Шпатц и Лейзе переглянулись и синхронно покачали головами.

— Ой, да ладно! Это же всем известные светские сплетни, разве что в газетах не писали... Эйхендорф тогда был в фаворе и пытался сблизиться с Фогельзангом. Они практически договорились, собрали прием, на котором собирались объявить о помолвке. Дагмар по слухам даже очаровала солнце нашего Вейсланда — Адлера. Она довольно знойная красотка. Но пока большие мальчики договаривались, она выпила чуть больше, чем могла, и отдалась не то садовнику, не то охраннику. И как-то так неловко вышло, что свидетелем этого... гм... конфуза... стал Хаган штамм Фогельзанг. Эйхендорф полетел с должности без права на восстановление, Дагмар немедленно объявили бесплодной и вышвырнули подальше из Вейсланда, сунув ее замуж за первого же, кто согласился. Про историю повелели забыть, но какое там! По-настоящему сочные сплетни даже под страхом смертной казни не забывают.

— А что тот садовник? — спросил Шпатц.

— Понятия не имею, — Клод пожала плечами. — Думаю, он