Правда понимания не требует - Саша Фишер

этом куда больше, чем мне. Видите ли, я совсем недавно переехал в Шварцланд из Сеймсвилля. Да, мне неоднократно говорили, что я похож на знаменитого Адлера штамм Фогельзанга. Я видел его фотокарточки и готов признать, что это так. Недавно меня стал охаживать этот ваш Руди Рикерт. Очень скользкий тип, я так до сих пор и не понял, что ему от меня нужно. Может быть, вы сможете просветить меня...

— Ты правда ничего не знаешь про Дедрика? — Дагмар снова села на стул, юбка ее задралась еще выше, чем раньше.

— Подожди, Дагмар, — Эбнер накрыл руку сестры своей ладонью. — Герр Грессель, давайте заключим взаимовыгодную сделку. Вы разузнаете для нас информацию о Лангермане, а мы расскажем вам про Рикерта и Дедрика. Договорились?

Шпатц почувствовал раздражение. «Кажется, этот парень читал в учебнике по шпионажу для младших школьников, что информация — это товар, и ей можно и нужно меняться», — подумал он.

— Договорились, — Шпатц поднялся и протянул руку. Эбнер принял рукопожатие.

Шпатц блаженно растянулся на своей кровати. В сущности, он был собой доволен. Но назойливым комаром на краю сознания зудела мысль о том, что он все еще не знает, почему Крамм скрыл имя истинного нанимателя их последнего дела. Как и его суть, впрочем. Но пока он просто старался об этом не думать.

— Я вас поздравляю, герр Грессель! — лектор Виттельсбах, не проглядывая, положил листы с работой Шпатца в стопку бумаги.

— С чем, герр Виттельсбах? — Шпатц замер. Почему-то в обществе старого лектора Стадшуле ему все время хотелось вытянуть руки по швам и клятвенно заверять, что он осознал свою ошибку и больше никогда... Хотя тот ни разу его не ругал, не упрекал и вообще все время ставил в пример другим, как образец здравомыслия и прилежания. Шпатц одернул себя и постарался расслабиться.

— Ваши идеи по дополнению доктрины о чистоте крови были приняты со всем вниманием, и, возможно, в скором времени нас ждут задуманные вами реформы! — Виттельсбах достал из нагрудного кармана очки в тонкой оправе и водрузил их на нос. — Я уверен, что вас ждет большое будущее!

— Мои идеи? — и тут Шпатц вспомнил, о каком эссе идет речь. Со всеми событиями последних недель он совершенно запамятовал о своей ироничной идее о психическом и физическом здоровье. — Я... очень рад.

Шпатц заставил себя улыбнуться, вежливо кивнул и вышел из кабинета лектора. Остановился. Прижался лбом к холодной стене, облицованной серым мрамором. Что он там предлагал? Принудительную стерилизацию для граждан, которые могут передать свои недуги по наследству? Интересно, если этот закон примут, будет ли в нем фигурировать его имя? Сколько семей его возненавидит за пьяную шутку?

Шпатц направился к выходу, все еще пребывая в крайне смешанных чувствах. С одной стороны, ему пока что не за что было испытывать чувство вины. Может быть, доктрину дополнят добровольными рекомендациями, или вообще Виттельсбаху прислали всего лишь дежурный вежливый ответ, а эссе Шпатца просто сунули в папку «предложения от всяких идиотов» и даже не прочитали. А пожилой лектор воспринял это так, будто закон уже практически готов к принятию. Или, может быть, все верно воспринял, а Шпатца поздравил только чтобы вдохновить на еще большее рвение. Не о чем пока беспокоиться. И Шпатц отогнал видение улыбчивых парней в форме с петлицами в виде мужских причиндалов скрещенных с бритвой. Абсурд. Не может такого быть.

Шпатц устроился в удобном кресле за столом Крамма и положил перед собой карточку Руди Рикерта. Позвонить анвальту и вызвать его на откровенный разговор? Хоть на сколько-нибудь откровенный... До вчерашней беседы с братом и сестрой Эйхендорфами Шпатц особенно не задумывался о том, что внутри семьи Фогельзанг могут быть какие-то противоречия. И что они каким-то образом могут сыграть роль в его судьбе. С другой стороны, спрашивать, какое преступление совершил Дедрик штамм Фогельзанг у его официального представителя — было ли это мудрым? С третьей стороны, этот Рикерт предлагал свои услуги и поддержку во всех областях. А может быть... Шпатц быстро поднялся и снял трубку телефона.

— Девушка, соедините меня с номером F12-T72!

— Слушаю вас, герр Шпатц! — анвальт отозвался сразу же.

— Почему вы решили, что это именно я, герр Рикерт?

— Потому что больше никто не может звонить мне по этому номеру.

— Мне нужна ваша помощь.

— В нашу последнюю встречу вы дали мне понять, что не хотите принимать от меня никакой помощи, — в бесстрастном голосе Рикерта угадывались нотки удовлетворения.

— Я прошу прощения за резкость, — Шпатц еще раз мысленно обругал себя за тот вечер. Да, он бы уставший и не хотел ни с кем общаться, особенно с кем-то подобным анвальту Дедрика штамм Фогельзанга. — Я был непозволительно невежлив. У меня был тяжелый день, что меня, конечно же не извиняет, но...

— Оставьте оправдания, герр Шпатц, вам нет нужды ничего мне объяснять, — голос Рикерта остался все таким же ровным. Если он и затаил обиду, то никак этого не показал. — Какого рода помощь вам нужна? Финансовая?

— Нет-нет, — быстро ответил Шпатц. Почему-то ему не хотелось брать у анвальта деньги. Соблазнительно, конечно, перестать считать каждый клейн, но все-таки лучше сначала понять, что происходит, а уже потом оказываться должным кому бы то ни было. — Информационная. Мне нужна консультация. Я боюсь оказаться втянутым в опасные интриги.

— Вы готовы разговаривать сегодня? Время уже позднее.

— Да, герр Рикерт. Могу приехать на Тульпенштрассе или дождаться вас у себя в конторе.

— Приезжайте. Я оставлю сообщение для коменданта, и он проводит вас ко мне.

Шпатц повесил трубку, накинул плащ и вышел в густеющие сумерки. Открыл дверцу мобиля и огляделся. Вроде бы, площадь выглядела как всегда, даже чуть светлее — фонарь у неработающего фонтана починили, давно заброшенный дом с башенкой закрыли лесами. Видимо, кто-то купил симпатичное здание и решил открыть на краю Альтштадта какое-то заведение. Или будет сдавать там квартиры. Неплохо было бы поселиться прямо под стеклянной башней... Шпатц оборвал мысль. Неудивительно, что за ним неделю ходил человек с фотокамерой, а он его ни разу не заметил! Вот и сейчас вместо того, чтобы внимательно рассмотреть прохожих, он мечтает о комнате в башне. Еще раз внимательно осмотрел площадь. Трое выпивох у закрытых ворот. Сидящая на бортике фонтана