У вас один общий друг - Картер Бэйс

выразительно постучала по толстому желтому учебнику и добавила: – Тебе ли не знать.

Элис напомнила, что слишком занята, чтобы целый вечер готовить костюм. Подруга расстроилась. Заставить ее понять, что Элис мучается совестью за каждую минуту, не посвященную учебе, было так же трудно, как научить животное выполнять команды. В конце концов Рокси вызвалась сама сделать ей наряд. Элис немедленно почувствовала себя неловко, предложила выделить полвечера и даже придумала, что надеть: джинсовое платье, а под ним – мини-юбка и топик, спадающий с одного плеча.

У Рокси загорелись глаза.

– Великолепно! Можно я украду идею? Нет, она твоя! Надо же, как просто! Платье мы найдем, плюс понадобятся ножницы, застежка «липучка» и клеевой пистолет. Будет здорово! Ура!

Она захлопала в ладоши от восторга и умчалась к себе в комнату. Элис выдохнула. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 54 ДНЯ. Чтобы успеть пообедать с Гровером, нужно ускориться. Мексиканский ресторанчик на берегу – симпатичное место.

Рокси вернулась на кухню, прислонилась к голубому дереву и добавила:

– Кстати, я рассчитываю, что ты придешь со своим парнем.

Элис сомневалась, что ей этого хочется, однако улыбнулась, сказала: «Разумеется» и поспешно сбежала из квартиры – сперва в «Пекарню», затем в мексиканский ресторан на берегу, обратно в «Пекарню», а потом домой, в кровать.

В подвальное окошко лился солнечный свет. Элис открыла глаза и сфокусировала взгляд на пустой клетке Гэри. Вспоминает ли он о ней? Скорее всего, нет. Наверное, он сейчас в Центральном парке, наслаждается погодой, ест чей-то упавший хот-дог, а если повезет, может встретить других канареек.

Элис взглянула на телефон (ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 53…) и положила на тумбочку экраном вниз.

Тело сопротивлялось, однако время не стоит на месте. Пора гальванизироваться. Внешнего источника энергии не будет – ни сейчас, ни потом. Электролиз – не вариант. Гальванизация или поражение.

Ладно, Элис.

Давай.

Соберись с силами.

Подъем!

– Не спишь, Двойка?

– Привет, Пятерка. Нет, не сплю.

– Сколько у тебя времени?

– Половина пятого.

– Ничего себе, да ты ранняя пташка! Солнце уже встало?

– Это же Аляска. Конечно, встало.

– Что делаешь?

– Лежу в постели, жду, когда яйцо проклюнется.

– Что за яйцо?

– Подруга нашла у себя на ферме гнездо белоголового орлана и с помощью квадрокоптера сбросила туда камеру гоу-про, так что все на острове смотрят трансляцию и ждут, когда вылупятся птенцы. Такой вот сложносочиненный способ сказать: «Господи, как скучна моя жизнь!»

– Да ладно! Это же круто!

– Не-а, ни разу, сам знаешь. А у тебя как с общением?

– Сама знаешь.

– Нет, не знаю, потому и спрашиваю.

– Что тебе сказать, Двойка? Все как всегда.

– Я тебя умоляю. Что ты можешь знать про «все как всегда», если не жил на Кадьяке? Давай колись, Пятерка, мне не терпится послушать про нью-йоркскую движуху. Выкладывай.

– Ладно. Недавно я познакомился с девушкой.

– По интернету?

– Да, на «Флиртариуме».

– Хорошее приложение?

– Нормальное. Я бы сказал, обычное. «Не одинок» – для тех, кто ищет серьезных отношений. «Перепих» – сама понимаешь, для перепиха. «Флиртариум» – ни то ни другое.

– Золотая середина.

– Типа того.

– Итак, ты познакомился с девушкой на «Флиртариуме».

– Ага.

– И что ты говоришь, когда знакомишься?

– Ты никогда не пользовалась такими приложениями?

– Я знаю всех, кто живет в радиусе пятидесяти миль от моего дома. И, что более важно, все они тоже меня знают! Ну же, поведай, как это работает. Что ты говоришь?

– Вообще-то, на сайте знакомств не так просто завязать оригинальную беседу. Постепенно нарабатывается шаблон. Можно сказать, скрипт.

– И какой у тебя скрипт? Зачитай первую страницу.

– Не хочу.

– Еще как хочешь! Не мнись, рассказывай! Рассказывайрассказывайрассказывайрассказывай. Расска-а-азыва-а-й.

– Ну ладно. Я говорю, что пару минут назад зарегистрировался, а потом: «Можно быть с тобой откровенным? Я никогда раньше этим не занимался. Ты у меня первая», и все в таком духе.

– ЛОЛ. Ничего себе. Знаешь, я бы сказала, это малость нечестно. ОМГ! Яйцо шевельнулось! Проклевывается! Так, на чем мы остановились? Ах да, ты патологический лжец.

– Не знаю. Мне кажется, большинство из этих девушек и так считают меня говнюком. Может, вообще все. Или никто. Сложно сказать. Вот ты, например, считаешь меня говнюком?

– Не могу заставить себя так думать о тебе, Пятерка. Поверь, я пробовала.

– Я ценю это, Двойка. Короче, начал общаться с той девушкой, сказал все, как обычно, – типа, раньше я этим не занимался, ты у меня первая, и так далее, и тут она мне говорит: «Чувак, мы с тобой встречались три месяца назад».

– Неееееееет.

– Да.

– Неееееееееееет.

– Дааааааааааааа.

– Это провал.

– Полный. Я почувствовал себя мудаком.

– Еще бы.

– Знаешь, что было дальше?

– Вы снова встретились.

– Только что от нее вышел. Завтракаю.

Боб положил телефон. Клара – официантка с большими глазами, изящным носиком и неуловимым провинциальным акцентом, по образованию актриса музыкального театра (Боб знал это, поскольку заходил сюда уже пару раз, счел эту девушку симпатичной и потому провел полдня на фейсбуке в поисках Клары из Нью-Йорка, пока, вопреки всем вероятиям, не нашел: как выяснилось, ее фамилия Корт, она из Балтимора, однажды играла Луизу в мюзикле «Фантастикс», ездила в Таиланд, где снялась на фоне храма в форме огромного трехголового слона; почему-то оказалось гораздо проще узнать все это, проведя несколько часов в интернете, чем спросить у самой Клары) – поставила перед ним омлет.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, спасибо, – ответил Боб и вновь взял телефон. Его ожидало сообщение.

– Что ж, Пятерка, мне как раз требовалась какая-нибудь мерзкая история, чтобы проснуться. Подействовало лучше, чем кофе.

– На здоровье, Двойка. Рад стараться.

– Я польщена. И что за шоу ужасов ожидает тебя сегодня?

– Сегодня я дома. Старый уже. Хоть один вечер в неделю надо отдохнуть.

Боб действительно собирался остаться дома, однако, жуя омлет, открыл «Флиртариум», обнаружил там Труди Катузи и тем же вечером на двух электричках приехал в Куинс, чтобы встретиться с ней в винном баре. Они пили вальполичеллу и обсуждали разницу между районами Нью-Йорка. Боб жил здесь восемнадцать лет, и все же город казался ему незнакомым.

– Тебе и правда сорок? – спросила Труди. Она вся лучилась молодостью.

– Правда.

– Не может быть! Выглядишь на двадцать восемь.

Боб привычно сделал вид, будто смущен комплиментом.

– Спасибо. Скажи это утром моим коленям.

Труди засмеялась: «И не говори!», хотя в ближайшие семнадцать лет ей предстояло находиться в блаженном неведении по поводу того, как себя чувствуют сорокалетние колени. Она была юна и очень старалась понравиться. Труди поинтересовалась, что заставило Боба поселиться в Верхнем Вест-Сайде. Правда заключалась в следующем: когда-то давным-давно Боб думал, что женится на девушке по имени Эми