Ева. Книга 2 - Ева Миллс

Ничто не возбуждает сильней, чем умный мужчина, умеющий играть на эмоциях. Ответив на мои слова, он сделал ход, и поймал мое любопытство, не забыв захлопнуть ловушку. Незаметно мы снова стали близко. Его рука, свободно лежавшая на моей спине, ожила, поднялась выше, к затылку, нырнула под волосы. Чувствительно сжав ладонью обнаженную шею, он прогладил по ней сверху вниз, нервная система отреагировала моментально, и я покрылась гусиной кожей. Боясь его взгляда, я смотрела на жесткие губы. Интересно, они холодные или горячие? Ужасно хотелось провести по ним пальцем, чтобы проверить.

– Ты бы сказал, что ты сильный охотник и пришел меня спасти.

– Но ты…

– Но я все равно не поверила бы тебе – по наитию прибавила я шепотом, и в его зрачках вспыхнул холодный огонь.

Майк притронулся к моим волосам, таким безупречно прямым и чужим.

– Попыталась спрятать от меня свою сущность, нежная и умная овечка? Конечно, ты бы не поверила. Но знаешь… – теперь уже и он шептал, лаская мои уши бархатным баритоном. – Знаешь, почему это не важно? Почему ты все равно пойдешь со мной?

Зачарованно я покачала головой, под властью медового голоса:

– Почему?

Он понизил тон и все мое тело вытянулось навстречу, ловя каждое слово:

– Потому что ты хочешь, чтобы я тебя съел.

* * *

К моменту, когда мы поднялись в мой номер, я уже глубоко сожалела. Визуальный контакт был разорван, мужчина рядом снова стал тем, кем был: опасным незнакомцем, и мозг включился в тщетных попытках меня образумить. На тот момент я еще не знаю, но в действительности Майк всегда будет воздействовать на меня так, раскачивая на адских качелях: вызывая неконтролируемое желание подчиняться и одновременно бежать прочь на край света. Мне нужно было тогда закрыть дверь перед самым его носом, сказать, что я передумала, обменять билет на завтра, улететь, спрятаться, попытаться забыть. Но воспитанность и что-то надломанное во мне, желание во всем быть безупречной, что много лет назад снова и снова не давало мне отказать Нилу – не дало и сейчас. Переспать с человеком, которого не хочу, вдруг стало казаться более простым выбором, чем сказать о том, что я не хочу с ним спать.

Стремясь покончить со всем пораньше, я потянулась к его галстуку, но он отвел мое запястье.

– Куда-то спешишь?

– Нет, просто вся горю. – фраза в идеале должна была звучать страстно, но вышла язвительной.

– Горишь, значит. Я понял.

Он прошел к бару – я даже не знала, где тут бар! достал стаканы, плеснул нам обоим виски.

Пригубив жгучий напиток, я еле заметно сморщилась. Слишком крепко.

– Боишься меня?

Поджав губы, я с невозмутимым лицом ответила:

– Нет, с чего бы.

– Значит, не боишься?

– Абсолютно.

– Разденься.

– Что?

Он не отвечал, явно давая понять, что я услышала и в первый раз. Лицо мужчины ничего не выражало, но глаза были сумасшедшими. Мне вдруг стало до невозможности страшно. Я совершенно не знаю, что за человек сейчас в моем номере, никто не знает, что я ушла с ним, если он вдруг захочет…что угодно захочет, я буду беззащитна.

Заведя руки за спину, расстегнула молнию, сняла платье, оставшись в простом белом белье и мысленно порадовавшись, что не поддалась днем мгновению безумства, не купила ничего провокационного. Не хватало еще распалять страсть этого маньяка красными трусами.

Майк подошел ко мне, и я впервые осознала, насколько он высокий. Сейчас, когда я была без каблуков, а он так близко, стало видно, что я со своими пятью футами восьми дюймами ниже его дюймов на десять.[101] Проведя пальцем по ключицам, он подцепил съехавшую на плечо бретельку лифчика, вернул на место. Я дрожала от ужаса, смешанного с чем-то еще, но молчала.

– Я обратил внимание еще вчера. Ты из того редкого типа женщин, которые знают, что нельзя.

Он обошел меня, провел рукой по спине, притронулся губами между лопаток. Теплые. Я не вздрогнула, может, лишь едва-едва. Описав круг, снова оказался напротив. Я смотрела на свои ступни, стараясь не шевелиться.

Приподняв мое лицо за подбородок, повторил:

– Боишься меня?

– Да.

– Хорошо. Никогда не лги.

– Хорошо.

Положив тяжелые руки на предплечья, наклонился и поцеловал меня. Раскрыл мои податливые губы, завладел ртом. Его движения не были жадными и хаотичными. Сохраняя хладнокровие, он целовал меня умело, разжигая страсть, но сам оставаясь спокойным. Это была первая столь явная демонстрация его власти над моим телом. Он показывал мне, что даже страшась и отвергая его, все равно буду хотеть. Я не опускала веки, и потому видела, что и он – нет: внимательно наблюдал за реакцией, пил мое желание. Не желая поддаваться, я старалась сохранить безучастность, противиться сладости поцелуя, разум и похоть боролись во мне. Ему нравилось мое внутреннее сопротивление, мои широко раскрытые глаза. Расстегнул застежку бюстгальтера, снял. Он продолжал смотреть на мое лицо, не на грудь, но я все равно прикрылась. Не прекращая поцелуя, он мягко отвел мою руку, сжал грудь в ладони, большим пальцем стал гладить сосок. Нервы, протянутые по телу, зазвенели и я наконец закрыла глаза, признавая: ты сильней.

Он принял капитуляцию с легким смешком, отпустил меня. Ноги были слабыми, и я села на край кровати, а он навис надо мной, как во всех этих дурацких фильмах про девственниц и тиранов. Начал раздеваться, я смотрела с любопытством и легкой опаской. Он явно не был молод, я никогда не видела обнаженных мужчин его возраста. А вдруг он некрасивый? Неприятный на ощупь? Но внешне все было привычно. Да, не тонкий, но гармонично сложен и жира нет – наверняка следит за своим телом. Широкие плечи, поджарый живот, рельефные руки, на груди светлая поросль. Голым, он стал выглядеть проще и понятней. Это всего лишь мужчина, не дьявол во плоти. Страх и сомнения отступили, они вернутся, но позже, завтра. Сегодня я хочу его.

Он лег, увлекая меня за собой. Вероятно, я казалась пассивной и безучастной, но большее, на что я сейчас была способна – это уступать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Взяв ведущую роль на себя, снова принялся целовать и трогать мое тело, эти прикосновения были приятны, тем более, что он не спешил. Когда его рука легла на живот, мышцы пресса дрогнув, напряглись в предчувствии того, куда он двинется дальше. Я свела ноги – не специально, инстинктивно, закрываясь от незнакомой руки, он не стал ломиться силой, просто продолжал ласкать внутреннюю сторону бедер, помогая расслабиться. Мне нравилось, что он не говорил, не отвлекал. Сосредоточившись на поглаживающих движениях широкой, теплой ладони, я поймала волну, на которой мысли уходили, уступали место нежному удовольствию, раскрылась навстречу его пальцам, скользнувшим внутрь. Мне хотелось, чтобы он потянул это мгновение подольше, но он не стал. Лег сверху, вдавливая в матрас, сладостно тяжелый. Его кожа была гладкой, а мышцы – твердыми. Мне казалось, что я готова, но, когда он вошел в меня и задвигался широкими, неспешными толчками, все испортилось. Неудобный, неподходящий, он причинял дискомфорт. Вся ситуация вдруг стала кошмарным абсурдом, стало нечем дышать. И без того слабое желание схлынуло, уступив место неприятию, я неосознанно отстранялась все сильнее, сбивая с ритма, упираясь в грудь, отталкивая от себя. Он остановился, перехватив руки, обездвижил меня, невозмутимо пережидая приступ моего смятения, когда я прекратила брыкаться, спокойно спросил: