Я-муары. Откровенные истории блогера - Анастасия Николаева

Ежевечерне молиться я начала после того, как пошла в школу, когда меня так серьезно прижала жизнь. Это были наивные, детские, но очень искренние слова. Молилась я Ангелу Хранителю и Николаю Угоднику, о них часто с любовью рассказывала прабабушка Груня.

Я с сестрой Дашей (слева) и ее подругой Машей (дочкой Ливия Щипачева, который сыграл Тимура в первом фильме «Тимур и его команда», внучкой известного советского поэта Степана Щипачева)

А тут я как-то пришла в гости (мы очень часто ходили друг к другу в гости) к своей любимой подруге Таньке. Нас было там несколько девчушек. И вдруг кто-то предложил вызывать духов. Видимо, кому-то из нас попалась информация о спиритических сеансах. Быстро написали буквы, разложили их по кругу, в середине – бутылочка, которую мы вертели по очереди. И, как положено, стали задавать вопросы и Пушкину, и Ленину. И вдруг стали получать и довольно связные ответы. Восторгу нашему не было предела. Очень неопытные в духовных вопросах, мы и знать не знали, насколько мир незримый реален. Наигравшись, разошлись.

И ночью я увидела более чем странный сон. Я увидела себя лежащей на постели, а вокруг моего диванчика стояли абсолютно голые мужчины и женщины, их было очень много, и стояли они ярусами, в воздухе, последние ряды у самого потолка. Такой страшный синюшный амфитеатр. И все они говорили мне: «Больше не тревожь нас, не зови нас.» И так много раз, протяжно, голосами, лишенными всякой живой интонации. Проснувшись, я поняла, что это были те, кого мы потревожили вчера вечером. Сущности не этого мира. Больше никогда в жизни я в таких играх не участвовала.

Третий класс, начало средней школы – время, когда очень активно растет и формируется душа. Но тело ведь тоже присутствовало. И в пятом классе оно резко начало выдвигать свои правила жизни и поведения.

.

(Внимание: текст женский и для женщин, кто не спрятался, я не виновата)

А в пятом классе вдруг неожиданно оказалось, что я и мои подруги принадлежим к таинственному женскому племени. Раньше эта принадлежность не занимала особенно ум. А теперь вдруг нам понравилось бесконечное количество раз обсуждать, сколько у кого будет детей и когда лучше выходить замуж. Часами с моей подругой Иркой мы рассматривали книги о воспитании и питании младенцев. Там были восхитительные и притягательные фотографии: женщина кормит грудью малыша, розовый младенец в ванночке. Мысль о том, что когда-нибудь можно будет завести своего такого, очаровывала и уносила в мир грез.

– Я хочу мальчика и девочку, лежа на диване и мечтательно болтая ногой в воздухе, говорила Ирка.

– Фу, мальчик, – спорила я, – они противные, только двух девочек!

Надо сказать, что Ирка, конечно, родила мальчика и девочку, а я – мальчика и мальчика.

Наши мысли в направлении будущего материнства поддерживали и мамы. В диапазоне от – «одевайся теплее, застудишься – не будет детей» до «твои дети отомстят тебе за меня» – постоянно укоренялась мысль о будущем чадородии. С раннего детства грезить о малышах – это, конечно, особенность именно девочек. Воспитав двух мальчишек, я все больше укрепляюсь во мнении, что они начинают думать о детях только с того момента, когда их собственных детей кладут им на колени.

Отличались у нас с Иркой и представления о будущем избраннике. Ирка пыталась отыскать такового под боком, в родном классе, я же считала одноклассников неинтересными и незрелыми для серьезных отношений. Мой папа был старше мамы на девятнадцать лет. И я всегда считала, что лучше, когда мужчина старше. Но солидных одиноких мужчин, жаждущих отдать свое сердце пятикласснице, в моем окружении не наблюдалось. Так и жила без любви!

Ирка, правда, тоже. Одноклассники не были готовы любоваться младенцами в ванночке.

А мы все уже были в мыслях о своем взрослении. У некоторых наших ровесниц уже наметилась грудь, и мы страшно завидовали. Ирка даже попросила у своей мамы купить ей лифчик, но та, отсмеявшись, заявила, что вряд ли он ей потребуется в ближайшую пятилетку. Тогда мы с Ирой стали натягивать поверх колгот зимой шерстяные шортики, которые до этого моя мама безуспешно пиарила в наших рядах. Теперь эти штанишки означали, что мы заботимся о своем женском репродуктивном здоровье и не хотим застудить те органы, которые с ним связаны. Мы с гордостью демонстрировали новые теплые трусера озадаченным подружкам в школьном туалете.

Мы делились друг с другом обрывочной информацией о тайнах женского тела. Например, что делать, чтобы грудь наконец выросла? Правда, судя по нам с Иркой, ответ на этот вопрос так и прошел мимо нас, издевательски подмигивая.

Мы упоенно изучали литературу типа: «Девочки, это книга для вас». И нас собирала биологичка для профилактических бесед на тему: «Береги честь смолоду или что такое менструация?» На самом деле, часть информации такого рода была для нас очень и очень нелишней.

Соответственно духу своего времени, родители абсолютно не поднимали такие вопросы. И если бы не биологичка, мы могли бы умереть от ужаса, узрев некоторые признаки своего женского созревания. И так было много непонятного. Это болезнь или все-таки нет? Можно мыться или инфекцию занесешь? Не было в наших кругах единства по этим вопросам. В помощь нам был только наш собственный опыт – друг ошибок трудных. Не спрашивать же, право, об этом у биологички, которая вбила нам в голову одну-единственную мысль: если вдруг кто узнает или узреет, все – вам конец, честь ваша порушена, уходите в другую школу! И далее следовал полный внутреннего драматизма рассказ о девочке, которая не смогла как следует замаскироваться и стала изгоем и парией. Мы дрожали от ужаса, слушая это, и мечтали о железобетонных трусах, чтобы уж точно никто никогда и ни о чем не догадался.

А это в то время, действительно, была не такая простая задача: столь привычных сейчас героинь большого экрана – прокладок – не было в природе. Каждый выходил из положения сам, как мог. Вата и бинты накупались в госпитальных объемах. Это еще и надо было найти, вату эту. И, по мнению многих мам, это был не экономичный вариант. Они рекламировали своим дочкам многоразовые тряпочки, которые надо было стирать, кипятить и гладить с двух сторон утюгом. Понятно, что столь трудоемкий и противный во всех отношениях процесс не пользовался популярностью в наших рядах.

Все эти средства к тому же не были надежны, и они страшно подвели однажды мою подругу.

Был урок математики, Ирка сидела за мной. Неожиданно она ткнула несколько раз карандашом в мою спину и сунула мне в руку, когда я обернулась, паническую записку: «Я протекла, что делать?!» Я быстро накарябала ответ: «Жди звонка, вместе выйдем из класса, я тебя прикрою сзади». На беду, грозная математичка Ольга Алексеевна заметила оживление в наших рядах и вызвала Ирку к доске. Несчастная стала пунцовой и не сдвинулась с места. «Что, не готова, два?» – подняв бровь, скептически спросила учительница.