Приятель - Дэвид МакГроги

Прошло месяца два, и в одно теплое майское воскресенье мы впервые с тревогой убедились в том, как быстро могут рассыпаться такие мечты.

* * *

Мы с Пэм показывали свой новый дом моей сестре Коллин и ее мужу Марку. Через пару недель мы собирались въезжать, и строительная фирма любезно передала нам ключи, вот мы и стали приглашать родственников на смотрины. Только начали заходить в дом, как у Пэм зазвонил мобильник, она послушала и стала белее мела.

– Ладно, – резко бросила она в трубку. – Понятно. Да. Где он сейчас? Он двигается? Вы могли бы с ним побыть? Я сейчас приеду.

Она закончила разговор и посмотрела на меня со смесью растерянности и неприкрытого страха.

– На Цыпу только что напала собака. Мне нужно ехать.

Не успел я ответить, как она уже сидела за рулем и гнала машину на полной скорости к воротам, спеша к своему дому, до которого езды было пять минут.

Я продолжал водить Коллин и Марка по дому с таким видом, будто сам придумал, как надо жить в пригороде. В душе моей, однако, что-то происходило – что-то такое, чего я даже не ожидал. Уже больше года я надеялся избавиться от этого петуха. При этом давно смирился с мыслью, что сам он никуда не уйдет, потому что даже куриным мозгам было ясно, что лучше ему нигде не будет. Потому-то я и молился о ниспослании ястреба или койота, о том, чтобы в один прекрасный день найти во дворе тушку, а потом утешать, как положено, окружающих, мол, он прожил чудесную жизнь, какой позавидовал бы всякий петух.

А теперь, столкнувшись с возможной скорой смертью Цыпы, я почувствовал себя совершенно выбитым из колеи. Возможно, меня тревожило то, что гибель его слишком глубоко огорчит Пэм и ее девочек. Да, такая мысль меня действительно тревожила, но дело было не только в этом. Я показывал Коллин кран на кухне, который можно было настраивать и на режим струи, и на режим разбрызгивателя (представляете?), а мысли мои вращались вокруг клятого петуха, вокруг того, как он лаял, стоило кому-нибудь появиться у парадной двери, как гордо стоял на верхней ступеньке лестницы, как безошибочно угадывал время, когда – перед самым наступлением темноты – пора было прятаться в безопасном гараже, какая радость загоралась в его глупых глазах, когда Абигейл или Каролина подхватывали его на руки.

Отчего мне думалось обо всем этом?

Прошло минут двадцать, и зазвонил мой мобильник, высветив на дисплее имя Пэм.

– С ним все нормально, – сообщила она. – Двор весь усеян перьями, есть несколько капель крови, но она, по-видимому, собачья, потому что у самого Цыпы я ничего такого не обнаружила: ни порезов, ни укусов, ни ран, ни малейших признаков каких-либо травм. Просто он немного взволнован.

Отчего я почувствовал такое облегчение?

– А что же произошло? – полюбопытствовал я.

– Я сейчас возвращаюсь к вам. Цыпу я заперла в гараже, чтобы он мог прийти в себя. Когда приеду, все тебе расскажу.

Я немного помаялся в ожидании Пэм. Стоял один из тех чудесных дней, когда уже чувствуется приближение лета. Марк бродил вокруг дома и давал мне разнообразные советы по улучшению ландшафта – вскоре я выяснил, что мне такое не по карману. Коллин, уставшая до отупения, просто ждала, когда мы пойдем обедать.

– Ты получил почти то, чего добивался, – сказала она мне.

На самом деле я получил все. Меня только смущало, что я к этому так стремился.

Пэм подъехала по дорожке, посыпанной гравием, и затормозила с характерным хрустом, который впоследствии стал для меня таким привычным. Когда она вышла из машины, я увидел, что она успела поплакать, но теперь счастливо улыбалась. Несомненно, сначала были слезы страха, потом – облегчения и наконец – слезы радости.

Я встретил ее у машины, и Пэм ткнулась лицом мне в плечо, зажмурилась и сказала:

– Даже не знаю, что бы я сделала.

– Да что случилось-то?

К нам подошли моя сестра с зятем и очень убедительно изобразили озабоченность состоянием здоровья Цыпы. Пройдет меньше года, и Цыпа будет гоняться за Коллин по всему двору, давая неожиданное представление шестнадцати восхищенным десятилетним девочкам – дело будет происходить в день рождения Абигейл, – но пока Коллин не могла об этом догадываться.

– Кто-то пришел в гости к соседям, чуть дальше по улице, и привел с собой собаку. Ее вывели на прогулку, проходили мимо моего дома, собака увидела Цыпу и кинулась на него. – Она немного помолчала, собираясь с силами, и продолжила: – Глупая собака бросается на Цыпу. А соседка стоит у забора и все видит. Цыпа начинает бить крыльями. Собака старается его укусить, но Цыпа не бежит от нее. Он взмывает в воздух и клюет собаку. Повсюду летают перья, собака получает ранки от клюва, Цыпа орет изо всех сил. Представляю себе это зрелище. Наконец тому парню удалось взять псину на поводок, и после этого они с соседкой позвонили мне.

– Выходит, Цыпа, по сути дела, справился с собакой? – спросил я. Уж не знаю отчего, но я ощутил прилив гордости.

Пэм немного подумала, улыбнулась и сказала:

– Да вроде бы так.

Голос у нее окреп, на щеках снова заиграл румянец. Мы договорились обо всем забыть и заняться обедом. По дороге к машине Пэм склонила голову мне на плечо и проговорила:

– Я понимаю, это звучит смешно, но я люблю эту птичку.

Я в эту птичку влюблен не был, но уже начинал понимать, что хочет сказать Пэм.

* * *

Говорят, что нельзя измерить деньгами какую бы то ни было любовь, тем более настоящую, но Пэм, похоже, готова была опровергнуть эту мудрость. Оставалась неделя до переезда в наш новый дом, неделя до того дня, как грузовики подъедут к моему прежнему жилищу и заберут оттуда все мои вещи, а прежняя холостая жизнь канет в зыбкий мир прошлого.

Пэм и я встретились с Адамом, подрядчиком, приводившим в порядок наш дом, чтобы договориться о последних недостающих штрихах. Здесь надо заметить, что Адам смотрел на меня так, будто я только что свалился с Луны. Я работал не руками (если не считать набор текста на компьютере), а головой, а кое-кто с такой альтернативой может поспорить. У меня не было в запасе никаких инструментов. Я не умел отличить гаечный ключ от молотка. Когда я возил девочек порыбачить в Мэн, мне требовалась помощь Абигейл – девятилетней девочки, – чтобы прикрепить леску к удилищу и правильно забросить. Нет, серьезно: вообразите себе мужчину сорока с лишним лет, который держит в руках удочку «Принцесса Диснея», а рядом с ним девочку со взъерошенными светлыми волосами, которая показывает ему, когда нужно нажимать дурацкую маленькую кнопочку, а когда отпускать.

– У тебя все получится, Брайан, – неизменно говорила она при этом.

И все это время в тридцати шагах стоит парень в непромокаемом комбинезоне, рядом с ним на песке – великолепный набор снастей и всевозможных наживок, и он поглядывает на нас, явно стыдясь того факта, что мы с ним одного пола.