Король Руси - Михаил Ланцов

Да, Иоанн был наслышан там, в XXI веке о весьма сомнительных боевых качествах этого оружия. Но, взвесив все за и против, он решил проверить его в деле. Для чего и изготовил партию.

Бердыш не был чем-то уникальным для Европы. Его ранние варианты встречались уже в XIII веке[72]. Вполне себе ходовой вариант европейского древкового оружия в общем ряду с алебардами, глефами, протазанами и прочим «зверинцем», где можно выделять с пару десятков разновидностей или даже больше. Иоанн ориентировался на более поздний, русский вариант бердыша[73], возникший во времена Алексея Михайловича[74]. То есть, лезвие этой секиры имело слабо выраженную луновидность при длине порядка семидесяти сантиметров. И лезвие было не только большим, но и адаптированным в том числе и для укола – выступающее острие находилось в одной плоскости с осью полутораметрового древка. Полноту картины завершал заостренный подток и ременная лямка для переноски за спиной.

В общем – внушительные дуры.

И именно они покоились у всех пикинеров этого полка за спиной в качестве вспомогательного оружия. По задумке Иоанна эти ребята при необходимости могли бросить пику, снять бердыш и закинув щит за спину, пойти вперед – в рукопашную. В случае потери бердыша или необходимости, щит перехватывался обратно в руку, а из ножен извлекался клинок.

Аркебузирам Иоанн пока бердыши не выдал. Непонятна была польза от них. Да и немного их еще изготовили. Так что только пикинеры двух полков, прибывших с королем, ими могли похвастаться.

Вот они-то и перехватили их в руки, бросив свои пики на землю, а щиты закинув за спину. И по команде пошли вперед. В атаку. На штурм Сарая.

Аркебузиры следом. Готовые в любой момент поддержать огнем своих «коллег по опасному бизнесу». Потому «стволы» они имели заряженные, полки прикрытые, а фитили раздутые. Секунды две-три – и готовы стрелять. И больно стрелять…

Но боя не получилось.

Менгли Герай, оценив обстановку, скомандовал отходить.

У него оставалось порядка шестисот янычаров с опустевшими колчанами, просевшей моралью и саблями на боку. Причем без доспехов, ибо янычары их практически не носили. Пять сотен тимариотов, которые не желали сражаться в пешем порядке. И до двух тысяч степных дружинников, которые от вида солдат в красных гербовых накидках с восставшими золотыми львами слегка робели. Мягко говоря, слегка. После страшного разгрома под Алексином отношение в степи к войскам Иоанна было более чем уважительное. В принципе – нормально. Численное преимущество формально было все еще на стороне Менгли Герая. Однако ввязывать в городской бой с двумя тысячами пехоты в доспехах бывший хан Крыма не решился. Он прекрасно знал, чем эта затея закончилась в Кафе и для османских войск, и для наследников хана Ахмата. Тем более, что половина неприятеля несла в руках аркебузы, что без проблем пробивали любые доспехи в его войске. А другая половина поигрывала огромными двуручными топорами, от вида которых ему самому становилось не по себе.

Поэтому он просто вышел через другие ворота со всей возможной спешкой и постарался как можно скорее достигнуть Хаджи-Тархана. Где и укрепиться. Во всяком случае звонкие османские акче у него еще имелись, и он мог подтянуть новых союзников. А в самом Сарае он бросил все свои трофеи, взятые с разоренного города, рассчитывая за счет алчности Иоанна выиграть для себя время…

1475 год – 18 мая, Хаджи-Тархан

Прошло чуть больше двух недель с момента битвы при Сарае, как Иоанн вновь увидел с борта своего корабля неприятеля, окопавшегося у глинобитного города. В этот раз им оказался Хаджи-Тархан.

Невысокая каменная стена окружала этот город со стороны степи, сложенная, как и в Сараей, просто так. То есть, навалом. Со стороны реки же его формально не прикрывало ничего, кроме специально устроенных позиций янычар. Те догадались выставить перед собой теперь не просто плетеные щиты, а различные корзины, наполненные землей и песком. Что формировало своего стенку, вполне недурно прикрывающую от пуль и картечи. Командир янычаров сделал правильный вывод из сражения при Сарае и постарался избежать нового фактически расстрела своих подчиненных.

Кроме янычар за этой импровизированной стеной располагались и другие войска. Немного местного городского ополчения и немного наемников или союзников с северного Кавказа. Король не сильно в них разбирался, тем более, что традиционных для региона форм одежды они еще не носили, так что доверился мнению своего советника, который встречал их на торжище у старого Юрьева-Камского.

Старого потому что после смерти Юрия Васильевича, король велел делать так, как он планировал изначально. То есть, ставить город в стратегически более удобном для России месте. Поэтому к 1475 года город опустел и был разобран на строительные материалы. А Юрьев-Камский перенесли южнее, туда, где в XXI веке находился поселок Камское Устье. Дабы город контролировал слияние Волги с Камой, а также выступал центральным узлом для переправы в этом месте. С перспективой строительства понтонных мостов, находящихся под присмотром государевым.

Так вот, этот советник и распознал в мелькающих за корзинами с землей людях – воинов каких-то северокавказских племен. Кроме того, в многочисленных мелких деревушках и усадьбах, что окружали Хаджи-Тархан виднелись вооруженные всадники – степные дружинники. Но не значительно массой собранные, а словно бы курсирующие там малыми группами и наблюдающие за ситуацией. Менгли Герай, видимо, опасался не только «речных гостей», но и степных. Ведь поражение при Сарае в значительной степени реабилитировало положение Тимур-хана как вассала короля Руси. Степь она всегда понимала только одно – силу. Кто сильнее, тот и выше стоит. Поэтому в свое время так легко и подчинилась войскам Чингисхана – в глазах простых кочевников не было никого во всей округе, кто мог бы с ними соперничать.

Сейчас же происходило что-то аналогичное. Сначала битва при Алексине, в которой Большая орда с союзниками потеряла очень много воинов. Настолько много, что все вокруг зароптали, поговаривая с уважением и трепетом о бойцах в красных гербовых накидках с золотым восставшим львом. А теперь еще и сражение при Сарае, в котором Иоанн легко и непринужденно разгромил довольно крупные войска Менгли Герая, подкрепленные артиллерией и аж тысячей прославленных янычар.

А ведь была еще и Крымская кампания прошлого года, в которой дядя Иоанна разгромил османское войско в полевом сражении, а потом занял Кафу, тупо вырезав ее защитников. Османов, кстати. Да и союзников-татар, что вздумали бунтовать, без всяких проблем выбил оттуда. А еще гуляли слухи о иных победах короля Руси доходили. Штурмах городов и полевых битвах против воинов Новгорода, Твери, Рязани и Литвы. И даже каких-то там швейцарцах, о которых генуэзские и венецианские купцы и прочие путешественники, в то время «гулявшие» по степи, отзывались в высшей степени уважительно.