Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Фелипе не хотел этого. Неуза нечасто проявляла чувства, и теперь ее обида выбила Фелипе из колеи.

– Прости… – сказал он, но было уже поздно.

Неуза выбежала из кухни. Наверное, не хотела плакать при нем. А ведь если бы она позволила себе слабость, позволила обнять себя и утешить, это растрогало бы Фелипе. Ее сварливость только выводила мужа из себя.

Он пошел за ней в спальню. Неуза стояла к нему спиной, делая вид, что что-то ищет в шкафу. Фелипе знал, что она прячет слезы.

– Неуза, мне очень жаль, правда. Я не хотел такого говорить. Просто я очень разозлился, вот и сорвалось с языка. – Он кашлянул, подбирая слова. – Сегодня Бель будет танцевать на карнавальном шествии по Руа-до-Увидор. Я собираюсь пойти туда и посмотреть. И я был бы рад, если бы ты пошла со мной. Она наша дочь, и ей нужна любая поддержка.

Неуза только фыркнула в ответ, и Фелипе вышел из комнаты.

Бель была готова. Она облачилась в прекрасный костюм, ее накрасили и подстригли. Теперь не хватало только роскошного головного убора. Шляпку с фруктами на нее наденет гримерша, когда девушка поднимется на платформу грузовика. Через пару минут. Бель переполняли волнение и радость, страх и умиление. Наверное, именно это чувство подчас называют страхом сцены. Это ни с чем не сравнимое волнение составляло неотъемлемую часть любого выступления. Оно окрыляло, вело к новым горизонтам и раскрывало в исполнителе силы, о которых ему ранее было неведомо. Бель обожала это чувство. Оно стало для нее настоящим наркотиком.

Девушка, пританцовывая, подошла к грузовику с открытой платформой. Там уже установили декорации, поэтому теперь платформа напоминала тропический лес: листья, пальмы, огромные фрукты и яркие игрушечные птицы. Вечернее солнце заливало платформу теплым желтым светом. Когда машина двинется и все декорации начнут покачиваться на ветру, создастся впечатление живой природы. Один из музыкантов, уже установивший на платформе инструменты, протянул Бель руку, чтобы помочь ей подняться.

И тогда случилось то, чего не должно было произойти ни при каких обстоятельствах: Бель потеряла равновесие и упала. В ноге что-то хрустнуло. Боль была столь сильной, что девушка чуть не расплакалась. Какой ужас! Ко всему прочему она испачкала красивое белое платье, упав в еще не высохшую на солнце лужу. Бель осмотрела свой наряд, стараясь сдерживаться. Никто не должен заметить ее боль, гнев и разочарование. А то какой-нибудь идиот – из лучших побуждений, конечно, – еще решит заменить ее другой исполнительницей. Немыслимо! Только не сегодня. Она будет танцевать, даже если потом умрет. К тому же сегодня, после всех ее молитв, выглянуло солнце. Разве это не добрый знак? Да. С такими знаками судьбы шутить не стоит. Она должна выступить. Во что бы то ни стало.

Вообще, не стоит думать о боли в ноге. Если она сосредоточится на чем-нибудь другом, то ничего и не заметит.

Стиснув зубы, Бель улыбнулась музыкантам.

Те разволновались, увидев, как она упала.

– Все в порядке, – успокоила их девушка. – А теперь помогите мне забраться в машину, а то еще опоздаем.

Когда Бель залезла на платформу, боль пронзила ее ногу, точно молнией. Но девушке удалось скрыть свое состояние от остальных.

– Карлиньо и Зека, можете встать за мной? Тогда никто не заметит, что у меня испачкалось платье. Я не буду поворачиваться, как во время репетиций, а просто останусь на месте. Вместо полного разворота покручу бедрами.

– Можно попробовать.

Оба музыканта встали там, где просила Бель.

– Да, нормально.

Они вновь принялись настраивать инструменты, пока гримерша надевала Бель на голову шляпку с фруктами.

Бель подумала, что неплохо стоять рядом с этими двумя. Если она потеряет равновесие, за них можно будет ухватиться. Удержаться на ногах в едущей машине, пусть и на маленькой скорости, было нелегко. Бель не знала, сможет ли устоять, не нагружая больную ногу.

Гримерша закрепила головной убор, и все, кто не участвовал в представлении, сошли с платформы.

И когда зазвучала привычная мелодия, которую они уже не раз репетировали, Бель позабыла обо всем.

Машина двинулась, все вокруг возликовали, и Бель окунулась в мир музыки и движения. Словно наркотик, этот мир заставил ее позабыть о боли, и девушка погрузилась в транс, где ничего, кроме самбы, не имело значения.

Чем ближе они были к центру карнавала, тем громче становились аплодисменты и восторженные крики толпы. Не обошла их своим вниманием и пресса, особенно фотографы. Но яркие вспышки не мешали Бель, напротив, только подстегивали ее. Чтобы отвлечь зрителей от того, что она двигается не так, как стоило бы профессиональной танцовщице, Бель придумала пару трюков. Она поставила больную ногу на деревянную бадью с ветками и листьями и обольстительно обнажила бедро. Гениально!

Никто не видел ее распухшую стопу среди зелени, и Бель вздохнула от облегчения, когда боль чуть отступила. К тому же так она выглядела весьма соблазнительно. Девушка гордилась своей находчивостью. Она покачивала коленом в такт, прикасаясь к музыкантам. Одного она потрепала по щеке, второго притянула к себе за галстук, а потом оттолкнула первого, посылая второму воздушные поцелуи. Жестами, мимикой, движениями плеч и рук она хотела компенсировать недостатки исполнения, допущенные из-за больной ноги. Бель кокетливо поводила глазами, сияла, махала рукой зрителям и выступила настолько впечатляюще, что никто бы и не догадался, что она станцевала самбу не так, как нужно.

И конечно, ее голос оставался в силе и даже звучал еще лучше, чем прежде.

Только музыканты удивлялись изменениям в шоу, но подыгрывали – то ли радуясь импровизации, то ли сохраняя профессиональное хладнокровие.

Среди зрителей находились и родители Бель. После долгих уговоров Фелипе удалось убедить Неузу пойти посмотреть на выступление дочери. Втайне он боялся, что Бель понадобится их поддержка, но это оказалось не так. В конце концов, она нисколько не походила на ребенка на школьном выступлении, который только родителям кажется талантливым. Нет, она была отличной танцовщицей с потрясающим голосом. И люди аплодировали ей – его Бель!

– Тебе не кажется, что она чересчур обнажилась? – спросила Неуза.

Автомобиль проехал мимо, и Бель их не заметила. Фелипе громко звал ее, но Бель лишь мельком взглянула в толпу, не различая лица.

– Нет, по-моему, все в порядке. На карнавале такое допустимо.

– Но она ведь не танцует. Просто выставила голое колено. И флиртует с музыкантами и публикой. Где же тут искусство?

Фелипе покачал головой, не прислушиваясь к мнению жены. Но он и сам удивился тому, что Бель почти не танцевала. Он знал, что она хорошо исполняет самбу и любит показывать свое умение. Может, это из-за ноги? Но, если верить Бель, растяжение связок уже почти прошло.

Неуза не унималась.

– Тебе не кажется, что она выглядит больной? Она наверняка плохо питается. Или курит. Сейчас девушки почему-то вбили себе в головы, что курить – это модно. В общем, она не выглядит так, будто у нее все в порядке.