Шесть алых журавлей - Элизабет Лим

Она это серьезно?! Снаружи такой ливень, что я наберу воды с неба еще до того, как дойду до колодца!

Но никто за меня не заступился.

– Чего дуешься, Лина? Для таких, как ты, холод и дождь не помеха.

Я возмущенно поправила юбку, но покорилась.

Стоило выйти, как мой халат мигом промок насквозь. Буря резко усилилась, и я спряталась в конюшню, ударившись бедром о корыто для лошадей. Внутри плавала солома, и из меня чуть не вырвался смешок.

Боги, до чего было бы приятно выплеснуть эту воду в лицо Зайрэне!

Только я собралась выйти обратно под дождь, как мутная вода закружилась, и из корыта послышался знакомый недовольный голос:

– Цени, принцесса! Только ради тебя я готов пойти на такую низость, как общаться из лошадиного корыта.

Я испуганно подскочила – уж никак не ожидала услышать его, тем более из такого необычного места.

Но это действительно был Сэрю! Его рубиново-алые глаза сверкали среди плавающих кусочков соломы, родное очертание зеленых волос принесло необычайное утешение.

– Ты знаешь, что тебя труднее выследить, чем сыновей ветра? – отчитал меня дракон. – Я уж боялся, что дедушка передумал и все-таки запустил молнию в пещеру твоих братьев. А ты, оказывается, приискала себе замок!

«Я всегда была находчивой», – мысленно ответила, на секунду возвращаясь к прежней себе.

Затем прижала палец к губам и посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни.

«Прости, что не встретилась с тобой у реки. Я столкнулась с солдатами».

– Знаю. Признаться, сначала я разозлился, но потом услышал, что тебя ищут братья. Кто знал, что журавли так громко орут, еще и над морем Тайцзинь?

Странно… Конечно, Хасэге забрал меня далеко от нашего укрытия в лесу, но, если сильно присмотреться, из моего окна все равно можно было увидеть Дзэньсу.

«Почему они не могут меня найти?»

– И впрямь, – в его голос закралось ощутимое напряжение. – Магия твоей мачехи намного сильнее, чем я думал. Когда они превращаются в людей, она натравляет на них змей, чтобы твои братья не могли обратиться за помощью. А когда они приближаются к тебе в журавлиной ипостаси, сильный ветер сбивает их с курса и сметает к морю.

Мои кулаки сжались по бокам. Я не понаслышке знала, как опасен ветер для моих братьев.

– Я пытался докричаться до них, – продолжил Сэрю. – И даже смог поговорить с двумя. Младшим, который общается с животными даже в человеческом обличье…

Хасё.

– … и красавчиком, который хорошо охотится.

Бэнкай. Я выдохнула с облегчением – с братьями все в порядке.

«Ты приглядывал за ними».

– Только когда они пересекали море. У меня нет с ними связи, и в их жилах не течет магия. Это усложняет общение.

«Но ты попытаешься снова с ними поговорить? Пообещай мне!»

– Дракон не дает обещаний человеку, – многозначительно ответил Сэрю. – Особенно тому, кто украл звездный ожог с Раюновой горы, не предупредив меня.

«Сэрю, мне искренне жаль, – я помедлила, ухватилась за края корыта и наклонилась ближе к его отражению. – Но прошу тебя… Если не хочешь давать обещаний человеку, то дай его другу».

Вода замерла. Затем Сэрю фыркнул – мне удалось его задобрить.

– Правду мне говорили. Подумать только, я, дедушкин любимчик, принимаю весь огонь его гнева на себя! И ради кого? Человека! – его голос смягчился. – Должно быть, ты действительно мне нравишься.

Мои щеки раскраснелись, и я выдохнула с облегчением. Будь он рядом, я бы непременно обняла дракона. «Спасибо!»

– Рано меня благодарить, – его красные глаза замерцали. – Твоя мачеха придумает что-нибудь еще, чтобы мне помешать. Ее величайшая сила в том, что она умеет подчинять себе других.

Это я знала. Мне вспомнилось желтое сияние ее глаз во время заклинаний. Интересно, как часто она использовала магию на братьях, чтобы они прониклись к ней симпатией? Или на отце, чтобы он прислушался к ней? Я передернулась. Надеюсь, на мне ее чары никогда не срабатывали.

– Я начинаю верить, что у нее действительно есть драконья жемчужина, – продолжил Сэрю.

«Это правда, – я скрестила руки. – Я сама видела. Райкама хранила жемчужину в сердце, как ты. С ее помощью она обратила моих братьев в журавлей… – я коснулась орехового горшочка на голове, – и прокляла меня».

– А я-то гадал, что это, – сухо ответил дракон. – Думал, какая-то странная человеческая шляпа. Ну, теперь ясно, почему твоя магия не работает. И почему наша связь так ослабла.

«Это еще не все… Я не могу говорить или рассказывать кому-либо, кто я на самом деле. Даже посредством письма».

– Тогда я сделаю это за тебя.

«Нет. Так как мы связаны, об этом можете знать только вы с Кики. Больше никто. Я не готова пойти на такой риск и навлечь беду на братьев».

Вода закружилась, и лицо Сэрю стало непроницаемым.

– Расскажи мне о ее жемчужине.

«Она была как капля ночи, – вспомнила я, – темная и разбитая. Когда Райкама призвала ее силу, то жемчужина изменила ее лицо на змеиное».

Вода снова замерла, и Сэрю задумался.

– На ее настоящее лицо, значит, – пробормотал он. – Драконью жемчужину не обманешь, особенно чужую. Но вот то, что она темная и разбитая… о таком я никогда не слышал.

«Может, твой дедушка знает, что это значит. Ты сможешь спросить его, не упоминая о моем проклятии?»

– Он отказывается со мной говорить. В прошлый раз дедушка отрезал мне усы и швырнул меня в водоворот. Но скоро он наверняка найдет новую мишень для своего гнева. А я тем временем поищу твоих братьев и отправлю их за тобой.

«Нет, не надо», – выпалила я. И удивилась не меньше Сэрю. Еще пару дней назад я была готова рискнуть жизнью, чтобы воссоединиться с братьями. А теперь начинала видеть логику в словах Кики.

«У них своя задача, у меня – своя, – я сглотнула. – Нам лучше побыть порознь. – Признание далось неожиданно легко и даже не сопровождалось чувством вины или душевной болью. – Быть может, нам вообще лучше не разрушать это проклятие…»

– Ты о чем?

Я уже и сама не знала. Я устала, мой разум измучила тревога о Таккане и братьях, тело истощилось от работы над звездным ожогом и на кухне. Долгое время я старалась не думать о проклятии, но теперь, замерзая под дождем в промокшем халате, ослабнув духом, я позволила своим темнейшим страхам всплыть на поверхность.

«Чтобы разрушить проклятие, я должна произнести настоящее имя мачехи. Но если скажу хоть слово, один из моих братьев умрет».