Это по любви - Виктория Селезнева

Я положила нам с Маратом еду и села напротив. Пока он мыл руки, я уткнулась взглядом в тарелку, ковыряясь в пасте. Мне очень хотелось сказать Марату про договоренность с отцом, но я понимала, что не нужно этого делать. И нет, я доверяю своему мужу, просто, если он будет предупрежден, папа может это заметить. А так, я очень надеюсь, что он увидит, что у нас все хорошо, и отстанет.

Дни полетели так быстро, словно какой-то дикий калейдоскоп. У меня менялись клиенты, я начала повышать цену на услуги. Потихоньку, я становилась известной среди девочек, и меня стали приглашать на всякие фешн-съемки в качестве визажиста.

У Марата все тоже было ровно. Отец никак не касался темы наших отношений, общаясь с моим мужем исключительно по работе. Я разговаривала с Ирой, и та подтвердила, что он ходит какой-то загадочный, что меня несколько напрягало.

Но, видимо, работы было и впрямь много, потому что Марат зачастую приходил очень поздно. Надеюсь, что отец тоже этим отвлекся, и направил всю свою энергию в рабочее русло. С учетом того, что он больше не возвращался к теме моего необдуманного выбора, был шанс, что он убедился, что у нас все хорошо, и отстал.

Как же я ошибалась…

Когда в один из вечеров на моем мобильном высветилось «папа», я напряглась. Я не говорила с отцом с того момента, когда мы нашли компромисс с ним в кафе в новогодние праздники. А прошел уже почти месяц, и я даже стала забывать о нашей договоренности. Но, видимо, не папочка.

— Да, привет, — проговорила я, чувствуя, как начинает колотиться сердце.

— Привет, Яна. Ты как?

Голос отца был безэмоциональным, поэтому, как я не пыталась угадать, с какой целью он мне звонит, я так и не поняла сходу.

— Нормально. А ты? — настороженно спросила я.

— Тоже ничего. Я хочу с тобой встретиться, — перешел папа к делу, — есть кое-какая информация.

Сердце заколотилось еще сильнее, хотя я думала, что сильнее уже некуда.

— Что за информация? — упавшим голосом спросила я. Была мысль сказать, что я ничего не хочу знать, но так вести себя было неправильно, мы же договорились, и я сама согласилась на эти условия.

— Не по телефону. Давай завтра встретимся? Только Марату ни слова.

С каждой фразой все хуже и хуже.

— Хорошо. Я до пяти работаю завтра, потом можем поужинать где-нибудь.

— Договорились, — как мне показалось, с облегчением ответил отец, — скинь название ресторана, я подъеду, куда скажешь.

— Ладно, — сглотнув, ответила я.

Повесив трубку, я покосилась в сторону входной двери. Марат еще не пришел, а мне так хотелось прижаться к нему, чтобы успокоиться. С другой стороны, ну что там папа мог нарыть? Какие-нибудь денежные махинации? Штраф за нарушение скорости? Еще какая-нибудь драка по молодости?

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Все будет хорошо. Он не сможет разрушить наше счастье.

Я нервно крутила стаканчик с кофе, пока ждала отца. Хотела, вроде, поужинать, но из-за нервов аппетит пропал совсем.

Пиликнул мобильный, лежавший на столе, и я с каким-то облегчением схватила его. Хоть отвлекусь от мыслей.

«Я сегодня задержусь, не жди меня»

Ну, вот. А я так надеялась, что смогу после отца расслабиться в объятиях своего мужа.

Вздохнув, я напечатала ответ:

«Ладно. Люблю»

«И я тебя»

Я не смогла удержаться от улыбки. Каждый раз, когда слышу от Марата признание в чувствах, внутри все переворачивается. И я даже не могу представить, что может произойти, чтобы я от него ушла. Пока он меня не выгонит, я не покину его дом. И его постель.

— Привет.

Я вздрогнула, так как успела погрузиться в свои мысли, и даже на мгновение забыла, что я жду отца.

— Привет, — ответила я, откладывая мобильный и стараясь не показывать своего недовольства.

— Как дела? — папа стянул с себя пальто, вешая его на спинку стула. Затем сел напротив, ожидая моего ответа.

— Это ты мне скажи, — с нервной улыбкой, произнесла я. — Что-то сомневаюсь, что ты так настаивал на встрече, чтобы сказать, что мой муж — замечательный и бескорыстный человек. Так ведь?

Отец вздохнул, а затем подался вперед, накрывая мою ладонь своею. Если честно, меня несколько отвлек этот жест, потому что папа не слишком падок на проявление эмоций.

— Яна, ты должна помнить, что все, что я делаю — это ради твоего блага. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Возможно, у нас в некоторых моментах понятие счастья несколько отличаются, но я знаю, что ты точно достойна хорошего и любящего мужчину.

— И это, видимо, не Марат, — слегка раздраженно, дополнила я.

Папа отвел взгляд, а я в данный момент гадал, когда он успел стать таким актером. Такая жалость в глазах… Да он счастлив должен быть, что нашел что-то, что, как он думает, может меня оттолкнуть от любимого мужчины.

— Скажи, ты знаешь, где проводит вечера Марат. По крайней мере, несколько раз в неделю? — перешел к делу отец.

Сердце начало колотиться. Я отказывалась верить, что он мог мне врать. Наверняка, мой папа что-то подстроил и сейчас наврет мне с три короба.

— Он работает, бывает, задерживается… — осторожно проговорила я.

— Ян… — папа полез в телефон, открывая фотографии, — за последние две недели он пять раз был вечером у какой-то девушки. Там он проводил около двух — трех часов, а потом ехал домой. Кто она, нам узнать не удалось. Ты что-то про это знаешь?

Папа развернул телефон, и на экране я увидела, как Марат входит в дом, а на пороге его встречает молодая женщина. На следующих кадрах она его обнимает, и они вместе скрываются за дверью. Ну и еще несколько аналогичных фото.

Я пролистала их все, а потом молча отдала телефон отцу.

— Мне жаль… — проговорил он.

Я подняла глаза, стараясь не расплакаться. Внутри царила буря из эмоций и непонимания.

— Не ври. Тебе не жаль, — с горечью в голосе, произнесла я.

После этого я встала, оделась и направилась к автомобилю. Внутри машины я уже дала волю истерике, чтобы выплеснуть все эмоции. Я пыталась придумать здравое объяснение тем фото, и я бы поверила в любую чушь, если бы изначально Марат мне не врал, что он задерживается на работе.

Дома я съела несколько таблеток успокоительного, и стала ждать своего мужа. Пока еще мужа.

Марат вернулся около десяти вечера. Зайдя в гостиную, он увидел меня, сидящую в кресле почти в полной темноте.

— Ты чего здесь прячешься? — с улыбкой спросил он.

Успокоительные как-то плохо действовали, потому что хотелось то ли разреветься, то ли наорать.