Маска Арибеллы - Анна Хогтон

– Как только я выяснил правду, понял, что Урсула не должна ничего об этом узнать. Она ведь могла рассказать Зио, что ты способна уничтожить маску, – продолжал Родольфо. – И тогда он мог бы убить тебя, едва ты ступила на Остров Мёртвых. Или даже раньше. И как только Джакапо пригрозил забрать мою маску, я понял, что должен покинуть гостиницу. Я спрятался на одном из островков в лагуне, смотрел на звёзды и ждал своего часа. Я знал, что, когда появится очередная кровавая луна, мне нужно будет оказаться на острове в самый последний момент. А если я вмешаюсь раньше, Венеция будет обречена.

Арибелла кивнула, но Сеффи, похоже, не удовлетворило объяснение Родольфо.

– Неужели вы не могли предупредить нас? – буркнула она. – Было б неплохо, если бы мы всё знали заранее.

– Урсула прочитала бы это в наших мыслях, – возразил Фин.

– Но Арибелла чуть не умерла!

– Я понимаю твоё возмущение, Персефона. И должен попросить прощения – у тебя и у Арибеллы. Я подверг вас опасности. Но это был единственный способ спасти другие жизни. И я верил, что ты, Арибелла, достаточно сильна, чтобы сразиться с Зио. Знаешь, почему ты могла использовать маску Венеции, даже когда рядом был её истинный владелец – Зио?

– Потому что я оказалась связана с ней, когда была маленькой, – ответила Арибелла.

Родольфо кивнул.

– Именно так. И маска выбрала тебя, потому что твоя сила превосходила силу Зио.

– Вовсе нет! – возразила Арибелла. – У него же была целая армия призраков!

– А дело не в этом. Твою силу питала любовь к друзьям. Зио же руководил только страх – страх быть забытым, страх потерять власть…

Арибелла кивнула, наконец-то всё поняв.

Она взяла Клару за руку.

– Вы знали, что Клара – моя мама, да? Именно поэтому в ту первую ночь поплыли за мной в одиночку, ничего не сказав другим Старшим?

Родольфо медленно кивнул.

– Я подозревал. Все Старшие считали Клару убийцей, помнишь? Я не знал, как они отнесутся к её дочери. Я хотел сперва выяснить, что тебе известно. Если б ты знала правду, я бы посоветовал тебе помалкивать и избегать Урсулы, чтобы та не покопалась в твоих мыслях. Но выяснилось, что ты вообще ничего не знаешь о матери. Тогда я просто привёз тебя в гостиницу.

Арибелла почувствовала, что у неё ум заходит за разум. Она пыталась уложить всё это у себя в голове, но слишком устала. Наверняка позже она разберётся, просто очень уж много всего требовалось понять.

– Слишком много информации, чтобы усвоить её натощак, – сказала Роза. – Я предлагаю позавтракать. Что скажете?

– Но уже время обеда, – заметила Елена.

– Ну и что? – спросила Роза, и Елена улыбнулась.

– Ничего, – согласилась она.

Сеффи и Фин горячо одобрили эту идею.

– Слава богу! – воскликнул Фин. – Я умираю с голоду. Поездка на летающей львице очень возбуждает аппетит!

Двадцать минут спустя все уже сидели в столовой, за лучшим завтраком, какой только видела гостиница «На полпути». Столы ломились от любимой выпечки Арибеллы, на них стояли кремовые торты с вишней, шоколадные эклеры и два вида панкейков с лимоном и сахаром.

Роза отправила Клару принять ванну и переодеться в чистое. Когда она вошла в столовую в бледно-голубом платье, лицо её сияло, и она выглядела невероятно красивой.

– Десять лет питаться рыбьими кишками! – вздохнула Клара. – Я так скучала по здешней выпечке.

– До сих пор не могу поверить, что вы были Луной, – подивилась Сеффи. – Неудивительно, что я вас не понимала. Я уж испугалась, что у меня пропал дар или ещё чего.

– Да уж, видимо, я тебя озадачила. Видишь ли, я понятия не имею, как разговаривать по-кошачьи.

– Это не так уж сложно, – поддразнила Сеффи.

Клара рассмеялась.

– Правда? Хотелось бы мне иметь твой дар.

– Мне он тоже нравится, – улыбнулась Сеффи.

Казалось, они с Кларой уже поладили.

Небо за окнами гостиницы светлело; глубокий цвет индиго превращался в голубой, а восходящее солнце окрашивало окна в золотистый цвет.

Сеффи вскочила на ноги.

– Слушайте! Вы слышите это? – воскликнула она, подбегая к окну и распахивая балконные двери. Все замолчали и прислушались.

Сперва раздалось несколько робких трелей, потом несколько десятков, и вскоре вся столовая наполнилась разноголосым птичьим пением. Красивые и радостные звуки! У Арибеллы забилось сердце. Птицы вернулись! Все столпились на балконе, наблюдая, как сотни птиц всех цветов и размеров проносятся над Гранд-каналом. Арибелла даже не подозревала, что в Венеции живёт такое огромное количество разнообразных птиц.

Но дело было не только в них. Вода Гранд-канала вновь вернулась в свои берега, и те части города, которые ранее оказались затоплены – узкие извилистые улочки и открытые мощёные площади, – снова оказались над водой.

Сеффи снова защебетала, разговаривая с птицами.

– Мои друзья вернулись навсегда! – радостно сообщила она. – Опасность миновала, и городу больше ничего не угрожает.

Она обняла Арибеллу, Фина и Елену. Фин покраснел как помидор, а Елена улыбнулась с довольным видом.

Клара тоже обняла Арибеллу. И слова, которые Арибелла так давно хотела произнести, наконец сорвались её губ.

– Я очень скучала по тебе, мама! – сказала она, чувствуя, как по щекам бегут горячие слёзы.

– Я тоже скучала, моя Белла. Но я всегда была рядом и присматривала за тобой.

Клара притянула её к себе и погладила по волосам. Как же прекрасно было это тепло и ощущение безопасности! И Арибелле хотелось остаться в маминых объятиях навсегда.

– Может, съездим и навестим папу и твоего друга Тео?

– О да! – воскликнула Арибелла, однако тут же заколебалась. – Но что ты скажешь папе?

Клара улыбнулась.

– Что-нибудь придумаю. Боюсь, для него это станет большим потрясением.

– Да, но он будет счастлив! Я счастлива, – ответила Арибелла.

– И я тоже.

На балконе появился Джакапо. Он испуганно посмотрел на Клару. Арибелле пришлось напомнить себе, что Джакапо десять лет считал Клару убийцей. Многим Старшим потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли, что это не так. Арибелла старалась не судить Джакапо слишком строго – ведь был момент, когда она считала его помощником Зио…

– Похоже, я должен извиниться, – сухо сказал Джакапо. – Перед вами обоими.

Он поочерёдно посмотрел на Клару и Родольфо, но они оба отмахнулись от его извинений.