Петербург. Тени прошлого - Катриона Келли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3.16. Набережная Обводного канала, 2009
Как бы петербуржцы ни относились к «центру», они всегда заявляют, что до какой-то степени с ним знакомы. Однако, как и большинство жителей больших городов, они чувствуют, что остальные районы знают плохо – кроме того, в котором живут сами, если, конечно, они живут на окраине. Для тридцатилетнего петербуржца или петербурженки вполне типично признаться в том, что они впервые попали в Купчино всего пару дней назад или что не представляют, как выглядит Гражданка. Даже один из местных путеводителей представляет окраинные районы как неисследованную территорию, населенную дикими племенами: «Нам требовался абориген-проводник» [Губин и др. 1999:176][557]. Это, конечно, проявление снобизма, но люди порой признаются и в незнании других районов, с куда более «светлой» репутацией, как, например, женщина, утверждавшая, что Петроградка для нее «темный лес»[558].
Нежелание исследовать город «встав с дивана» вело к тому, что предубеждение против каких-то мест часто основывалось на слухах. Например, улица Дыбенко в начале 2010-х считалась прибежищем наркоманов, а районы вдоль Обводного канала как только не клеймили – там было много производств, которые якобы сбрасывали свои стоки в канал[559].
Поскольку узнаваемость популярных прозвищ разных районов весьма высока, информанты часто откликались на них целыми наборами враждебных стереотипов:
Гражданка делится на два куска – Академический, вот этот вот, где-то… ну, там теперь уже более жлобский, по-своему, на [метро] Академической было <…> А на Гражданке есть страшные места, вот, вроде гетто <…> я все это знаю, из квартала не выходят всю свою жизнь[560].
Неуверенность информанта в том, где на самом деле находятся те места в конце проспекта Просвещения, о которых он говорит, компенсируется тем, что он точно знает, каковы они. Так часто бывает с представлениями о больших районах – как лондонцы, живущие на северном берегу Темзы, объединяют под леденящим кровь названием «Южный Лондон» самые разные районы, так и для петербуржцев, обитающих в разных местах, сочетание «Правый берег» – символ чего-то жуткого. В обоих случаях приличное общества отделено от неприличного рекой.
Представления о «неприличных» районах формируются обычно за пределами самих районов и подчиняются общим фольклорным представлениям о том, на что это место похоже. Дурная репутация «Лиговки» (Лиговского проспекта, а раньше – Лиговской улицы) существует фактически с момента появления самой улицы и восходит к 1920-м годам. Эта репутация привлекала писателей и художников (самый известный сквот художников, Пушкинская 10, находился в двух минутах ходьбы от проспекта), но широкой публике это не казалось таким уж заманчивым. Прошли десятилетия, проспект превратился в обычную торговую улицу, но достаточно забить в поисковик слова «лиговская шпана», и вы получите десятки ссылок.
Представления о социальном контингенте знакомых мест были гораздо более определенными. Крестовский остров все помнили как традиционную сплоченную рабочую общину, а проспект Космонавтов за Московским проспектом – как средоточие интеллигенции, преимущественно еврейской; даже в 1990-е в тех краях еще можно было услышать на улицах идиш[561]. Жителям традиционно «криминальных» районов опасной зоной представлялись одна-две улицы, а матерящихся алкоголиков у себя на углу они могли рассматривать как деталь местного «микроклимата»[562].
Петербуржцы, конечно, не воспринимали свой город исключительно в пределах «домашнего пятачка». Но в отличие от приезжих, автоматически делящих пространство на «Петербург» (центр) и «Ленинград» (окраины), им свойственно противопоставлять город воображаемый (город литературы и искусства, воспринимаемый как панорама) городу жилому (город личного будничного опыта, видимый в мельчайших деталях):
Ну, мне когда говорят про Петербург, у меня две картинки в голове – это иллюстрация из знаменитой книжки «Белые ночи» Достоевского, то есть, такие знаменитые черно-белые иллюстрации, где вот эти, там, мосты, каналы, там, набережные, решетки, там, все красиво. Еще в советское время были такие зарисовки, которые выпускали иногда – вместо теперешней рекламы пускали на петербуржском «Пятом канале» – там, виды города, черно-белые такие, под музычку какую-нибудь лирическую: блям-блям-блям-блям, то есть, все это красиво достаточно было. Вот, что-то такое. И второе, совершенно противоположное – это мой родной подъезд, с его дивным запахом [посмеивается], замечательными кучами мусора, катающимися в них людьми, обязательно[563].
Соседи могли объединиться и под воздействием общей угрозы, например, агрессивного расселения или уплотнительной застройки, грозящей уничтожить зеленые насаждения. Летом 2008 года прошла масштабная акция жителей Прачечного двора – большого участка небогатой жилой застройки XIX века (в бывших зданиях царских прачечных), на территории которого застройщики надеялись возвести дорогие апарт-отели. Еще одной «горячей точкой» стал район вокруг станции метро «Ломоносовская» – там планировалось выстроить торгово-развлекательный комплекс на месте, где когда-то стояла Преображенская церковь при Императорском фарфоровом заводе, а после сноса церкви в 1932 году был разбит парк[564]. В городе, где обычно царит политическая апатия, попытки изменить что-либо на местном уровне подталкивали людей к активным действиям.
Попытки сплотиться могли принимать и другие формы. Развитие интернета не всегда ведет к замене реальных отношений виртуальными. Некоторые сайты были задуманы, чтобы помочь людям познакомиться с теми, кто живет поблизости. Вот как об этом говорится на сайте sosedi.ru:
Живя в огромном мегаполисе, знаете ли вы всех своих соседей? На нашем сайте вы можете познакомиться с интересными людьми, живущими в вашем доме, на вашей улице, в вашем районе! Возможно, среди них вы найдете себе новых друзей, подруг, единомышленников, а может быть и свою любовь…
Отчасти возврату к местной самобытности способствовало возрождение церковных приходов, хотя религиозных общин, учитывая численность населения, было по-прежнему немного, и они были разбросаны по всему городу[565].
При этом в жизни постсоветского Петербурга вопросы местного значения занимали менее важное место, нежели, скажем, в Лондоне или Нью-Йорке. Не было постоянных форумов для местных организаций, таких как ассоциации жителей, а районные газеты финансировались из городского бюджета. Вопросы местного характера мало занимали даже участников форума газеты «Мой район»: так, если обсуждение маршрутов полетов из аэропорта Пулково и районов, над которыми пролегали эти маршруты, к 8 июля 2008 года собрало 32 комментария, то общегородские темы вызывали значительно больший интерес (например, «Поджог» – 111 комментариев; «Куда идет Россия?» –