Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

Ужасно довольная, я принялась ставить сама, не слишком задумываясь,а Ли, обнимая меня рукой за плечи, шептал шансы выбросить то или это. От негопахло горячим песком. Я чувствовала его волнение через тонкий шелк своей блузы,и тепло его пальцев как будто оставалось у меня на плече, когда он отнимал рукуподать мне кости.

Я взглянула вокруг, когда стол взорвался криками в ответ намой последний бросок, и удивилась – чуть ли не все собрались вокруг нас, мыстали центром внимания.

– Ну, теперь ты мастер, – улыбнулся Ли и шагнул всторону. У меня лицо вытянулось.

– Ты уходишь?

Какой-то краснощекий тип с пивом в руке сунул мне кости ивелел бросать.

– Мне давно пора, – сказал Ли. – Но я не мог с тобой непоговорить. – Наклонившись ближе, он шепнул: – Мне понравилось учить тебяиграть. Ты не такая, как все, Рэйчел.

– Ли?

Расстроившись, я положила кости на стол, и люди вокругразочарованно застонали.

Ли поднял кости и вложил их мне в руку.

– Ты в ударе. Продолжай.

– Тебе не дать мой номер? – спросила я. О Господи, какжалко это прозвучало!

Но Ли улыбнулся, не разжимая губ.

– Ты Рэйчел Морган, бывший агент ОВ, работаешь сейчас споследним живым вампиром из Тамвудов. Твой номер значится в телефонной книге –раза четыре, не меньше.

Щеки вспыхнули огнем, но я успела прикусить язык и непуститься объяснять, что я не девочка по вызову.

– Еще встретимся, – сказал Ли, поднимая руку и опускаяголову в знак прощания.

Положив кости, я шагнула от стола и увидела, как он уходитНО лестнице в кормовую часть катера, элегантный в своем смокинге и фиолетовомкашне. Одет в тон ауре, решила я. Мое место у стола занял кто-то другой, и шумвозобновился.

Настроение испортилось, и я подошла к столику возлезамерзшего окна. Кто-то из обслуги принес три ведерка с моими фишками, другойпоставил на льняную салфетку свежий «Мертвецкий айсберг». Третий зажег краснуюсвечу и спросил, не желаю ли я чего-нибудь еще. Я покачала головой, и онскользнул прочь. «Что же не так в этой картинке?» – прошептала я, потирая лобрукой. Вот она я, одетая как юная вдова миллионера, сижу в одиночестве в казинонад тремя ведерками фишек. Ли знал, кто я такая, и молчал? Где Кистен, чертвозьми?

Оживление у стола для игры в кости стало спадать, людирасходились по двое – по трое. Я досчитала до ста, потом до двухсот.Разозлившись, я встала, собираясь превратить фишки в наличные и найти Кистена.Комната для мальчиков, блин. Наверное, в покер играет наверху – без меня.

Я схватила ведерки в руки – и остановилась. Кистен спустилсяпо лестнице, двигаясь резко и быстро, как умеют живые вампиры.

– Ты где был? – спросила я, когда он подошел.

Лицо у него было замкнутое, по виску стекала струйка пота.

– Мы уходим, – бросил он. – Пошли.

– Погоди! – Я отдернулась от его руки, взявшей меня залокоть. – Где ты был? Ты меня бросил здесь одну! Один парень учил меня играть вкрепе. Посмотри, сколько я выиграла!

Кистен глянул на мои ведерки, нисколько не впечатлившись.

– Игра была подстроена, – огорошил он меня. – Тебяразвлекали, пока я беседовал с боссом.

Меня как будто под дых ударили. Я отдернулась, когда онпопытался опять взять меня за руку.

– Не тащи меня! – сказала я, не заботясь, что на нассмотрит. – То есть как, ты беседовал с боссом?

Он сердито на меня посмотрел, на подбородке у него сталзаметен намек на щетину.

– Мы не можем поговорить за дверью? – спросил он сявным нетерпением. Я покосилась на верзил, спускавшихся по лестнице.Катер-казино. Не принадлежит Пискари. Кистен ведет дела своего неживогомастера. Он пришел сюда припугнуть нового в городе авторитета и взял меня наслучай осложнений. У меня от злости горло перехватило, когда все это до менядошло, но осторожность – лучшая сторона доблести.

– Отлично, – сказала я.

Ботинки ступали в такт ударам пульса, когда я направилась кдвери. Бухнув на стойку ведерки с фишками, я мрачно улыбнулась женщине у кассы.

– Я хочу передать свой выигрыш в городской фонд повосстановлению сгоревших детских домов, – заявила я.

– Да, мэм, – вежливо ответила женщина, начинаяпересчитывать фишки.

Кистен взял одну фишку из груды.

– Эту обналичьте, пожалуйста.

Я выхватила кружок у него из пальцев, невероятно злая, чтоон так меня использовал. Это сюда он упрашивал пойти Айви. А я попалась наудочку. Свистнув, я бросила фишку крупье у стола с костями. Он поймал и кивнулв знак благодарности.

– Это стодолларовая фишка была! – воскликнул Кистен.

– Да ну? – Кипя от злости, я взяла еще одну и бросилатуда же. – Не хочу показаться скрягой.

Женщина протянула мне чек на 8750 долларов – пожертвование вгородской фонд. Я секунду тупо на него глядела, потом затолкала в сумочку.

– Рэйчел, – пытался образумить меня Кистен, лицо у негопод блондинистой челкой стало красным.

– Ничего себе не оставлю.

Оставив без внимания Кистенов плащ, протянутый швейцаром, яраспахнула дверь с переплетенными буквами «С». Саладан, что ли? Господи, ну я идура.

– Рэйчел… – крикнул Кистен из двери резким от злостиголосом. – Иди сюда и попроси одну обналичить.

– Ты мне свои фишки отдал, а остальные я выиграла! –крикнула я от подножия трапа, обнимая себя руками под падающим снегом. – Яжертвую всё. И плевать мне на тебя, кровосос трусливый!

Тип у трапа хихикнул и состроил бесстрастную рожу, когда язлобно на него глянула. Кистен поколебался, потом закрыл дверь и спустилсявслед за мной, неся плащ для меня. Я протопала к машине, дожидаясь, чтобы оноткрыл мне дверь или вызвал такси.

Не успев еще надеть пальто, Кистен остановился возле меня.

– Ну чего ты на меня взъелась? – ровным тоном спросилон. Синие глаза в неясном свете начали чернеть.

– Это катер Саладана, так? – В бешенстве я ткнула нанего пальцем. – Может, я и дура, но все же додумалась. Азартными играми вЦинциннати заправляет Пискари. Ты пришел потребовать его долю. А Саладан тебяпослал, так? Он хочет захватить территорию Пискари, и ты прихватил меня дляподдержки, уверенный, что если ситуация выйдет из-под контроля, я буду дратьсяза тебя!

В гневе я напрочь забыла про его зубы и его силу инаклонилась к самому его лицу.

– Не смей, никогда не смей меня дурить! Меня здесьубить могли из-за твоих игр! У меня второго шанса нет, Кистен. Если я умру, тоумру!