Белые волки - Влада Южная

– Странно. Обычно те, кто много болтает, быстро обрастают связями на новом месте.

– Я много болтаю, да? – она вспыхнула и насупилась.

– Много, – не стал спорить он. – И все-таки самого главного я так и не услышал. Кто и что украл?

Петра отодвинулась, нахохлилась, уйдя в его ветровку почти по самые глаза, и долго сидела так. Димитрий ждал, терпеливо, в молчании.

– Я просто не хочу, чтобы вас из-за меня убили! – наконец, сдалась она. – Я уверена, эти люди очень опасны, если даже полиция не желает с ними связываться! Начнете их искать, и вас поймают и изобьют. Или зарежут…

– Я вырос на улице, майстра, – процедил он, теряя терпение. – Я очень быстро бегаю, поэтому поймать меня непросто. И это последний раз, когда я спрашиваю: кто это сделал?

– Их было двое, – девушка опустила глаза, словно в чем-то провинилась. – Видимо, они приметили меня еще на рыночной площади. Там много специй с моей родины, я ходила, выбирала, смотрела, что есть еще. Но сумку держала крепко, знаю же, как в толпе бывает. А потом пошла дальше, в кварталы. Там темпл… такой… неописуемо красивый…

– Темпл темного бога, – вполголоса подсказал Димитрий.

– Да. Я отвлеклась. Моя ошибка, конечно. Захотела его сфотографировать и обо всем забыла. Я когда фотографирую, знаете, себя даже забываю. А тут такой памятник самобытной архитектуры… Пока настраивала линзы, сумку за спину перекинула, чтобы не мешала. Вот тогда они подбежали, один меня толкнул, а другой поймал, ремешок срезал, и оба тут же убежали. Они в темпле спрятались, но я спрашивала, никто их там не видел. И полиция только развела руками…

– Все правильно. Полиция их не найдет. Эти люди живут под землей. И соваться к ним опасно.

– Под землей?! – на лице Петры даже слезы высохли от удивления. – Да как же тут можно жить-то под землей? Тут у вас вечно сыро. И холодно. Вот у меня на родине, понятно, среднегодовая температура такая, что хоть в пещере живи, хоть в шалаше, и не простудишься. А здесь…

– Вот и уезжай к себе домой, – неожиданно для самого себя произнес Димитрий и повернулся к девушке. – Уезжай. Посмотрела, пофотографировала, впечатления разные получила – пора обратно.

Петра растерянно моргнула. Потом прищурилась.

– А я не могу уехать. У меня вместе с сумкой все документы украли. И деньги тоже. Я даже в гостиницу не пошла, все вещи там бросила, потому что за проживание заплатить нечем. Знаю, что нечестно, но там уже приличная сумма набежала.

– Что, хочешь сказать, всю ночь здесь просидела?

– Просидела, – она упрямо выпятила нижнюю челюсть. – И поспать собиралась, но очень холодно…

Он ядовито усмехнулся.

– В следующий раз, если захочешь поспать на улице, газетами утепляйся. Собираешь их в парке, там чаще всего после прочтения оставляют, комкаешь, под куртку засовываешь и под себя стелешь. Так и спишь.

Теперь Петра взглянула на него по-другому. Уже не доверчиво-умоляюще-беззащитно. Внимательно, чуть сердито, как в их первую встречу.

– Врете вы все. Шутите некрасиво. И про газеты только что придумали. А на самом деле уже голову ломаете, как бы половчее мне денег на обратный билет предложить. Я ведь права? Только вот денег я ваших не возьму. Во-первых, потому что не хочу, чтобы вы мне последнее отдавали, а вы отдадите, даже если сами голодать станете, вы такой. Во-вторых, потому что не хочу быть вам обязанной. Может быть, я не хочу быть никому обязанной. Может быть, поэтому я и уехала из дома.

Так вот она какая. Независимая. Такие часто попадают в беду. Женщине нельзя быть независимой, вокруг слишком много опасностей. Ей обязательно нужен кто-то рядом, чтобы уберечь. А иностранке в чужом городе – особенно. Проблема заключалась в том, что из всех мужчин столицы она выбрала именно того, кто не мог ее защитить. Особенно от самого себя.

– И как же ты планируешь добраться домой, если я не дам денег? – с издевкой поинтересовался Димитрий.

– Я уже все решила. На вокзале теперь буду ночевать. Там теплее. Устроюсь куда-нибудь посудомойкой. Денег на обратный билет заработаю. И уеду.

Ну да, как же. На вокзале она будет ночевать. Да у нее на лице написано «неместная, наивная, беззащитная». А он слишком хорошо знал, что за личности водятся в районе вокзала… впрочем, как и в районе площади трех рынков и во многих других районах за исключением, разве что, элитарной части города, где селились аристократы.

Чем больше Димитрий смотрел на скрюченную дрожащую фигурку, тем больше понимал, что не может отпустить ее так просто. Усмехнулся, на этот раз от самого себя, от собственной реакции. Что-то новенькое с ним происходило. Что-то забавное.

– В Нардинии все женщины такие?

– Какие? – Петра выпрямила спину. – Эмансипированные?

– Слепые.

– Я не слепая, – тут же сдулась она.

– Слепая, если думаешь, что мой город – это только красивая набережная и дома самобытной архитектуры. Или что здесь острая нехватка посудомоек, готовых работать за ничтожную плату. Или что тебе удастся с такой зарплаты накопить на билет в ближайший месяц. Или что каждый, кто подсаживается к тебе на скамейку, когда ты плачешь, – твой друг.

Ну вот, он добился, чего хотел. Нижняя губа у Петры задрожала, в глазах снова набухли слезы. Она принялась стягивать с себя его ветровку.

– Знаете, что? Шли бы вы…

На этом поле Димитрий всегда играл уверенно. Теперь, когда Петра расстроилась уже из-за него, ему стало легче дышать и проще думать. Он потянулся и привлек к себе непослушное сопротивляющееся тельце, запутавшееся в рукавах одежды, прижался подбородком к пахнущей цветочным шампунем макушке и закрыл глаза, подавляя в объятиях слабые трепыхания.

– Денег я не дам. И не собирался, самому мало. Но у моего друга есть квартира. Не волнуйся, она пустует. Он уехал надолго, ключи оставил мне. За проживание платить не надо. И это лучше, чем спать на вокзале.

– Дурак вы, – она шмыгнула носом, – совсем с женщинами обращаться не умеете. Отпустите, мне больно и у вас подмышки воняют.

– Не умею, – Димитрий послушно разжал руки и улыбнулся от того, что Петра пусть и неловко, но попыталась обидеть его в ответ. Молодец, показывает зубы.

Отталкиваясь ладонями от сиденья, она отодвинулась от него подальше, но ветровку не сняла, подтянула на себя обратно. Взглянула волчонком.

– А вы там тоже живете? Ну, в этой квартире?

– Нет, – он покачал головой, – меня там не будет. Я живу в другом месте.

– Хм. После всего, что вы мне наговорили, я подозреваю, что если пойду, то вы меня запрете там, изнасилуете и убьете, – с вызовом бросила Петра.

– Изнасилую и убью, – спокойно согласился он, задумчиво посмотрев куда-то поверх ее плеча. – Скорее всего, так все и случится.

Она фыркнула и невесело рассмеялась.