Руки, полные бури - Мэй

всё быстро, чтобы поверженный бог не успел умереть раньше времени. Дёрнул за сердце, вытаскивая комок плоти, ощущая, что весь уже в чужой крови и каком-то дерьме.

– Это вы делали с жертвами? Добро пожаловать к ним.

Анубис выпрямился над Тескатлипокой, держа его сердце, улыбаясь и ощущая за спиной раскрытые крылья из мертвецов.

17

– Моя кровь – это твоя кровь, моя жизнь – это твоя жизнь.

– Пока текут наши силы.

– Пока светят звёзды.

Ждать Гадес ненавидел.

Ему казалось, он тратит время, сомкнутый собственным бессилием. Поэтому постоянно ёрзал на диване, сбивая цветастое покрывало, и крутил в руках телефон.

– Успокойся, – сказала Нефтида. – Сет написал, что всё в порядке. Они скоро будут.

– Ты знаешь, что его «в порядке» может значить что угодно, – проворчал Гадес.

– Знаю. Но в любом случае стоит дождаться. Персефона не писала?

– Нет.

В этот момент телефон снова завибрировал, и Гадес увидел долгожданное сообщение от жены.

– Пишет, что будет в Подземном мире. С Деметрой возникли сложности, но она поможет.

– Вот и прекрасно. Видишь, всё хорошо.

– Ты меня пытаешься убедить или себя?

Нефтида хмыкнула в ответ и махнула рукой, позвякивая браслетами. Убирать телефон Гадес не стал, вдруг Сеф ещё напишет. Она не вдавалась в подробности, наверняка разговор с матерью вышел непростым. Но хорошо хотя бы то, что она согласилась: именно силы Деметры, по их расчётам, и не хватало, чтобы завтрашняя операция по спасению Зевса прошла удачно.

На самом деле Гадес рвался начать сегодня. Особенно после того, как Анубис предложил объединить силу богов и скрыть их действия.

– Не торопись, – сказал тогда Амон. – Надо всё продумать. Мы же хотим спасти Зевса, а не отправить в руки Кроноса ещё пару богов.

Сет был против, чтобы Гадес в этом участвовал.

– Кроносу ты и нужен. Что за идиотство лезть самому?

Спорить Гадес не стал, но твёрдо решил, что пойдёт. Он не хотел говорить другим, в конце концов, это догадки, да и касалось не его, а Зевса… но Гадес подозревал, Зевс будет не в том состоянии, чтобы пойти за кем угодно. Хорошо, если молнией не ударит.

Гадеса он послушает.

Когда послышался шорох со стороны входной двери, Нефтида вскинула голову, вглядываясь и ожидая, в её тёмных волосах путались длинные серьги.

Первым вошел Амон. Он выглядел… выцветшим. Явно уставший, словно весь день занимался чем-то тяжёлым. Или, скорее, использовал солнце после заката, это ужасно его выматывало. Гадес совершенно не ощущал его силы, даже отголосков, что значило, Амон действительно вымотан.

– Это кровь?

У Анубиса был вид, словно он половину дня трудился вместе с Амоном. А потом пошёл в паб и там подрался: волосы взъерошены, губа разбита. И Гадес не сразу понял, что на его футболке, видимо, был принт, но одежду и чёрные джинсы покрывает отнюдь не грязь, а заскорузлая кровь. Когда Анубис прошёл чуть вперёд, под свет ламп, стало очевидно, что он весь в ней.

– Это не его кровь, – сказал Сет. – Иди в душ, Инпу.

Анубис не сказал ни слова и покорно пошёл в ванную, даже не сняв куртку. Амон плюхнулся на диван. Сет скинул пиджак, на котором отчётливо виднелись размазанные кровавые разводы. У его ног тут же соткались из теней псы.

– У нас есть трофейный нож, – заявил Амон. – Могло быть и сердце, но Сет сказал не тащить домой всякую гадость.

Судя по хмурому Сету, выразился он не совсем так, но уточнять Гадес не стал. Вместо этого попросил рассказать подробнее, что произошло. Сет говорил обстоятельно, Амон иногда вставлял реплики.

Анубис как раз подошёл к тому моменту, когда Сет рассказывал, как он несколько часов кружил вокруг Лондона с засыпающим Амоном рядом, пытаясь отыскать, куда же забрались Анубис и Тескатлипока.

– Его тело забрали ацтеки. Победа одержана честно, теперь они с нами. Они и правда до сих пор уважают язык силы. Ничего не изменилось со времён пирамид. Кажется, они вообще в восторге! Сказали, отличная вышла схватка.

Анубис стоял в свежей футболке со значком Бэтмена и чёрных джинсах с какими-то ремешками и сцепленной булавками дыркой над коленом. С влажных волос ещё капала вода, но он не очень обращал внимание.

– Значит, проблема с ацтеками решена? – спросил Гадес.

Амон в ответ старательно прятал зевок в кулак, Сет коротко кивнул. Анубис криво усмехнулся:

– Можно и так сказать. Я его распотрошил.

Гадес не нашёлся что ответить. Он понимал, что убийство Тескатлипоки уж точно не было обязательным и необходимым пунктом. Достаточно победить. Хорошо хоть, тело умерло, а не сам бог. Тес вернётся, хотя времени у него уйдёт изрядно.

И это жестокое убийство. Слишком грязное.

Лицо Сета оставалось непроницаемым, и Гадес не сомневался, он ничего не сказал Анубису, но тот наверняка догадался сам. Сет был воином, он легко убивал врагов и тоже дал бы противнику время прийти в себя, ведь мало чести воспользоваться слабостью. Но он никого не мучил, не получал удовольствия от убийств. Для Сета это дело короткое, чистое и необходимое. Он не убивал, потому что хотелось, ненавидел пытки и не понимал излишней жестокости.

Но сейчас он сказал:

– Ты справился.

Анубис и сам всё понимал. Вскинул голову:

– Да? Ничего подобного! Я потерял контроль. Мертвецы не хотят слушать, моя сила другая! Они либо утаскивают меня, либо сводят с ума! Ощущение, что крышу срывает!

– Прекрати, – оборвал его Амон. – Сегодня ты был сильнее.

Его слова подействовали на Анубиса. Тот глубоко вздохнул и сказал гораздо спокойнее. И тише.

– Вы верили в меня. Если бы не это, я не смог бы направить мертвецов.

Амон потёр глаза, и сейчас даже его сила не ощущалась.

– Иди спать, – мягко сказала Нефтида. – Оба. Вам нужно отдохнуть.

Амон устало кивнул и поднялся. Когда он хлопнул дверью своей комнаты, Сет сказал:

– Инпу, присмотри за ним.

Анубис с удивлением глянул на Сета.

– Амон потратил куда больше сил, чем хочет показать, – пояснил Сет. – Он сделал слишком много, когда не светит солнце. Присмотри за ним ночью и утром.

Анубис кивнул и тоже поднялся, пошёл вслед за Амоном, и Гадес подумал, что Сет наверняка научился этому у Нефтиды: так ловко и ненавязчиво, в итоге никто из этих двоих не будет ночью один.

Сет достал телефон, покрутил в руках и посмотрел на Гадеса. Если бы тот знал Сета хоть чуточку меньше, то начал бы всерьёз опасаться: такие взгляды могли пригвождать к месту. Пронзать насквозь.

– Аид, я хочу повторить обряды. – Помолчал. – Если ты не против.

– Сейчас?

– Да.

– Что за спешка?

– Потому что ты упрямый осёл и всё равно пойдёшь за Зевсом. Сразу после обряда наша энергия достаточно смешается, чтобы папаша не почуял. Ты согласен?

Как и много сотен лет назад, Гадес кивнул:

– Конечно.

Стоит ночь. Вокруг громоздятся чёрные скалы среди шелестящих песков пустыни. Они сидят над еле тлеющим огнём костра, древние боги в сиянии звёзд.

– Я слышал, как скифы совершают такие обряды, – говорит Сет.

– Хорошо.

– Ты не спросишь о деталях?

– Я тебе доверяю.

Сейчас вокруг дыбилась умирающая ночь, обычная квартира в мегаполисе, сквозь панорамные окна светили не звёзды, а неоновые вывески. Но, прищурившись, Гадес мог легко увидеть в сидевшем напротив Сете того бога из пустыни. Современная рубашка и стекло за его плечами ничего не значили.

Они сами прежние.

Боги не меняются с течением времени, только учатся. И готовы снова и снова выбирать тех, кто им близок. Поддерживать в современном мире и подтверждать древними ритуалами, подёрнутыми пылью времён.

Вдалеке как будто звучат барабаны и поёт песок, гулко, вибрирующе, отдаваясь в костях.

Цветастые покрывала Нефтиды пахли благовониями, в них вплетался терпкий запах оставленного чая. И спокойная сейчас, всепоглощающая сила Сета. Пустыня, в которой не видно края. И где-то, на границе слышимости, за линией горизонта, звучит протяжный, густой туарегский горн.

Сет держит в руках нож, медленно прокаливает, позволяя робким языкам пламени