В сентябре вода холодная - Анна Князева

Преодолев шесть вагонов и шесть гремящих «гармошек», они остановились в седьмом.

Бригадир сдвинул дверь и заглянул в купе проводников:

– Где Зинаида?

Заспанная женщина махнула ему рукой с нижней полки:

– На кухне.

Там ее и нашли.

– Она? – спросил бригадир.

Вглядевшись в лицо проводницы, Стерхова кивнула:

– Она.

– А что случилось? – Переводя встревоженный взгляд с одного на другого, та побледнела.

– Товарищ из органов. Расскажи, о чем спросит, – сказал бригадир и вышел из кухни.

– Чего? – Самойлова проводила его обескураженным взглядом.

– Помните меня? – спросила Анна.

– Припоминаю.

– Две недели назад я ехала в Энск в четвертом купе.

– Ах да! Точно! С вами была дамочка. Чернявая такая.

Стерхова улыбнулась и шумно выдохнула:

– Хорошо, что вы вспомнили. А теперь, пожалуйста, напрягитесь. Я спрошу, а вы расскажите.

– Да уж не промолчу.

– Вечером, когда вы пришли в купе за чашками, то спросили у этой чернявенькой: «Здесь вам получше?»

– Ну…

– Помните?

– Такое не забывается.

– В каком это смысле? – осведомилась Анна.

– У той дамочки было оплачено пятое купе, чтобы, значит, ехать одной. Но когда разместилась, она попросила показать ей список пассажиров.

– Чем мотивировала?

– Чего?

– Какую, говорю, причину назвала?

– Сказала, что в моем вагоне едет ее подруга. И, значит, попросила меня перевести ее к вам. А мне-то что? Освободила ей место, вашу соседку переселила в пятое купе, и та всю дорогу ехала одна. Уж как меня благодарила!

– Значит, я оказалась подругой чернявой дамочки?

– А что? Зря подселила?

– Скорее наоборот. Спасибо, что подселили, и спасибо, что вспомнили. – Стерхова посмотрела на часы: – Когда будет следующая остановка?

– Через три часа в Крекшино.

– Ждать три часа?! – с отчаянием воскликнула она.

Но Самойлова проявила сочувствие к ее служебному рвению и предоставила отдельное купе. Следующие три часа Анна сидела на диване и, облокотившись на стол, глядела в окно. От мысли, что до самого Крекшина, а потом обратно до Энска не нужно никуда торопиться, делалось хорошо.

Наконец стало ясно, что Горская знала о приезде Анны и позаботилась о знакомстве с ней. Версия подтвердилась. Стерхова была на верном пути.

По возвращении в Энск Анна поехала на работу, где с утра у нее осталось несколько незаконченных дел. На своем столе она обнаружила выписку из регистрационного реестра ГИБДД – список автомобилей «Гранд Чероки» белого цвета.

Поверх нее лежала записка:

Стерхова взяла карандаш и прошлась по списку. Заточенный грифель замер на пятой записи – владельцем автомобиля значился Хаустов Николай Порфирьевич.

– Вот как… – проронила Анна.

В совпадения она не верила с начала службы в следственном управлении. Таким образом, ход ее мыслей откорректировал рабочую версию: парнем в белом джипе был Хаустов, а не Басов. Его обнимала Геля, с ним хоронила дочь и жену Савельева и с ним встретилась на дороге, потому что вышла из леса раньше, далеко от оставленной машины.

«Значит, Артем Басов управлял автомобилем „Ниссан Патрол“ цвета хамелеон», – сделала вывод Анна.

Но вдруг в тишине безлюдного здания она расслышала шаги, которые медленно приближались к ее двери. Стерхова подняла глаза и не отводила их от двери, пока та не открылась и не появился Хаустов-старший.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна. Вы позволите?

– Проходите.

Хаустов сел и с любезной улыбкой продолжил:

– Мы не знакомы, но я уверен, что вы знаете, кто я такой.

– Мне сказали, – коротко обронила Анна.

– Вот и хорошо, вот и славно.

– Цель вашего прихода?

– Да вы и сами, наверное, догадываетесь…

– Или говорите, зачем пришли, или уходите и не мешайте работать. Кстати, откуда вы узнали, что я нахожусь здесь?

– От друзей.

Стерхова усмехнулась:

– Скорее от соглядатаев.

– Меня предупреждали, что вы жесткая женщина. Я впечатлен. – Николай Порфирьевич огляделся: – Надеюсь, у вас здесь курят?

– Нет.

Николай Порфирьевич достал сигару, проехал по ней носом и с сожалением сунул обратно, во внутренний карман пиджака.

– Вопрос заключается в следующем: какие у вас намерения относительно моего сына Евгения?

– Пока никаких.

Хаустов-старший по-отечески улыбнулся:

– Не хитрите со мной, милая девочка.

– Желаете знать правду? – спросила Стерхова.

– И ничего, кроме нее.

– Тогда и вы ответьте на парочку вопросов.

– Всегда пожалуйста!

– Лет двадцать назад на вас был зарегистрирован автомобиль «Гранд Чероки» белого цвета.

– Хороший был зверь. Но сам я машину не вожу. – Он сдержанно хохотнул. – Не имел времени сдавать на права.

– Кто ездил за рулем «Гранд Чероки»?

– Водитель. Уж и не припомню, кто именно.

– Ваш сын – тоже?

– Попробуйте запретить двадцатилетнему оболтусу покататься на отцовской тачке.

– Так ездил он на джипе или нет?

– Конечно же, ездил.

– Когда вы продали эту машину?

– Дольше двух лет машины в гараже не держу, сразу меняю. Еще вопросы есть? – спросил Николай Порфирьевич.

– Нет, больше никаких, – ответила Анна.

– Теперь ваша очередь быть откровенной. Надеюсь, вы не собираетесь привлечь его за убийство Горской? Знайте, я готов неприлично потратиться. Скажите, сколько, и, уверен, мы сумеем договориться.

– Я этим делом не занимаюсь, – ответила Стерхова, и на ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Фу-ты ну-ты… – Хаустов-старший по-лошадиному фыркнул. – Значит, мне, как всегда, наврали.

– Друзья неправильно информировали, – уточнила она. – Убийство политиков, крупных управленцев и чиновников – вотчина ФСБ.

– Вот незадача. И сам бы мог догадаться. Старею. – Он встал и шаркающими шагами направился к двери. Выходя, Хаустов обернулся: – С ФСБ я уже договорился. Но и вы имейте в виду, когда возьмете Женьку за жабры, я сам готов заплатить приличную сумму. Он хоть и подлец, но все же мой сын.