Год 1976, Незаметный разворот - Александр Борисович Михайловский

для интернированных в мире Славян, беспощадно подавляя всяческое сопротивление. И туда же отправились освобожденные из импровизированного лагеря военнопленных русские пограничники и противники белофинского режима. Там их уже ждали товарищи из Гельсингфорса и Петрограда, чтобы организовать этих людей и превратить их в полезный советской власти актив. А потом - хорошие люди отдельно, а двуногое зверье, взбесившееся на фоне своей национальной исключительности, отдельно. Кого-то потом, когда все закончится, вернут в родной мир, кого-то переведут в Тридесятое Царство, кого-то отправят на перевоспитание в Аквилонию, а кого-то загонят в такую дремучую глушь, откуда даже Каменный век будет казаться вершиной цивилизации.

В конце концов, у меня нет лишнего личного состава, чтобы охранять взбесившееся от злобы шведское и белофинское кулачье. Если русских солдат без суда за время заключения было убито около сотни человек, то со своими «красными» шюцкоровцы не церемонились. Разведывательная аппаратура штурмоносца, показала, что подо льдом залива, на берегу которого стоит город, покоятся сотни тел. Впрочем, эксгумация и идентификация жертв белофинского режима -это занятие для властей Советской Финляндии, после того, как нарыв мятежа будет вскрыт и залечен. Вот тогда придет время назвать все жертвы поименно и поставить им соответствующий памятник для будущих поколений.

Когда сопротивление было окончательно подавлено и толпы испуганных и растерянных людей хлынули в степи Великой Артании, но процесс был еще далек от завершения, пришло время купировать возможные рецидивы мятежа. Освободившись от прочих дел, штурмоносец сначала обнаружил в Балтийском море, а потом и уничтожил главным калибром ледокол и два торговых судна, которые везли уже покойному Маннергейму следующую партию военной помощи и добровольцев. И никого мне при этом не было жалко, ибо жесточайший террор, которому своих противников подвергали белофинские власти, требовал самого сурового отмщения.

Часть 71

31 декабря 1606 года, 12:05, Крым, Ахтиарская бухта, линкор планетарного подавления «Неумолимый»

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Так уж получилось, что «Неумолимый» покидал мир Смуты в последний день 1606 года, после того, как провел восемнадцать месяцев в водах Ахтиарской бухты. Прибыл он сюда таким, что краше в гроб кладут: на ладан дышало все, кроме главной двигательной установки и навигационных систем, - а сейчас это была уже вполне дееспособная боевая единица, пусть даже еще весьма далекая от полной готовности. Раз уж выдался подходящий случай, я пригласил на церемонию отлета своих друзей и союзников: Ольгу Николаевну с Кобой и Татьяной, своего аквилон-ского тезку Сергея, Сталина-младшего из восемнадцатого года, Сталина-старшего из сорок первого года, Леонида нашего Брежнева, вышедшего наконец из первичной регенерационной ванны товарища Чжоу Эньлая и... Рейнхарда Гейдриха. Гулять так гулять, пугать так пугать.

Правда, получилось все немного не так, как задумывалось. Гости из четырнадцатого года прибыли в полном составе. Из Аквилонии вместо Сергея Петрова, которому было недосуг, явился главный военный вождь товарищ Орлов в сопровождении весьма представительной команды специалистов с «Нового Тобола»: капитана третьего ранга Федора Лазарева, тактик-капитана Итены Клэн, главного навигатора Инессы Радолиной и старшего прыжкового навигатора Атолы Дан. Сталин-младший из восемнадцатого года, как и Сергей Петров, отказался от приглашения по причине занятости, зато Сталин-старший, Леонид Брежнев и Чжоу Эньлай его с благодарностью приняли. А у Гейдриха никто ничего и не спрашивал. Он тут у нас на работе, точнее, на повышении квалификации, так что пускай и пашет, и пляшет.

А дальше начались химические реакции между ранее незнакомыми друг с другом ингредиентами этого коктейля. Первыми пожали друг другу руки товарищ Коба из четырнадцатого года и товарищ Сталин из сорок первого. Разница в возрасте у них двадцать семь лет - примерно такая, какая обычно бывает между отцами и детьми. И в то же время они друг друга понимают, так как общая для них изначальная сущность пошла в революцию для того, чтобы бороться с несправедливостью и за счастье народа, а не для того, чтобы на куски разломать великую страну. Тактический ход с женитьбой на наследнице престола товарищ Сталин из сорок первого года оценил по достоинству, и то, что этот брак заключался по любви, а не только по голому расчету, не имело большого значения: другим путем, но к той же цели. Правильно я сказал когда-то Ильичу из восемнадцатого года, что сущность этого человека может менять свои мнения, но никогда не меняет убеждений.

Потом Отцу Народов представили наследницу престола и соправительницу Ольгу Николаевну, а также ее сестру Татьяну. Её будущее Императорское Величество, скромно опустив глаза, выразила советскому вождю свои соболезнования по поводу вероломного нападения на Советский Союз орды немецко-фашистских захватчиков и предложила, если будет необходимо, помощь добровольцами с победоносным боевым опытом предыдущей мировой войны, а также поставками продовольствия. В ответ Виссарионыч поздравил свою визави со скоротечной победой в Мировой войне и сказал, что вопрос с добровольцами нужно обсуждать на отдельных переговорах, а продовольствие вообще пока не требуется. Мол, благодаря помощи со стороны товарища Серегина посевных площадей утрачено не столь уж много. Тогда Ольга пожала плечами и перенаправила поздравления в мой адрес, сообщив, что если бы не Артанский князь, тупорылые генералы мирного времени, вроде Самсонова и Жилинского, все бы про...фукали, но при этом ничего не поняли. Мол, победы в Восточной Пруссии и Галиции - это дело только моих рук, а также следствие доблести русских солдат и офицеров, не посрамивших своей чести. Более того, Истинный Взгляд подсказал Отцу Народов, что собеседница с ним честна и абсолютно искренна, и, более того, преклоняется перед ним как перед великим человеком, что принял у предшественника страну в руинах и с сохой, и сумел превратить её в одну из двух сущих на планете сверхдержав. Ему этого было достаточно. Главное, что никто из них не упомянул ни Ипатьевский дом, ни Ганину яму, ни преступления царского режима, коих тоже было достаточно.

Пока они там разговаривали, товарищ Коба по-свойски перездоровался с членами Аквилон-ской делегации, и как-то незаметно к этой компании присоединился «Просто Лёня» (уж очень его заинтересовали экзотические до предела темноэйджеловские красавицы). Жена у него во всех мирах была одна, а самых разных «увлечений» - очень много. Но встретили его довольно прохладно, ибо реципиент оставил по себе не самую лучшую память. Товарищ Орлов сказал, что его детство от начала и до конца пришлось на эпоху «развитого социализма». Мол, когда умер Брежнев, от этого в народе случилось большое горе, но еще больше несчастий принесло само его правление, после которого все покатилось в тартарары. Тогда я на правах хозяина вмешался в разговор и пояснил, что это немного не тот Брежнев - то есть