Плен - Сильвия Мерседес

Он поднял дух, посмотрел из смертного тела на Кошмар вокруг него, мерцающий слой накрыл весь Роузвард.

Дева Шипов сидела на коленях рядом с ним. Маленькая, хрупкая. Все еще связанная заклинанием Розовой книги, но присутствующая в мире подсознания. Ее пальцы с шипами были покрыты лепестками роз, чтобы смягчить прикосновение. Ее лицо было почти человеческим, запах окружал ее густым воздухом.

Она смотрела на Сорана, слабо улыбаясь, как делала Хеления. Его сердце чуть не остановилось.

«Она все-таки тебя бросила. Ты знал, что так будет. Бросила ради другого мужчины».

Ее пальцы гладили его лицо, в этот раз духовное, а не тела, лежащего на земле. Она моргнула веками из темных листьев на пустых глазницах.

«Все женщины неверные. Разве не это ты написал во мне? Все женщины неверные, кроме одной. Твоей идеальной мечты».

Соран отпрянул от нее, встал и отошел от своего тела, двигаясь к вратам. Там он остановился, посмотрел с края утеса на темный берег Ноксора. Он уже был дальше, чем раньше. Потоки уносили Роузвард прочь?

Времени было мало.

Густой запах тянулся к нему сзади. Шелест лепестков роз и листьев шептал ему на ухо. Дева Шипов стояла за его спиной, ее губы были у его уха.

«Все вернется на места. Так, как всегда должно было быть. Мы с тобой. Вместе навеки».

Ее ладонь скользнула по его руке к шее, поиграла волосами у основания черепа.

«Ты скоро ее забудешь. Ты забудешь все неприятное, что она разбудила в тебе. И когда твоя проклятая книга сломается…».

Соран резко повернулся к видению. Рыча, он сжал ее голову обеими руками и давил, давил, давил, пока лепестки роз не взорвались в его пальцах. Она была скована. Заклинание Розовой книги работало. Она не могла с ним бороться, противостоять.

Она развалилась на тысячу кусочков стеблей, листьев, лепестков, их разнес ветер.

Вытирая руки об мантию, Соран вернулся к своему спящему телу. Он должен был проснуться. Не было времени. В голове появилась идея, которая ему не нравилась. Но если Ниллу можно было спасти только так…

Двигаясь умело, Соран лег в свое тело. Было больно ощущать, как парализованные конечности сковывают его дух, было агонией уместиться в оковы чар и его тела. Со стоном он открыл глаза и смотрел на мир вокруг него.

Он был не таким черным, как до этого. Тени Ноксора уже отступали, и Роузвард был в темноте, но не глубокой. Как долго он спал? Может, часы, может, дни.

Он робко проверил тело. Черепары порвали его одежду, но лишь случайно задели кожу. Он страдал хуже от Девы Шипов и недавно от рога единорога. Воздух Роузварда уже ускорял его исцеление, и несколько новых шрамов ничего не меняли.

Он встал на колени. Все болело, но боль убеждала, что он был жив. Его окружала вонь смерти, и когда он осмелился оглядеться, он увидел трупы трех черепаров, жертв его магии.

Он с дрожью опустил голову. Пару мгновений он просто оставался на месте, дышал, опустив голову к груди.

Он поднял взгляд, ноздри раздувались.

Он как-то поднялся на ноги, как-то стал двигаться. Избегая останков рассеченной пополам гончей, он миновал врата, пошел по тропе, пока не добрался до дороги, ведущей к развалинам города у гавани.

Границы его темницы можно было пересечь. Он мог выйти на короткое время. Лодираль узнает, конечно. Но то, что с ним сделает король Аурелиса, будет стоить этого, если он сможет добраться до Ноксора.

Соран коснулся кожаной обложки Розовой книги в его мантии. Он уже использовал два больших заклинания, и книжка записей школьника была бесполезной там, куда он шел. Но одно могучее заклинание…

Добравшись до конца тропы, Соран пошел между развалин зданий. Он думал, что слышал, как что-то внутри одного из домов шевелилось — шаркали ноги, быстро закрылась дверь. Он нахмурился, отчасти обернулся. Другое существо из Ноксора пересекло узкий канал, поселилось тут?

Нет. Он покачал головой и пошел дальше. Если каким-то чудом он вернется из этого похода, он разберется с нарушителями.

Лодка Ниллы ждала на берегу, вдали от волн моря. Соран убрал с лодки кусочки водорослей и мусор, убедился, что на ней еще можно было плыть. Ему лодка казалась прочной. Он собирался недалеко.

Его руки дрожали, грозили отказать, пока он тащил лодку к воде. Как он мог отыскать силы на то, что задумал? Стиснув зубы, он отправил лодку в воду, быстро забрался внутрь и схватил весла.

Может, ему не хватит сил. Но он сделает это. Как-то.

Даже Кириакос не был готов к бою с выпущенным носрайтом.

Ощущение идеальной мягкости встретило Ниллу, когда она медленно приходила в себя. Мягкость, как облака. Воздушные перистые облака, нежные у ее уставшего тела. Она прильнула к ощущению, думала, что не проснется. Не сейчас.

Когда она глубоко вдохнула, пряный незнакомый аромат защекотал ее нос, было приятно. Это был не запах роз, она была уверена, хотя не помнила в тот миг, почему это было важно. Она вдохнула снова, пряность щекотала ее ноздри и горло, свернулась в груди. Вместе с мягкостью было просто чудесно.

Переливы музыки ласкали ее уши, серебро и свет луны сплетались с низкими нотами струн. Такую музыку она еще не слышала. Музыка была сложной, непонятной. Если Нилла сосредотачивалась на ней, она била по ее голове. Но эта музыка не требовала концентрации. Она была как гул природы на фоне, медленный танец сфер. Всегда присутствующий, но незаметный. Она дала разуму расслабиться, музыка играла на ее чувствах, успокаивая и возбуждая по очереди.

Пальцы коснулись ее лица. Холодные твердые пальцы не сочетались с мягкостью, запахом или музыкой. Они потянули ее за щеку, за кожу вокруг ее глаз. Нилла нахмурилась и отвернула голову. Грубый голос прорычал странные слова.

Глаза Ниллы раскрылись.

Лицо, вырезанное из обсыпающегося белого камня нависало над ней. Жуткое лицо выточила неумелая рука, скулы выпирали, челюсть была слишком большой, а мелкие глазки были посажены глубоко под выдающимся лбом. Нилла резко вдохнула, попыталась закричать, но грудь сдавило так, что воздух не мог покинуть ее легкие.

— Отойди, Грорк, — сказал мелодичный голос из-за той уродливой головы. — Ты напугаешь бедняжку.

Каменное лицо подвинулось, и Нилле стало видно новое лицо, не менее странное. Вместо камня, оно было будто вырезано из дерева, отполированного так, что рисунок дерева выделялся завитками на щеках. Нос был мелким бугорком и двумя щелками ноздрей. Но губы были маленькими и изящными, а большие сияющие глаза обрамляли длинные белые ресницы, похожие на листья папоротника.

— О, милая сестра, — сказало создание с зелеными глазами, голос был нежным и похож на женский. — Мы так рады, что ты пришла. В нашу семью давно не прибывал кто-то новый, и мы стали грустить.