Чернолунье - Дарья Шварц

уж точно не могла прорвать ткань. Но защита касалось только открытых ран – от синяков сюртук, к сожалению, не спасал.

Дай тихо чертыхался, потирая пострадавшую спину. Встал на ноги, отряхивая полы сюртука, оглянулся по сторонам (не видел ли кто его «триумфального» появления?) и, убедившись, что кроме деревьев, кустов и тихо щебечущих птичек в саду больше никого, Леруш распрямил плечи и, чуть прихрамывая, последовал к входу в особняк.

Ⅴ

Из приоткрытого окна тянуло влагой. Бледные обманщицы звезды заговорщицки подмигивали с неба. Ветер что-то тревожно нашептывал, шурша листьями, но Дай не мог понять его слов, услышать предостережение.

Под тихие шорохи и скрипы в соседней комнате юноша мерно стучал пальцем по столу, сам не замечая этого.

Это Лилит устроила «ревизию» в комнате пропавшей Оливии. Дай видел, как девчонка вернулась в особняк ближе к вечеру, но ничего ей не сказал. Скорее всего, Лилит подозревала, что Дай не так прост и что-то скрывает, и не спешила ему доверять. Потому и в планы свои не посвящала. Однако Дай и без слов знал, что собирается сделать «неугомонная». Вернее, он и сам думал предложить такой план, если бы вдруг она снизошла попросить помощи.

Слабый огонек керосиновой лампы тускло освещал укутанную во тьму комнату. С каждым щелчком пальца об стол огонёк тревожно вздрагивал, боялся, что вот-вот потухнет.

Причудливые тени плясали на мрачном лице Дая то схлопываясь с исчезающим пламенем, то вкатываясь тьмой в провалы глаз и скул, заостряя тонкие черты и превращая их в звериную маску.

На столе близ лампы лежало письмо, на которое Дай смотрел застывшими глазами, полностью уйдя в размышления. Он тревожно покусывал губу, снова и снова скользя взглядом по аккуратным прописным буквам, явно вышедшим из-под пера благородной леди. Каждая буква осторожно выписана, точно по каллиграфическим канонам, которым учат всех дворянок с детства; мужчины так аккуратно не пишут.

Дело свернуло в неожиданное русло. Неужели кто-то из аристократов поддерживает Регул? Сколько их: десятки, сотни? И как глубоко укоренились сектанты в «сердце» Алнаира?

Письмо гласило:

Дорогой мистер Круфорд!

Из-за финансовых проблем у вас могли возникнуть некоторые трудности с лекарствами для вашей супруги. Но не сомневайтесь, если мы продолжим наше сотрудничество, вам больше не придётся беспокоиться о таких мелочах. Жизнь дорогого вам человека стоит того риска, что вы взяли на себя.

Надеюсь на вашу благоразумность.

Р.

Что за загадочная «Р»? Кто эта женщина? Это инициалы или может: «Регул»?..

Дай не мог найти ответы, мысли бежали по кругу и упирались в пустоту. Слишком много белых пятен в этом деле, слишком много секретов.

Лицо юноши мрачнело сильнее с каждой минутой. Он приподнял со стола два желтоватых листка с грубыми набросками. В чёрных линиях угля угадывался чертёж какого-то странного механизма, похожего на шлем смертника: стальные пластины, ремешки, клёпки, болты. Из перекладин полукруглой формы торчали лампочки и проводки. Выглядело жутко.

И дурные предчувствия Дая подтверждал второй чертеж. Стул, с кожаными ремнями-креплениями на подлокотниках и ножках, наподобие электрического.

Что же создавал для Регула Круфорд? И как это связано с пропажами девушек? А Дай был уверен: эти дела связаны.

Круфорд ради лекарства для жены прислуживает опаснейшей секте. Ищейка давно под них капает, но выйти хоть на одного «апостола» так и не смог. Все их дела строжайшая тайна, покрытая мраком. Дай не раз пытался купить информацию на чёрном рынке, но расценки там баснословные даже по меркам «двора». Зато подпольщики могли достать, всё, что пожелаешь, только заплати.

И Дай бы заплатил, если б «торговцы» просили денег – большинство из них брало другую «монету». Вещи, что ты отрываешь от сердца.

Ищейка всегда поражался, как им удавалось достать самые невообразимые предметы и однажды стал свидетелем подозрительной сделки. Одна дама купила у подпольщика платок, странно напоминавший тот, что когда-то – как Дай думал – он потерял в замке на одном из балов. Не значительная тряпица, Дай почти тут же о ней забыл. Вот только увидеть, как за нечто подобное отваливают ценность…

В тот момент его пробрал жуткий озноб. Если платок на чёрном рынке, значит кто-то украл его так незаметно и ловко, что даже Дай – Ищейка и самый мнительный человек в королевстве – ничего не почувствовал. Если кто-то закажет его убийство, он также ничего не поймёт до самой смерти?

К сожалению, многие в «подполье» хотели бы избавиться от него: Дай упрятал за решётку львиную долю их товарищей – опасных преступников. Ускользнуть из цепких лап закона удалось лишь одному – серийной убийце Шрам.

Дай очнулся, когда понял, что шорохи в соседней комнате стихли, и тишина снова окутала поместье.

Юноша бросил взгляд в приоткрытое окно. Глаза мигом нащупали нарушителя спокойствия в доме и его душе. Источник шума и проблем.

Тонкий силуэт в женской одежде пытался перелезть шипастый металлический забор. И у него это удавалось с переменными успехами: левая нога уже преодолела острые штыри, оставалось только спрыгнуть, когда длинный подол зацепился за шпиль. Дай мог представить, как слух девчонки прорезал оглушительный трески ткани, когда она полетела с забора в грязь лицом. Она, тихо шипя и чертыхаясь, погрозила калитке кулаком и, кое-как осмотрев пострадавшую юбку, отряхнулась и дёрганой цыплячьей походкой направилась через деревья и клумбы к улице.

Дай хмыкнул, пряча улыбку.

Трепещущий огонек в закоптелой лампе погас, и комната погрузилась во мрак.

Ⅵ

Беспроглядная сырая ночь. Лишь редкие фонари, тускло освещавшие улицы, выхватывали хрупкий силуэт в чёрном мешковатом плаще.

Каблуки звонко хлюпали по лужам. Коричневые брызги пачкали подол платья и голенища сапог. Каждый шаг эхом разносился по пустынным улицам.

Свет в окнах домов уже погас, люди старались раньше ложиться спать. В такую сырую погоду хозяин и собаку на улицу не выгонит.

Лилит остановилась у узкой арки серокаменного «моста». Свет, и правда, едва пробивался туда. Тьма клубилась в пролёте, как живая.

С приоткрытых губ сорвалось облачко пара. Если утром в красках уходящего лета ещё боле-менее тепло, то ночью становиться совсем по-осеннему холодно. Близился промозглый сентябрь, а где сентябрь там, и моргнуть не успеешь, – январь с ненавистными сугробами и ледяными суховеями.

Лилит сжала кулаки. Ей предстояло войти в пролет под мостом. Там темно и сыро после прошедшего дождя. Где-то вдали гулко билась о мостовую капля. С писком пробегали нередкие крысы. Мох и плесень густо усеивали нижние кирпичи.

Лилит чувствовала себя некомфортно. Под мост не хотелось и носа