Чернолунье - Дарья Шварц

в доме из слуг только дочь повара. Это ненормально для дворянского поместья – поместья виконта! – иметь только одну служанку.

– Она и прибиралась, и стирала, и готовила, – продолжила плакаться Алисия, – со мной проводила время. И почему такое несчастье приключилось с ней… Ваша сестра точно справится одна?

– Да, – безразлично отозвался Дай, продолжая смотреть на улицу, – она сильная.

«По крайней мере, физически», – добавил он про себя.

Алисия недоверчиво покосилась на него, и, не дождавшись объяснений, бросила взгляд на улицу.

– Давно вы путешествуете с сестрой? – полюбопытствовала она, оперившись локтями о подоконник.

– Мы вместе не так давно, – уклончиво начал Дай, силясь придумать правдоподобную историю. – Я забрал Лилит, когда умер её последний родственник. Вы же слышали слухи о семье Леруш, где все наследники не имеют кровных уз? – Алисия бодро кивнула, и шпильки чуть не выскочили из её пучка. – Вот и ответ…

Дай прикрылся слухами, хотя недавно сам опроверг их перед виконтом. Он рисковал, но не больше, чем если бы начал сочинять «сказку» об их необычайной встрече и горестном воссоединении семьи, а тут женщина сама всё додумает. Благо, фантазия у неё отменная, после «таких-то» книжек.

– Со смерти её отца мы путешествуем вместе.

Конечно же, Дай утаил, что «отец» её умер вчера, и что он был главарём наёмников, и что он и не отец ей вовсе, и фамилии до этого у Лилит, как у незамужней и не дворянки, вовсе не было. И вообще она воровка и хамка! Зашивайте карманы и прячьте драгоценности, пока она не вернулась!

– Это ужасно – потерять родного человека, а последнего… Настоящий кошмар. Я так ей сочувствую, – виконтесса горько хмыкнула. – Мне не понаслышке знакомо это чувство пустоты в груди, когда никого больше нет рядом, больше никто не утешит и искренне не разделит с тобой радость. Ей как никогда нужна ваша поддержка! – Алисия эмоционально стукнула по деревяшке кулаком.

Дай оторопел и удивлённо захлопал глазами.

Виконтесса, поняла свой промах и, устыдившись, деликатно прокашлялась.

– Не оставляйте её одну, – слабо улыбнулась она. – Кто знает, на какой отчаянный шаг способен человек, потерявший всех близких.

Лицо Дая омрачилось. Он отвернулся к окну, чтобы Алисия ничего не заметила.

Даймонд, как никто другой, знал, на что способен такой человек. Он сам – такой человек. Вся жизнь в один миг потеряла смысл. После «трагедии» не раз приходила на ум мысль о самоубистве, но Дай был слишком слаб, труслив и нерешителен, чтобы сделать последний шаг и влезть в петлю. Оборвать свою жалкую жизнь, прекратить страдания.

Вот ей бы хватило сил. Лилит. По ней видно: она не остановиться ни перед чем ради своей цели. Какой? Кто ж её разберёт. Дай так и не смог понять, что у неё на уме, но в одном уверился точно – ради цели Лилит умертвит не только себя, но и других. Всех, кто мешает.

Такое впечатление она производила, и, Дай был убеждён, это и «напугало» того пирата. Именно это делает её похожей на куклу – бесстрашие и безумное упорство. Ничто не остановит её. Ни страх, ни боль, ни любовь. Лилит – пустой сосуд. Кукла.

Даймонд вспомнил, каким был её взгляд, когда они покинули ломбард. Это была уверенность, ненависть и в то же время пустота. Словно оборвалась ниточка, что прежде удерживала её на плаву, удерживала в ней человека.

Они похожи. Отчасти. До омерзения.

Алисия права. Если Дай не поможет Лилит, она станет монстром, таким как он…

«Непорочную душу можно спасти, пока самые страшные грехи ещё не запятнали её», – всплыли вдруг в голове слова настоятеля церковного приюта, в котором вырос Дай.

Какая ирония, что, будучи самым прилежным учеником и зная все его учения, именно Дай нарушил их самым мерзейшим образом. Втоптал в грязь всё, чему его учили.

Предатель.

– Ах, господин Даймонд! – воскликнула Алисия, выводя его из размышлений, – совсем забыла! Я должна перед вами извиниться.

– За что? – насторожился Дай, невольно прикоснувшись к набалдашнику трости, висевшей у него на поясе. Тяжёлый холод привычно обдал пальцы даже сквозь перчатки.

– Я покину вас на несколько дней. Уеду погостить к сестре Вильяма. Прошу, не обижайтесь, мне редко выпадает возможность выйти за пределы особняка.

– Вот в чем дело… – Ищейка опустил руку и криво улыбнулся. – Не волнуйтесь, я всё понимаю.

Алисия засияла от счастья, схватила его за ладонь и бодро затрясла.

– Спасибо! Спасибо, что не сердитесь!

Дай попятился, пытаясь высвободиться. Женщина так трясла его руку, точно хотела оторвать.

Тут послышался голос её мужа. Она отвлеклась на дверь, и Дай, воспользовавшись моментом, вытянул из её причёски шпильку. Алисия ничего не заметила, выпустила его руку и поспешила к выходу из комнаты. Подошёл виконт и что-то тихо сказал.

Озарённое радостью лицо помрачнело, она печально взглянула на мужа. Тот нежно заправил ей за ухо выбившуюся из причёски тёмную прядь.

Дай наблюдал за ними равнодушно, по крайней мере, так казалось. Он всеми силами пытался думать лишь о том, что виконт уезжает, и он сможет без лишних проблем осмотреть его кабинет, но в голову сами по себе лезли неприятные мысли. Грудь болезненно задавило от воспоминаний о тех днях, когда он тоже любил.

– Я провожу тебя, – отозвалась Алисия и, кивнув на прощание Даю, вышла из комнаты вслед за мужем.

Выждав для верности минуту, Дай поспешил на третий этаж особняка.

Конечно же, дверь в кабинет была заперта. Пришло время для шпильки, которую он стащил наглым образом позаимствовал у виконтессы.

Замок поддался легко. Дай погордился тем, как ловко научился справляться с замками. Раньше у него плохо получалось, и кто-нибудь из Ордена вечно над ним смеялся и подтрунивал, но после трагедии всё изменилось, он изменился. Больше никто не смеётся над ним, а в глазах людей Дай видит лишь затаённый страх. Они все не доверяют ему. Теперь не доверяют.

Они больше боятся не его силы, а того, что он способен раскрыть все их секреты. Люди часто недолюбливают тех, кто видит их насквозь, а Дай, сам того не хотя, видел суть каждого жителя замка, поэтому его избегали и боялись. А из-за последних событий со Шрам… ему окончательно перестали доверять.

Дверь со скрипом открылась, и Дай, пройдя в комнату, аккуратно притворил её.

В кабинете было светло и просторно. Стены комнаты обклеены привычными глазу бумажными тёмно-зелёными обоями, какими обделаны дома у большинства не самых богатых дворян. На стенах несколько картин с морскими пейзажами. Одна из них, с изображением корабля, попавшего в