Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова

— Что-то у меня живот разболелся, — промямлилая. — Слушай, Витя, а могу я домой зайти? Переодеться? У меня дома и деньгиесть. Правда, немного…

— Я бы не советовал, — серьезно ответилВитька. — Конечно, может, повезет и проскочишь, но может и не повезти.

— Понятно, — вяло согласилась я, а домой мнезахотелось еще больше.

Вдруг разом зазвонили оба сотовых: парни торопливо досталиих и дружно ответили:

— Слушаю… — После чего лица их приобрели зеленоватыйоттенок, а глаза сфокусировались в какой-то точке на стене напротив. Чтоговорят неведомые собеседники, мне услышать не удалось, но Ряха с Витькой черезмгновение преобразились, демонстрируя недюжинное актерское мастерство.

— А хрен его знает, где мы, — пьяным голосомзаявил Витек и полез к Ряхе:

— Ряха, где мы?

— В ресторане.

— В каком?

— Можно узнать. Вон речка под окошком, травка… брат,пойдем на травку.

Пока я моргала и хмурилась, слушая всю эту тарабарщину,Груня подскочила к парням и противным голосом запричитала:

— Мальчики, хочу еще шампанского… — И далее в том жедухе. — Подай голос, — шепнула мне Груня, и я загнусила:

— Тоже шампанского хочу… — Мое желание внести посильнуюлепту в наш спектакль было столь велико, что я всецело сосредоточилась напорученной мне роли, и на то, что делают другие, внимания обращала мало.Наконец оба сотовых полетели на стол, Витек вытер пот со лба, а Ряхаразулыбался более обыкновенного.

— Выключи его к черту, — сказал Витька и тяжеловздохнул. Я поняла, что спектакль окончен, и тоже вздохнула с облегчением.

— Что делать-то будем? — спросил Витька дружка.

— Ничего. Отсидеться надо. В запой уйти. Глядишь, тутчто-нибудь да прояснится. Я Шляпу не трогал и Кролику в багажник его незасовывал. Гад, что это сделал, должен как-то себя проявить.

— А если не проявит? — нахмурилась Груня. —Может, стоит его поискать?

— Как же, найдешь, — отмахнулся Ряха и неожиданнозагрустил.

Я посмотрела за окно, там уже смеркалось. Домой потянуло снепреодолимой силой.

— Пойду… — робко сказала я, поднимаясь.

— Может, тебя проводить? — предложил Ряха, но я сблагодарностью отказалась. Только киллера мне и не хватает… третьего по счету.

Груня вышла из кафе вместе со мной, решив немного погулять сПафнутием.

— Может, тебе с нами остаться? — грустно спросилаона, наблюдая за котом. — Мой-то хоть и дурак, но в этих делах смыслит. Нестоит тебе домой идти. Наверняка ждут.

— Не могут они там двадцать четыре часа в суткисидеть, — с надеждой сказала я.

— Кто их знает, — пожала плечами Груня. —Поосторожней, ладно? Если что, звони на мобильный. Номер помнишь?

— Ага.

— Ну, пока…

— Груня, — сделав несколько шагов, япритормозила, — давай я тебя у Земфиры пристрою. Там не найдут.

— А Витька? И Ряху жалко. Он с виду придурок, авообще-то добрый.

— Он же киллер? — удивилась я.

— Ну и что. Работа сама по себе, а человек сам по себе.Они с Ёитькой с десятки лет дружат, и он мне все равно что брат.

— Давай тогда Пафнутия у Земфиры оставим. Она хорошая,не обидит.

Груня посмотрела на кота и заплакала:

— Конечно, лучше б было знать, что он в безопасности. Авдруг из города удирать придется? Что ж я его, больше никогда не увижу?

Я обняла ее, и мы немного поплакали. Потом поймали кота,усадили его в корзину, Груня вернулась в кафе, а я побрела домой. Поначалу ярада была, что избавилась от киллерской компании, но через пять минутпочувствовала печаль, а потом отчаяние, ну и одиночество, конечно. Я переживалаиз-за Груни, Пафнутия, даже из-за Витьки и улыбчивого Ряхи. Угораздило же его вкиллеры податься…

Чем ближе подходила я к дому, тем тревожнее и печальнеестановилось на душе. Я уже подумывала вернуться к ребятам, но решила для началапопробовать проникнуть в квартиру. В самом деле, надо переодеться… Да и деньгилишними не бывают. Входить во двор через арку я поостереглась и пошла гаражами.Сердце при виде родных окон учащенно забилось. В кухонном окне маячила бабка скакой-то белой тряпкой в руке. Я взглянула на часы. Наша бабка спать ложитсярано, и в это время ей положено видеть сны, а не метаться по кухне.

Я притормозила и внимательно осмотрела двор. «Девятка» возлеподъзда выглядела крайне подозрительно и «Опель» возле площадки тоже. Впрочем,«Опель» Клавдиной внучки, а вот «мерсу» что здесь понадобилось? И бабка сполотенцем мечется… ой, не к добру… Я направилась к домику на детской площадке,откуда могла бы преспокойно обозревать весь двор. Согнувшись, протиснуласьвнутрь и вскрикнула от неожиданности: в домике кто-то сидел в самом углу, онтоже вскрикнул, и я узнала Юрасика.

— Юрик, — позвала я тихо, — ты чего здесь?Уснул, что ли?

— Ой, Васена, — зашептал он, поднялся, ударилсязатылком о низкую крышу и снова сел. —

Меня бабка послала. Вторую ночь на посту. Опять крутыеприезжали, тебя ждут. Бабка велела передать, иди к папе. Папа все знает, онподскажет, как дальше жить.

— Уже подсказал, — вздохнула я.

— Вот, — обрадовался Юрик, — а домой тебеникак нельзя. Бабка говорит, выследят, ироды. Она тебе и сумку собрала. —В самом деле, в ногах Юрика стояла моя спортивная сумка, плотно набитая.

— Спасибо, — вздохнула я.

— Какой разговор, мы ж не чужие. Тут бабка денегположила, в боковой кармашек, мы их в шкафчике нашли, и бабка своих добавила.Честное слово. Вот тебе и Варвара, а мы ее мымрой звали. Человек, Васена, вбеде познается. Нет, не мымра наша бабка, а большой души человек… Я, Васена,пятьдесят рублей взял. Своих-то нет, а по ночам здесь сидеть холодно. Ты ужэто… не сердись.

Я извлекла из сумки деньги, дала Юрику еще пятьдесят рублейи попросила передать привет бабке.

— Пусть не беспокоится.

— К отцу пойдешь?

— Пойду, — вздохнула я, подхватила сумку инаправилась к гаражам, не рискнув пересекать двор. Возле гаражей я торопливопереоделась. Избавившись от Груниного платья и туфель, я почувствовала себянесколько лучше, но все равно на душе было скверно.