Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова

Ради связи с Вороновым Настя почти полностью отказалась от прежней жизни – от друзей, семейных посиделок, даже от мечты родить ребенка. У Воронова уже были дети, и внебрачный ребенок казался ему совершенно лишним звеном в биографии. Шеф пару раз отправлял Настю на аборт, игнорируя мольбы и истерики любовницы. В общем, все, как обычно: любовь живет три года, а затем начинаются взаимные упреки и претензии. К тому моменту, когда Воронов впервые увидел Жанну, Настя успела ему уже порядком надоесть. Женитьба на былой очаровательной простушке с кудрявыми пшеничными волосами, происходившей из небогатой рабочей семьи, на девушке, когда-то милой, однако превратившейся к тридцати пяти в законченную неврастеничку, совершенно не входила в его планы. С законной женой у Воронова тоже было все сложно. Петр давно уже не испытывал к Веронике никакого сексуального интереса и тянул семейную лямку только ради статуса. Не удивительно, что юная и прекрасная Жанна ошеломила старого казанову, обладание новой, свежей и прекрасной девушкой сделалось для него почти маниакальной идеей.

Все окончательно решилось на теплоходе, ярко освещенном разноцветными огнями и неспешно двигавшемся по Москва-реке вдоль гранитных набережных и закрытых уже в этот поздний час скверов и парков. Столичный бомонд с удовольствием взошел в День города на плавучую посудину, чтобы вдоволь выпить и покутить среди «классово близких» людей, оказавшись наконец вдалеке от завистливых глаз и пересудов обычных горожан.

Жанна была в тот вечер очаровательна. В вечернем бирюзовом платье с накинутым на него белым меховым жакетиком (сентябрьские ночи в столице весьма прохладные) она сидела за столиком с молодым спутником и с любопытством поглядывала по сторонам. Черные лаковые лодочки на высоких каблуках прибавляли и без того длинным ногам девушки еще больше стройности. Кавалер Жанны, раздобывший пригласительный билет на этот элитный корабль, оставил ее за столиком, а сам двинул заводить полезные знакомства со столичными чиновниками. Девушке надоело скучать с бокалом в руке среди незнакомых людей, она запахнула шубку и отправилась прогуляться по палубе. Как ни странно, Жанна в этот вечер не замечала на себе внимательных мужских взглядов, которые буквально раздевали ее на других вечеринках. Впрочем, что здесь странного? Мужчины приходят на подобные мероприятия не отдыхать и расслабляться, а «делать дела» и «решать вопросы». От приятеля она слышала, что некоторые даже запасаются пачками деловых писем, чтобы вручить их какому-нибудь «политическому тяжеловесу» в неформальной обстановке. Жанна с горечью думала, что этот мир по-прежнему принадлежит мужчинам, а женщины служат им лишь красивой оправой. Даже самые умные дамы предназначены, по мнению, мужчин лишь для того, чтобы тешить их самолюбие и помогать выполнению амбиционных планов. Ей стало грустно. На глазах девушки показались слезы. Жанна остановилась на палубе, прислонилась к колонне, посмотрела на деловито шнырявшую по палубе публику и отвернулась лицом к реке. Слезы обиды и разочарования подступили к глазам. Жанна смотрела на освещенные, однако в этот час почти безлюдные набережные, и думала о том, что ожидание праздника оказалось, как обычно, гораздо приятнее, чем сам праздник. Жанна стояла на палубе и понимала, что она на этом празднике чиновников и придворных «звезд эстрады» лишняя. Девушка решила, что на первой же стоянке сойдет с этого чиновничьего «Титаника», и, громко всхлипнув, вытерла слезы бумажной салфеткой. Внезапно она заметила, что кто-то аккуратно вынул из ее руки пустой бокал. Она подняла глаза и увидела Петра Воронова. Мужчина протягивал Жанне фужер, полный искрящегося шампанского.

– Здравствуйте, Жанна, – сказал Воронов, подойдя еще ближе и перекрывая ей путь к бегству. – Я очень рад, что мы с вами снова встретились. Ну, за счастливый случай! Нет-нет, дорогая моя, так не пойдет! За счастье пьют до дна!

Жанна допила шампанское и почувствовала, что и корабль, и люди на нем слились в один бесконечный хоровод. Они кружились все быстрее, и Жанна невольно схватила Воронова за руку, чтобы не упасть. Петр нежно поддержал ее, а потом обнял за плечи, словно она уже его девушка. Мужчина прижимался все ближе, Жанна уже вдыхала терпкий запах его дорогого парфюма и слышала его прерывистое дыхание…

В последующие годы Жанна не раз пыталась, но так и не смогла вспомнить, когда и как именно Воронов увел ее с корабля и как они оказались вдвоем в гостиничном номере. Свой первый секс с Вороновым она тоже не помнила. Память сохранила лишь то, что наутро она очнулась с сильной головной болью. Петр сидел на кровати в трусах и откровенно любовался ею. Жанна открыла глаза, потерла виски и объявила:

– Не волнуйтесь, Петр Михайлович, я никогда не напомню вам об этой ночи, никому о ней не расскажу, одним словом, ни за что не испорчу вам имидж приличного человека. —

Жанна решила, что ее голос должен звучать как можно тверже, и продолжала. – Я не собираюсь вас никогда шантажировать и надеюсь, что мы больше никогда не увидимся.

– Дурочка, – сказал Воронов ласково, – а замуж ты за меня пойдешь? Как честный человек я теперь обязан на тебе жениться. Когда я могу встретиться с твоими родителями?

– Я должна обдумать ваше предложение, – сказала Жанна строго. Изо всех сил она пыталась сохранить лицо, но по ее тону Воронов понял: Жанна согласна. Он засмеялся и стал осторожно покрывать лицо и шею раскрасневшейся девушки поцелуями. Через миг мужчина нырнул к ней под одеяло, и Жанна с изумлением поняла, что «этот старикашка» даже очень неплох в постели. Прожить с ним жизнь? А почему бы и нет? Во всяком случае, с таким волевым и энергичным мужчиной она уж точно будет до конца дней как за каменной стеной…

Весть о свадьбе Воронова вскоре разнеслась по столице. На столь «эпохальное событие» откликнулось сразу несколько гламурных изданий. Фотографии Воронова и его молодой жены печатались на первых страницах глянцевых журналов. Еще бы! Красавица и чудовище – что может быть привлекательнее для прессы такого сорта?

Настя Крымова, узнав о женитьбе Воронова на молодой и перспективной девушке-журналистке, тихо уволилась из редакции. Она даже не плакала. Чувствовала себя так, словно окаменела. Что теперь делать? Ради этого мерзавца она выкинула на помойку свои лучшие годы, но рыдать теперь глупо и, главное, бесполезно. Она думала о том, что день и ночь пахала на любовника в прокуренном «гадюшнике», за счет своего времени и здоровья увеличивая капитализацию его собственности. Для себя она никаких капиталов не нажила. «Перепихоны» с шефом на холодном кожаном диване, которые ни для кого не были тайной, в итоге закончились ничем. Зарплата выше средней – вот и все ее достижения. Ни акций, ни доли в бизнесе, ни солидной суммы на банковском счете – ничего из этого она не получила, да и не думала об этом.

«Дурой была, дурой и помру». – зло подумала Настя Крымова. Перед увольнением из «Столичного сплетника» она встретила в коридоре оживленную Жанну. Невеста, предчувствуя громкий скандал, который наверняка сейчас устроит бывшая любовница жениха, испуганно вжалась в стенку. Разумеется, «добрые люди» уже донесли Жанне про роль Насти в жизни Воронова, и невеста главного редактора со страхом ждала неизбежной встречи.