Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова

– Куда Ворону против Сокола! – хрипло засмеялась Надира. – Соколик выше летает, больше видит, по помойкам не шастает. Сокол живую и теплую добычу любит. Вот что я тебе скажу, девонька. Не лезла бы ты, наивная курочка, в эту стаю пернатых хищников. Заклюют! Ну, а теперь попрощаемся, на завтрак пора.

Старуха окликнула свою неказистую помощницу, и та, неохотно оторвавшись от группки оживленно болтавших пенсионерок, наконец подошла к хозяйке и резво покатила ее инвалидное кресло в сторону столовой.

Немолодой мужчина открыл глаза, перевернулся на другой бок, нашарил рукой смартфон и нажал кнопку, осветившую экран.

«Блиин, только четверть шестого! Интересно, а день сегодня какой? Нет, с выпивкой пора завязывать. Хорошо, что айфон все знает. О, черрт, сегодня же суббота!»

Голова после вчерашних излишеств работала с трудом, но и спать было невмоготу. Мужчина продолжил размышлять:

«И что я делаю в такую рань здесь, в гостиничном номере? Надо все же попытаться заснуть. В девять по-любому придется вызывать водителя и тащиться на Новую Ригу. Как говорится, родное Подмосковье ждет! Жена настаивает, чтобы я с дочкой хотя бы раз в неделю полноценно общался. Что ж, в этом она права. Дочка растет, взрослеет, уже многое понимает. Умная девочка, моя копия! Важно, чтобы дочка не отвыкала от отца. Да ладно, чего это я? Типичный похмельный синдром. Вина, даже самая незначительная, раздувается в таком состоянии, как огромный шар, хотя причин для самобичеваний ни х@я нету. С дочкой-то я как раз вижусь часто. А вот к жене в последнее время что-то не тянет. В каждом браке одна и та же фигня: через какое-то время оказывается, что меня заводят только совсем молоденькие девчонки».

Когда Соколов впервые увидел Эллу Коральскую на «Кинотавре», у него буквально крышу снесло. Давненько с ним такого не бывало! Эллочке тогда только-только исполнилось восемнадцать, и она поразила его юной свежестью, наивным, каким-то полудетским взглядом светло-зеленых русалочьих глаз и одновременно уверенностью в своей женской неотразимости. Девушка уже знала, какое впечатление производит на мужчин ее красота, и потому предпочитала в общении с противоположным полом слегка насмешливый тон. Распахнутые глаза, темно-каштановые волосы до плеч, тоненькая, словно невесомая фигурка… В довершении всего у девушки оказался низкий грудной голос, который окончательно свел Большого Шурика с ума. Эллочка тогда сыграла первую роль в большом кино и на короткое время стала в светском обществе безумно популярной. Столько мужиков вокруг нее ошивалось! Но Александр Соколов отступать не привык, наоборот, любые преграды его только еще больше заводили. Какие он только глупости тогда ни совершал! Сам потом себе удивлялся. Дорогие подарки были самыми невинными из его чудачеств эпохи любовной лихорадки. Главное, он внезапно развелся с женой, потеряв изрядную часть денег и недвижимости, затем женился на Эллочке и в итоге вдрызг рассорился с бывшей родней и со старшими детьми. Казалось, что новый брак – навсегда.

Всего три года прошло со дня их свадьбы, однако очаровательная Эллочка, став законной супругой Эллой Борисовной, постепенно перестала заводить немолодого мужа. Для полной разрядки Соколову требовалось каждый раз завоевывать или, в крайнем случае, покупать новое молодое тело. Когда много работаешь, необходимо расслабляться по полной программе. С женой уже через три года ему стало откровенно скучно. Большой Шурик, оставшись наедине с собой, нередко размышлял:

«Почему, когда женщина рожает ребенка, секс для нее отходит на второй план? Раньше жена охотно участвовала во всех наших сексуальных экспериментах, а теперь словно барщину отрабатывает. Одни подгузники и баночки с детским питанием на уме…».

Размышляя о несправедливом и парадоксальном устройстве мира, Соколов повалялся еще часик на широкой гостиничной кровати, но понял, что уснуть не удастся. В голову лезли мысли, одна мрачнее другой. к горлу подступала тошнота, начиналась мигрень.

«Как мерзко на душе! Опять навалилась черная депрессия, а еще подступило к горлу это мерзкое чувство вины, как всегда с похмелья. Нет, так не пойдет! Чувствовать себя виноватым – хуже нет для бизнеса, в особенности, когда на кону столько бабла. В таком состоянии – полшага до ошибки, цена которой – миллионы».

Мигрень усилилась, и Соколов подумал, что пора завязывать с алкоголем. И еще кое-с-чем. Пожалуй, последняя дорожка кокса в ресторанном сортире была лишней. Да еще и девка эта наглая, которую он снял в дорогом кабаке, пыталась шантажировать… Пришлось быстро растолковать ей, что к чему, и кто тут заказывает музыку, то бишь ее натренированную фитнесом ж@пу. Соколов подумал: хорошо, что он сразу расплатился с девкой после е@ли и выгнал к чертям собачьим из номера, не дожидаясь рассвета. Еще не хватало, чтобы чужая дура с утра настроение не портила, своей что ли идиотки дома мало…

Спать не хотелось. Мужчина спустил ноги с необъятной гостиничной кровати на холодный пол и хмуро уставился в зеркало, которое висело на противоположной стене:

«Неужели это я? Кожа желтая, бугристая, глубокие носогубные морщины, на лбу пигментные пятна. Даа, если смотреть правде в глаза, рожа как у старика. Жидкую растительность на башке никак нельзя назвать шевелюрой, хоть волосы со спины пересаживай. Алкоголь и кокс явно не способствуют свежести морды, по утрам это особенно заметно».

Соколов поднял трубку и заказал кофе в номер. Завтракать не хотелось. Он вышел в прихожую, достал из кармана пиджака таблетницу, жадно запил чудодейственную пилюлю водой, приоткрыл дверь в номер и отправился в душ. Вскоре в дверь постучали. Официантка из гостиничного сервиса, прикатившая столик с подносом, на котором стоял металлический кофейник, две изящные чашечки и блюдечко с печеньем, заглянула в проем двери и испуганно отпрянула. Голый немолодой мужчина вышел прямо на нее из ванной комнаты, слегка прикрыв срамное место полотенцем. Невольный стриптиз нимало его не смутил. В самом деле, прислугу, что ли, стесняться?

– Поставьте поднос вон на тот столик, возьмите там же оплату за кофе и чаевые и убирайтесь, – приказал он хрипловатым, еще не проснувшимся голосом, – видеть никого с утра не могу.

Девушка шустрым зверьком бесшумно шмыгнула к столику и, выполнив приказание гостя, молча выскочила в коридор.

«Наверное, старею, – лениво подумал обитатель номера, – в прежние годы эта пташка так легко от меня не упорхнула бы. Оприходовал бы ее прямо в ванной, потом щедро расплатился бы за моральный ущерб, отбив всякое желание жаловаться, и выпроводил бы из номера. А теперь от нее толку – только вот эта гостиничная бурда в кофейнике… Впрочем, плевать. Надо хоть этого пойла отхлебнуть, пока не остыло. Хорошо, что вода в графине осталась – запить эту жидкую дрянь».

Выпив с отвращением кофе и быстро одевшись, Александр Соколов уже собирался звонить водителю, но тут затрезвонил айфон, отозвавшись мучительной болью в голове.

«Блин, кого там разбирает в субботу, да еще в такую рань?», – подумал Соколов с раздражением. Захотелось швырнуть чашкой с остатками кофе в стенку, но он сдержался и мысленно похвалил себя за выдержку.