Спаси меня - Катрин Корр

Когда Мойсов остановился перед двумя дверцами в кладовку, у Алекса защемило в груди.

– Нужно обратить внимание на эту зону. Проходите, не бойтесь.

Внутри удлиненной комнаты загорелся свет. Мойсов подошел к дальней стене и, просунув руку под широкую полку с соленьями, слегка надавил. Панель в стене со скрипом отъехала, заставив Алекса по-настоящему изумиться происходящему.

«Там дверь… Я пыталась, но… изнутри она не открывается…только снаружи… Там камни и…»

Тогда, он не поверил словам до смерти напуганной Беллы, хотя в глубине своего спутавшегося сознания понимал, что она не могла лгать, чувствуя непреодолимую опасность. И вновь, вспомнив ее напуганный взгляд и то жутко-блестящее золотое платьице, что было на ней, Алекс с силой сжал челюсти, ощущая прибавившийся груз вины к той куче, что копилась в нем долгие годы.

– Про эту дверь знаем только мы с вами и моя дочь. И племянница, – добавил он сухо с тенью озлобленности. Он надавил на панель, и она отъехала вперед, открывая вид на высокие густо посаженные кусты. – Как раз в ту ночь, когда на мою семью напали, эта трусливая курица проникла в дом через потайную дверь и сидела здесь в кладовке, пока в меня метали нож. Могла бы хоть попробовать добраться до телефона и вызвать полицию!

Алекс заиграл желваками, сжимая кулаки. Даже, если бы Белла решилась на это, то глушилка все равно бы не позволила совершить звонок.

– Почему она зашла именно отсюда? – спросил он, внимательно разглядывая конструкцию.

– Не помню точно, но знаю одно, сделать это ее заставила Рита. Моя дочь, – пояснил он с неохотой. – Они тогда вроде на вечеринку какую-то уехали, Белла не захотела там находиться и поперлась сюда. Представляете, стоило позвать ее в гости на выходные, как тут же случилось такое!

– Белла – ваша племянница?

– Да, дочь моей родной сестры. Не знаю как сейчас, но раньше Белла тихая была, как мышка. В тихом омуте черти водятся, вот это точно про нее. После ограбления из нее и слова невозможно было вытянуть, моя Рита даже набросилась на нее с кулаками.

– Почему? – поинтересовался Алекс скрипучим голосом.

– А она единственная из всех нас оставалась наедине с одним из грабителей. Он ее из этой кладовки вытащил, небось рыдала здесь во все горло, потом притащил ее в гостиную, где меня, жену и дочь удерживали, а после снова потащил на кухню. Они провели здесь минут десять от силы, но когда он вновь зашвырнул ее к нам, на той ни то что лица не было, она как будто вся в камень превратилась! У следователя она напрочь отказывалась говорить, просто сидела и молчала, пока Рита не расцарапала ей лицо. Да и после этого ничего мы не узнали. Потом даже решили, что она была в сговоре с этой бандой. Согласитесь, в кои-то веки она приехала погостить к нам и тут на мой дом совершается налет! Черт возьми, на моих глазах унесли сотню миллионов наличными, я имел право обвинять в этом всех. Мы и с женой разошлись вскоре, а с дочерью я не разговаривал около полугода. Даже смотреть на нее не мог.

Казалось, кровь в теле Алекса начинала закипать от гнева, а в горле образовался вязкий ком, не дававший проглотить слюну. Он все смотрел на выдвигающуюся панель, через которую и вошла тогда Белла, а меж тем, желваки на скулах свирепо дергались. В голове, подгоняемый ветром, в сотый раз пронесся вопрос: зачем ты вернулся в этот город, Алекс? Ностальгия по родным краям, чувство вины или все дело в ней?

Разве бывает такое, что лишь одна встреча с человеком способна зародить внутри нечто невероятно волнительное, а потом разрастись до размера Юпитера и вселять небывалую тоску, мученическую тягость и абсолютную неопределенность? А два дня назад к этому списку прибавилась и лютая ненависть. Только это едкое чувство относилось к какому-то типу по имени Герман.

Рабочие будни проходили спокойно, хотя иной раз казалось, что время тянется, словно тягучая болотная жижа смешанная с липкой смолой. Самым тяжелым выдался четверг, когда съемками сразу для трех журналов занималась одна Белла. День не предвещал особых хлопот, все шло своим чередом. Модели в коротких платьях профессионально выполняли свою работу, улыбались, веселились и вся студия была погружена в легкую ненавязчивую атмосферу. Но это продлилось ровно до тех пор, пока не началась съемка для второго не менее популярного модного издания.

Казалось, что в студию съехались все кому не лень. Генеральный директор журнала, редактор, ответственный за рубрику с двумя своими вредными дочерями и три представителя бутика одежды. Разговоры в студии не прекращались, гул сводил с ума, а чей-то громкий смех не давал сосредоточиться как Белле, так и моделям. Закончилось все тем, что приехавший к обеду Гриша потемнел от злости как баклажан, когда увидел, что две восьмилетние девочки навели «порядок» на его рабочем столе. И хотя Белла несколько раз просила их ничего не трогать, те продолжали как ни в чем не бывало рисовать на глянцевых бумагах для фотографий и вертеть в руках все, что плохо лежало. К концу дня она была настолько измотана, что даже поленилась разогреть себе ужин, вернувшись домой. Белла просто ввалилась в квартиру, как тяжелый мешок с картошкой, и устало села на узкий пуфик у самой двери, а Каспер впервые встретил хозяйку молча, не выклянчивая еду.

Приняв теплый душ, она все же накормила питомца, что молча терся об ее ногу, а себе заварила зеленый чай. Поставив горячую кружку на стол, она подняла крышку ноутбука и просмотрела ленту новостей в социальных сетях, оставила несколько комментариев под фотографиями одноклассников и в который раз за эту неделю подумала об Алексе.

Ее невольно настигло то угнетающее чувство, что присуще одиноким девушкам. В какой-то момент времени они встречают мужчину, сумевшего обратить на себя их внимание, но, к сожалению, по многим показателям он не может стать им ближе, чем того бы хотелось. А ведь Белла вовсе не хотела этого, просто само отсутствие такой возможности неприятным постукиванием отзывалось внутри.

Алекс принадлежал к обществу, где в воздухе витали нотки элитного парфюма, где мужчины мерялись дорогими автомобилями и размерами своих кабинетов, а обеденные столы трещали от изысканных блюд. Там люди не обращали внимания на таких, как она, ведь действительно считали, что окружены бездушными роботами, беспрекословно выполняющими их указания. И помимо всего прочего, Алекс таил в себе скрытую угрозу, словно вокруг него восседали невидимые доберманы, готовые к атаке.

Однако, стоило только взглянуть на его задумчивый профиль и глаза, хранящие нечто настолько таинственное, что становилось сложно дышать, как жалость к самой себе охватывала сознание Беллы. Интересно, будь она из его круга, обратил бы он внимание на нее? Подарил бы цветы, а если да, то какие бы выбрал? Розы, хризантемы, или ее любимые пионы?

Наверное, впервые в жизни она позавидовала тем девушкам, что жили в мире сверкающих бриллиантов, роскошных автомобилей и невероятных возможностей. В мире, к которому принадлежал Алекс. Наверняка, даже если бы она была на месте той самой журналистки, что брала у него интервью в ресторане, у нее было бы куда больше шансов обратить на себя его внимание. Ведь Белла всего лишь фотограф, что прячется за огромным объективом. Разве такие, как Алекс, могли бы заметить ее? Возможно, что в кругу близких и друзей он снимает с себя эту непроницаемую маску, но с чужими, такими как она, или Катя, вынужден держаться особняком. Все так делают, в этом нет ничего особенного.