На дне озерном - Александра Косталь

Тоня даже не узнала его тогда. Он звал её, бросал камни в воду и плакал. Она побоялась появиться, потому что сёстры учили её совсем другому, и ни одна не упомянула о незнакомце, что может сам лезть в воду и искать, искать, искать…

Вскоре Матвей пришёл снова. На этот раз он был не столь агрессивен: только сидел на берегу и смотрел на воду всю ночь. С каждым появлением лицо парня становилось всё более знакомым, и Тоня, наконец, смогла вспомнить его имя.

– Матвей? – спросила она, выглядывая из-за дерева.

Он верно решил, что ослышался – потёр уши и тряхнул головой. Потому Тоня позвала ещё раз. Теперь Матвей вскочил на месте, озираясь по сторонам.

– Тоня? Тоня, ты здесь? Покажись, пожалуйста! – с надрывом кричал он, но ответом был лишь стрёкот кузнечиков.

Ещё долго над озером разносились крики, смешанные с рыданиями, но выйти Тоня струсила.

– С ума я схожу, видимо, – горько бросил Матвей на прощание.

Вскоре её вызвала старшая сестра и заявила, что его нужно срочно утопить.

– А что? Убит горем, сам в воду лезет – подарок, а не охота! Ты же хочешь стать полноценной сестрой? – с нажимом спрашивала она. – А ли чувства какие к нему питаешь?

– Конечно, нет, – сразу же отозвалась Тоня, боясь, что остальные услышат. – Всё будет сделано.

– То-то же.

Но Матвей не пришёл. Вместо него под руку подвернулись отец с сыном, которые и стали её первой добычей. Только спустя какое-то время после них Тоня вновь разглядела его на берегу.

В руках его была газета, а на лице страх, смешанный со скорбью.

– Тоня, я знаю, что ты здесь. Это ты утопила тех людей, да? – Матвей помахал куском бумаги над водой. – Выйди, и мы поговорим. Я не уйду, слышишь?

И Тоня вышла. Её корёжило от мысли, что его придётся убить. Более того, она хотела сберечь его и от остальных мавок. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он больше не приходил. Столь же сильно она желала увидеть его ещё раз.

Матвей с потрясением глядел, как она показывается из воды и шагает в его сторону, пряча глаза под волосами. Но это не помешало ему узнать её. Как и не помешало броситься навстречу, чтобы заключить в объятия.

Живые. Человеческие. Тёплые.

В тот момент всё, что было вокруг, ушло на второй план. Будто и не было ни дна, ни сестёр, ни этой машины, что улетела под воду. Внутри всё ожило, и пустота, что грызла её изнутри, начала наполняться.

Но это было недолго.

Его тепло, его колотящееся сердце, вызвали у неё лютое чувство голода. Желудок свернулся в трубочку, и от запаха свежей плоти закружилась голова, потому Тоня оттолкнула его, собираясь как можно скорее скрыться под толщей воды.

– Не приходи. Утоплю, – бросила она на прощание.

До ушей доносились его крики, но разобрать слова было невозможно.

Так Матвей и приходил. Тоня поднималась к нему, просила уйти, но в ответ получала упрёки. Больше не было того большого чувства – он лишь кричал, что она убийца, а Тоня ничего не могла сделать.

Наутро после ночи, когда Дарья впервые оказалась на дне, он явился с рыболовными сетями наперевес. И сбежать она не успела.

Тоня выпустила когти, пытаясь перерезать верёвки, но только прикасалась к ним, как по телу проходил разряд тока. Она шипела, но толку не было.

– Куда ты меня тащишь?!

– Не переживай, – дрожащим голосом говорил Матвей, глотая холодный воздух ртом. – Всё будет хорошо. Всё снова будет хорошо.

Сеть была заколдована – это Тоня поняла сильно позже, когда она без помощи Матвея подняла мавку на второй этаж развалин. Он, в свою очередь, освободил её, но ненадолго, привязывая к стулу и приговаривая:

– Больше ты не будешь убивать… Мы будем вместе, как раньше. Помнишь? Помнишь, как мы были счастливы? – спрашивал он, размахивая в воздухе топором.

Сам Матвей присел на бетонный пол, раскладывая перед собой книгу. Тогда у неё ещё был свободен рот от кляпа, потому она не могла не спросить:

– Что ты собираешься делать?

Он поднял на неё глаза – те светились щенячьим восторгом. Отбросив записи, Матвей подскочил к Тоне, останавливаясь в полуметре от лица и заговорчески прошептал:

– Я тебя воскрешу.

Тогда она даже поверила ему. И в ведьму, которая передала ему записи, тоже. Как потом окажется, его мать, Светлана Николаевна, обчистила Дашин дом в день похорон, да жаль, последнюю часть инструкции забыла. Пока она пыталась её достать, Матвей пробовал все заклинания подряд.

– Мне больно, – шептала Тоня, когда на руках не осталось живого места: отовсюду сочилась чёрная жижа вместо крови. – Пожалуйста, прекрати…

– Это ещё не всё, – улыбался он совсем как мальчик, который под ёлкой нашёл желанный пластмассовый грузовик, и поглаживал её по волосам, – Подумай, как хорошо нам будет потом. Вместе.

И молоток для отбивания мяса прилетел ей в нос. Как окажется потом, ему нужно было раздробить череп ровно на восемьдесят шесть частей, чтобы прочитать заклинание, пока они будут срастаться.

Череп сросся. А вот мясо пришлось зашивать рыболовной леской.

Как раз этим Матвей и занимался, когда на порог явилась Светлана Николаевна. Она обомлела, увидев Тоню, и в душе мавки, наконец, загорелась надежда, что ещё не всё потеряно. То, что творит Матвей, на самом деле ненормально, и ей стоит бежать.

На глазах Тони Матвей ударил мать тупой частью топора и, когда она упала без сознания, навис над ней, расстегивая куртку. Тогда она и решила, что это её шанс.

С верёвками было покончено меньше, чем за минуту – почему раньше они казались ей такими крепкими – и она вскочила, чтобы броситься прочь.

– Стой! Стой, говорю! Тоня!

Переломать ей ноги Матвею в голову не пришло, потому она неслась насколько позволяли силы и многократное сотрясение.

Дашин дом Тоня разглядела издалека. В нём не было света, но вокруг распространялось тепло и тот самый пресловутый перезвон, что Хозяйка так ненавидела.

Всё, что могло звенеть, немедленно уничтожалось на дне. Никто толком не мог сказать, что именно так раздражает владычицу, но рисковать ни одна из сестёр не хотела. Потому, едва услышав его, Тоня точно знала – здесь Хозяйка её не достанет.

Дверь оказалась не заперта, потому она забралась внутрь, прислушиваясь. Погони слышно не было, зато в соседней комнате кто-то закряхтел, явно разбуженный её приходом.

Она не знала, что ждёт за дверью – новый враг или