Тихоня с искорками в глазах - Раиса Борисовна Николаева

— Это все устроила Элида? — поразился Рэннет. — Но как она это смогла сделать? Твой же кабинет был магически защищен?!

— Вот для этого я тебя и вызвал. Ты прав. Мой кабинет защищен наилучшим образом, я сам ставил на него защиту. Сильнее защищён только кабинет в моем доме в столице, но ты сам знаешь, какие документы там хранятся. И вот, — Лоут развел руки, — как оказалась моя защита ни к черту. Элида смогла разнести этот кабинет, почти не приложив к этому никаких усилий.

— И как она это сделала? — снова спросил Рэннет.

— Да понятия не имею! — в сердцах ответил Лоут. — Тебе самому придется все это у нее выяснять, со мной она, скорее всего, не захочет даже разговаривать.

— Чем ты опять обидел Элиду? Я не секунды не сомневаюсь, что все случилось только по твоей вине! — Лоут нахмурился, поскольку ненавидел чувствовать себя виноватым, Рэннет правильно истолковал мимику своего племянника. — Что случилось, что ты опять натворил?

— Ничего я не натворил, — с раздражением произнес он, но поскольку Рэннет продолжал испытывающе на него смотреть, нехотя объяснил. — Ты знаешь, что к нам прибыла делегация из Хамроута? — Рэннет кивнул. — В составе этой делегации прибыла юная баронесса фон Азейлин…

— И что? — осторожно спросил Рэннет, по опыту зная, что Лоута надо расспрашивать очень деликатно, иначе он мог упереться, словно осел, и ни слова никакими клещами из него уже не вытянешь.

— Ну вот. Я ее увидел из окна кареты, когда мы с Элидой ехали на прием…

— И что? — уже с некоторым нажимом снова спросил Рэннет. Лоут тяжко вздохнул.

— Я настолько поразился внешности и поведению этой молодой девушки, что не смог сдержать некоторой чрезмерной заинтересованности. А Элида, судя по всему, заметила этот взгляд и истолковала его… верно, — с еще более тяжелым вздохом закончил он.

— Да, красота баронессы не только на тебя произвела неизгладимое впечатление, — с некоторой брезгливостью сказал Рэннет. — Эта девушка не пробыла в нашем королевстве и десяти дней, а из-за нее уже случились две дуэли, в которых все участники были тяжело ранены. Знаешь ли ты, мой милый, и как выясняется глупый племянник, что эта баронесса не только прекрасная женщина, она еще более прекрасная шпионка.

— Ух-ты! — с восхищением встрепенулся Лоут ничуть не огорчившись этому известию. Согласись, — он взглянул на Рэннета, проверяя внимательно он его слушает или нет, — знать, что твоя избранница хитрая и ловкая шпионка… это заводит!

— Какой же ты идиот! — не выдержал Рэннет. — Я тебе объясняю, что эта женщина может искушать, соблазнять, влюблять в себя, причем так искусно, что дураки, попавшие под ее чары даже этого, не замечают.

— Ты специально это мне рассказываешь, чтобы я взялся за нее всерьез? Поскольку твои слова только разжигают к ней интерес и заставляют немедленно отправиться к ней на встречу! — Рэннет с бешенством посмотрел на своего непутевого родственника, но потом заметил, как глаза Лоута блеснули озорством и лукавством, немного успокоился.

— О девице фон Айзелин мы поговорим попозже и поговорим очень обстоятельно, — Рэннет подчеркнул последнее слово, грозно взглянув на племянника, Лоут только дернул плечами, мол «мне-то что, хочешь говорить — говори», — а сейчас я хочу знать, как так случилось, что твой кабинет превратился вот в это, — он рукой окинул пространство. Лоут чуть скривился, но покорно начал рассказывать.

— Дальше она сказала, — и Лоут поморщился, словно от зубной боли, вспоминая слова жены, — что она хочет жить полноценной жизнью, включающей в себя не только душевные радости… — Рэннер резко вскинул голову взглянув в глаза племяннику, проверяя правильно ли он понял его слова о том, чего хочет Элида. — Да, да, да, — кисло подтвердил Лоут — именно об этом и шла речь. Ну я подумал, что она вряд ли найдет кандидата лучше меня, и предложил ей… — он ухмыльнулся, предлагая Рэннету самому догадаться.

— И что тебе ответила Элида? — полюбопытствовал Рэннет.

— Она… она отреагировала несколько более враждебно, чем следовало, по моему мнению, — туманно ответил Лоут. — Мы немного поспорили и я, не желая, чтобы ссора вышла из-под контроля, покинул кабинет, оставив ее одну…. — Лоут вдруг замолчал, тщательно перебирая в уме все события. — Послышался удар, словно что-то упало, или словно что-то бросили, — неожиданно вспомнил он. — Дверь распахнулась, Элида выскочила в коридор, словно за ней гнался призрак, плотно захлопнула дверь и бросилась вперед с такой силой, что чуть не сбила меня с ног, а потом раздался страшный грохот. Она сказала, что этот погром напоминание о том, что у нее не железные нервы, и еще она сказала, что мы с тобой расспрашивали ее только о том, какие вещи оставил после себя Гаррет, но ни разу не спросили о том, что она принесла с собой из другого Мира, так вот этот взрыв демонстрация одной из тех вещиц. — И мужчины не сговариваясь, снова окинули взглядом, уничтоженный кабинет.

— Может мне попросить Элиду, чтобы она нам все объяснила и рассказала? — предложил Рэннет.

— Обязательно, но позже, — твердо возразил Лоут, — я сначала хочу попробовать самим во всем разобраться, а потом сравним свои выводы с ее рассказом. — Рэннет согласно кивнул и Лоут продолжил: — Итак. Мне кажется, что при использовании этого оружия возникают два несвязанных между собой фактора поражения. Во-первых, это взрывная волна, — и Лоут взглянул на зияющий проем, из которого был виден сад, а раньше находился угол его кабинета. — И поражение осколками металла. — И Лоут посмотрел на три другие стены, иссеченные осколками.

— Почему разрушения располагаются так странно? — удивился Рэннет. — Например, на этой части стены, нет ни одного осколка, а здесь, — он посмотрел на полку заставленную разными редкими вещицами, (которые сейчас, по большей части, валялись разбитыми на полу), вся стена иссечена осколками?

— А, что тут удивительного. В кабинете наиболее сильно я защитил окно, чтобы сквозь него невозможно было проникнуть внутрь, камин — поскольку через дымоход вполне сможет проползти худой и юркий человек, ну и двери, естественно. Вот в момент взрыва этих частей и не коснулись разрушения. Угол дома оказался самым незащищенным… Н-да, — задумчиво потер подбородок Лоут. — Кто же знал, что все мои пентаграммы, в которые я влил столько