Его единственная - Виктория Волкова

— Как же ты любишь свою жену, — прошептала Алена. — Вот прям на все готов ради нее. Но ребенок должен родиться в любви и естественным способом, когда двое счастливы. Пусть даже эти несколько минут во время соития. Такой ценой заполучить малыша значить обречь его или ее на страдания. Это не мой путь. Прости, что вырвалось. Я не возьму с тебя лишнего, — вздохнула она. — Оплатишь переезд, квартиру и мой обычный гонорар. Если все удастся, и твоя жена встанет на ноги, то я не откажусь от небольшой премии. На этом все. Улететь сегодня с тобой я не смогу. Нужно раскидать больных по другим специалистам и поговорить с Тимуром. Прилечу ровно через неделю. Позвоню предварительно. Где вы живете?

— У Кирсанова в Никифоровке, — хмыкнул Крепс. — Мы с тобой туда ездили когда-то.

— И генеральша согласилась? — удивилась Алена.

— Александра настояла, — довольно хмыкнул Крепс. — Не задерживайся тут, — предупредил сурово. — У нас каждый день на счету.

Он развернулся и заспешил по коридору обратно. В этом городе его больше ничего не удерживало.

«Нужно скорее возвращаться домой», — подумал он и уже из такси позвонил Юльке.

— Как ты, малыш? — поинтересовался весело. — Чем занимаешься?

— Лежим на коврике с Маргаритой и перебираем игрушки, — довольно сообщила она. И Дима даже обрадовался звонкому чуть окрепшему голосу.

— Хорошее занятие, Юль, — пророкотал довольно.

— Ты меня любишь? — поинтересовалась она требовательно. Только так может спросить жена, уверенная в положительном ответе.

— Да, — совершенно серьезно заявил Крепс. — Очень люблю, Юля, — добавил, не желая замечать насмешливого взгляда водителя.

— Я тебя тоже, — промурлыкала она. — Я хочу еще одного ребенка, Блинников. Мальчика или девочку, без разницы.

— Я тоже об этом мечтаю, — радостно подхватил Крепс и рассмеялся счастливо.

Всю дорогу до Москвы Крепс не сомкнул глаз. Думал и размышлял о любви. Только на этой живительной силе и держится мир. Почему за несколько лет связи с Аленой — а Блинников не мог даже мысленно назвать бывшую любовницу супругой — ему не хотелось никаких детей? Устраивали быт и теплая постель, и если бы не Юлька с Димоном, так бы и женился на совершенно не подходящей женщине. Даже сам не понимал, что абсолютно равнодушен к ней. Просто плыл по течению. Отговаривался службой и неотложными делами. Хочешь замуж? Ну, давай попробуем. Детей? Как скажешь, дорогая. Вот только не сводило дыхание из-за Алены, не скручивалось нутро в тугую пружину. Не болела душа, да и не боялся потерять. Не ощущал дикое бессилие в желании помочь и поставить на ноги. Не бросал все по первому зову, не мчался за тридевять земель за нужным доктором, отбросив все свои обидки и претензии.

«Шантажом и угрозами, но вынудил Алену согласиться, — криво усмехнулся Крепс, удобнее устраивая затылок на подголовнике кресла. — Она мне задолжала, вот и пусть расплачивается. Что скажет своему Тимуру? Да какая мне разница… — подумал Дима и внезапно осознал, что предложи Алена или любая другая женщина на ее месте оставить службу, он бы послал далеко и надолго. Вот только Юльке удалось. И дело совершенно не в этих распроклятых деньгах. Да, с ними проще, кто бы спорил. — Но ради кого тогда жить? Изо дня в день тянуть армейскую лямку и знать, что где-то на стороне растет твой сын, а твоя любимая терпит ласки чужого мужика…

Блинников вздохнул, пытаясь вытянуть длинные ноги в узком пространстве между креслами. Прислушался к разговорам двух матрон, сидящих с обеих сторон прохода, и задумчиво уставился в иллюминатор. Серое небо быстро сменилось мглой. Освещение в салоне самолета сделалось приглушенным. А тетки, наклонившись друг к другу, все продолжали болтать.

— А я ей говорю, — пожаловалась та, что сидела от Блинникова через пустое кресло. — У тебя один рот и два уха. Значит, самой природой заложено больше слушать и меньше разговаривать. А над ушами находится мозг. Поэтому ничему не верь на слово, а подумай сама. Вот когда все осмыслишь, тогда и открывай рот…

— А она?

— Болтает без умолка, — поморщилась тетка.

Прикрыв шторку иллюминатора, Крепс снова попытался уснуть. Но что-то в разговоре двух женщин его насторожило.

«Услышал, подумай, — повторил он ничего не значащую фразу. И будто наяву увидел Яныча. Конечно, за это время они встречались несколько раз. Но каждый сделал вид, что не заметил другого. Да и тонкая Юлька не стала их представлять друг другу.

«Бесцветный одышливый мужик. Настоящий старик в свои тридцать девять, — подумал Блинников. — Любит деньги, трусоват, согласно сведениям близкого окружения — пьет без меры, любит толстых грудастых баб и пожрать. Как и любой слабый человек, изгаляется над теми, кто не может ответить, и пресмыкается перед властьимущими. Вон, даже за своего Будкина не заступился. Все глаза отводил, — хмыкнул про себя Дима, вспоминая одну из редких встреч в офисе. — Зато допытывался у Юльки, почему затраты так возросли. А увидев расшифровку по статье «Спецодежда», сглотнул нервно, но так ничего и не сказал. Юлька смотрела на него с легкой усмешечкой, которую по ошибке можно было смело принять за доброжелательную. Если, конечно, не знать, как меняется она в лице, стоит нам остаться одним», — вздохнул Крепс и неожиданно понял, что Александр Валерьевич Яныч, тоскующий сейчас в Матросской тишине, ни за что бы не стал заказывать жену. — А с другой стороны, Лесовой — человек Будкина, а тот до печенок предан Янычу. В одном классе учились, вместе в юности по бабам ходили. Потом Яныч Будкина от тюряги спас. Тот за пьяные разборки чуть на нары не попал. Так Яныч его еще и закодироваться заставил. Конечно, человеческая натура хуже звериной, и предают самые близкие. Но пока еще нет никаких данных, что Будкин переметнулся от Яныча. А кстати, он сидит или нет? — поморщился Крепс и, прикрыв лишь на минуту глаза, неожиданно увидел мать и Юльку. Они сидели во дворе под вишней и о чем-то беседовали. Жена светилась от счастья и, положив руки на большой живот, подставляла лицо солнышку. А мать вдруг обернулась, заметила старшего непутевого сына и строго предупредила: «Береги ее, Дима!»

Крепс аж подскочил в кресле, чем заслужил осуждающие взгляды двух сплетниц. Пришлось подняться и пройти в хвост самолета. Там, в маленьком и узком сортире, он вгляделся в свое помятое лицо, ополоснул его водой пару раз и подумал.

«Нужно отвезти Юльку к матери. Там на фермерских продуктах и свежем воздухе она быстро поправится. Только сейчас про Алену предупредить нужно. Ревновать, конечно, Юлия Владимировна не станет. А вот обидеться может. «Почему я об этом узнаю последней?» — заявит негодующе. Лучше сразу объяснить, кто такая Елена Савельева. А если не захочет… Захочет, — сам себя перебил Блинников. — Юлька — боец, и ей плевать на сантименты. Главное, ходить самостоятельно и одеваться без посторонней помощи. А то ведь, как дите малое, — подумал Крепс, сжимая челюсти. — Мне несложно помочь, — подумал он, смаргивая невесть откуда взявшуюся слезу. И медсестра почти круглый день дежурит. Но так хочется, чтобы Юля выздоровела. Нерв бы этот найти… Хорошо хоть менты увели раньше Киманкина, а то бы я ему башку размозжил… Как бы он пел тогда, соловей хренов?» — мысленно ухнул Крепс, а выйдя из зала прилетов, с удивлением увидел среди встречающих Колю Будкина.