Хороша была Катюша - Мария Федорова

— Мам, а почему мы в этом году не делали елочных украшений?

— Не делали да не делали. Захотим — пожалуйста. Что нам мешает?

— Ура!!! Будем делать игрушки. Где там мои открыточки и картоночки?

Пашка по пояс залез в тумбочку, куда весь год запихивались красивые картонки, открытки, картинки, фольга. Традиция самостоятельного изготовления елочных игрушек родилась, когда Света и Катя начинали ходить в детский сад. Ольге Ивановне попался как-то журнал, где было показано, как склеить простой шарик, пирамидку, сделать елочку или сердечко. Ей нелегко было найти время для этого занятия, но девчонки так полюбили эти предновогодние вечера с ножницами, клеем и мишурой, что год за годом она собирала открытки и фантики, а в конце декабря вываливала перед девчонками свои сокровища. Как ни разнились характеры сестер, в этом они были едины — нет в году лучшего времени… А теперь и Пашка весь год ждет, когда можно будет разложить по всему дому яркие бумажки.

— Кать, будешь с нами игрушки делать?

— А как же! — Катерина потрепала племянника по голове и начала деловито копаться в пестрой макулатуре. — Буду делать большой шар. Если не разучилась…

Последние поделки вешать было уже некуда.

— Сложи в одно место и раздари своим друзьям.

Светлана не упускала случая вспомнить основные педагогические принципы. Больше всего она боялась, что Пашка, как единственный ребенок, растущий в окружении заботливых женщин, станет эгоистом.

— Ладно, мам. Завтра в школу возьму и подарю Эле, Максу, Никите, Пашке, Полинке… Нет, Полинке не подарю, она вредная. Мам, а как ты думаешь — можно я подарю эту елочку Татьяне Петровне?

Пашка просто боготворил свою учительницу, считая ее воплощенным идеалом красоты и ума. Света радовалась, что сыну повезло, — сама она относилась к своей первой учительнице с уважением, но такой любви не питала.

— Конечно, можно. Наверняка ей будет приятно. Но завтра у нас будут гости — им-то что-нибудь останется?

— А кто к нам завтра придет?

— Анечка и дядя Сережа. Помнишь, мы с ними в цирк ходили.

— Конечно, помню. И в кафе… Здорово. Анечке я подарю это сердечко, а дяде Сереже… Не знаю…

— А тебе нравится дядя Сережа? — Светлана сама удивилась, почему у нее вырвался этот вопрос. Обсуждение с Пашкой взрослых людей противоречило ее представлениям о том, как надо общаться с ребенком.

— Дядя Сережа? У него машина классная.

«Какой вопрос, такой ответ. Нечего лезть к ребенку с глупостями, — подумала Светлана. И тут же задала себе тот же вопрос: — А тебе нравится Сережа?»

Семейное торжество по случаю возвращения Дуськи прошло замечательно. Виновница получила кусок печенки и пребывала в полном блаженстве. У остальных тоже было хорошее настроение, кроме, может быть, Катерины. Ей становилось очень-очень грустно из-за взглядов, которыми обменивались Светлана и Сергей. Впервые она ощущала свою женскую невостребованность…

А Сергей теперь не мог понять, что связывало его с Катей — она казалась такой чужой, холодной. Зато Света становилась ему все роднее.

Пора было уходить. Ольга Ивановна на кухне мыла посуду, Пашка с Анечкой уселись за пазлы, которые, как оказалось, оба горячо любили и на этой почве ощутили настоящее родство. Катя, сославшись на головную боль, ушла в спальню. Сергей поднялся из-за стола и направился в коридор, проклиная себя за нерешительность. Весь вечер он мучился вопросом, с кем и где Света встречает Новый год, но так его и не задал. Наконец тянуть дальше было невозможно.

— Светлана, а где ты встречаешь Новый год?

— Подруга с работы зовет в кафе, где собирается компания друзей ее мужа. Катерина, наверное, со мной пойдет…

— Жаль, мне бы хотелось встретить Новый год с тобой.

— Я бы не против, но уже договорилась. Неудобно. И Катя без меня туда не пойдет.

— А может быть, сбежишь оттуда часов в двенадцать и приедешь ко мне? — Сергей сам ошалел от собственной смелости, но Света слушала его вполне благожелательно, и он решил ковать железо, пока горячо.

— Вряд ли. До двенадцати я вообще, наверное, дома буду — с мамой и Павликом. А потом они спать лягут, а мы с Катей отправимся веселиться. Не знаю, что из этого выйдет — я в той компании никого, кроме Ольги, никогда не видела. Она меня уговорила…

— Давай еще подумаем. Может быть, удастся придумать что-то более интересное.

— Хорошо, я с Ольгой завтра посоветуюсь. Объясню все как есть.

— А с увольнением ты все решила?

— Решила. А заявление подам завтра.

— Вот и хорошо. Позвони мне, когда что-то прояснится. И не волнуйся — мы тебя оформим к себе с любого нужного числа. А будет твоя мымра что-нибудь шипеть — припугни. Скажи, что в суд подашь. Я тебе подскажу, чем ее можно напугать. Юрист я или не юрист?

Надежда Александровна несколько дней ломала голову, а достойного наказания для бунтарки так и не придумала. Писать задним числом выговоры и пытаться уволить по статье — рискованно, а позволить уйти самой по собственному желанию — невозможно. Ну не могла она допустить, чтобы эта мерзавка библиотекарша ничем бы не поплатилась за свою выходку. Оставалась одна надежда — при личном разговоре запугать, унизить, уничтожить. Прежде всегда удавалось…

Светлана, едва придя на работу, написала заявление об уходе, но не сразу решилась пойти с ним к директрисе. Все-таки было тревожно — что приготовила для нее эта кобра? В конце концов, собравшись с силами, открыла дверь в приемную. Секретарша взглянула на нее с торжеством, поднялась со стула и ядовито процедила:

— Подождите здесь. Я доложу Надежде Александровне, что вы пришли…

— Не стоит, я сама доложу.

Света открыла дверь и шагнула в кабинет.

— Здравствуйте. Я принесла заявление.

— Какое?

— Об уходе по собственному желанию.

Надежда Александровна призналась себе, что так и не смогла подготовить библиотекарше достойный прием.

— Оставьте, я подумаю.

— Простите, но мне хотелось бы получить ответ сейчас.

— Вы не можете требовать, чтобы я отпустила вас посредине учебного года. Где мы найдем сейчас нового библиотекаря?

— Моя работа напрямую с учебным процессом не связана, так что серьезных препятствий нет. А заменить меня вполне сможет кто-то из педагогов, кому не хватает нагрузки. Доплатите полставки — и все.

— Кто из нас двоих здесь директор школы?

Надежда Александровна начала покрываться красными пятнами и сделала какое-то странное движение. Будто собиралась всплеснуть руками или хлопнуть в ладоши.

«Как бы тетку удар от злости не хватил… Все-таки года. Хорошо бы ей пиявок поставить…» Светлана представила себе, как красную рожу директрисы облепливают длинные жирные черные пиявки… Неожиданно получилось смешно, хотя и мерзко.