Между Мраком и Светом - Юрий Соколов

Тут Меченый прервался, поскольку нам принесли еду и пиво. Доставила их не Лина, а одна из младших официанток — хрупкая и миловидная эльфийка с розочкой в прическе, почти вдвое ниже и в двенадцать раз легче начальницы.

— А что значит «комната с сохранением»? — спросил я.

— За оставленные там вещи отвечает хозяйка. Третий этаж постоянно под наблюдением. А на втором следи за своим хламом как хочешь, и если не уследил, сам ищи воров. Обычно ничего не пропадает, — но народ всякий встречается. Бывает, обчистят — и деру. Ищи потом их.

— Ты, конечно, на третьем? Блин, надо было рядом с тобой номер просить! Вдруг свободный был.

— Не, я на втором. И там еще три человека со мной в комнате. Куда мне на третий? Мэлори и так под честное слово поселила. Вот поправлю дела…

— А чего не сказал? Раз она тебе открыла кредит, я тем более открою.

— Братишка! Я тебе и без того скоро окажусь прилично должен. А я не люблю залезать в долги слишком глубоко. Ты мне уже обещал оружие и доспехи. Свои я тут же продам, но не смогу возместить тебе даже часть суммы — потребуется докупить то, чего у тебя нет. Обворовать меня не обворуют, не думай. Это у тебя глаз не наметанный — можешь не понять, кого стеречься. Я пойму. Клянусь преисподней, я бы хотел, чтоб меня обворовали! Получил бы с мерзавцев втрое. Но никто не возьмется. Плохая репутация — тоже репутация; а на тракте самая лучшая — отвратительная. Ни один местный бандит не свяжется со мною из-за того, что на мне, и даже из-за того, что дашь ты. На залетных надежды мало. А когда из меня золотые сыпаться начнут, так я и сам комнату на третьем сниму.

Подкрепившись, мы отправились в оценочную. Там уже сидели на скамьях приглашенные Руджем скупщики. И владелец оружейной мастерской при таверне, коему предполагалось сбыть оптом требующие ремонта доспехи.

— Так будет быстрее, — сказал распорядитель. — Потеряешь немного. Или хочешь платить за ремонт и потом продавать?

Я оглянулся на Меченого.

— Не советую тянуть, — буркнул он. — Зачем тебе мелкая суета при твоем фарте? Лучше сделай еще заход в лес. Там осталось полно охотников, а у тебя отлично получается разбираться с ними.

Я прикинул варианты — и мысленно согласился. Некоторые коммерческие навыки воину необходимы, однако усиленно их развивать ни к чему, особенно при больших затратах времени и сомнительной выгоде.

— Будь по-твоему, — сказал я Руджу. — Командуй парадом. Доверяю. Только пусть Меченый сперва выберет себе что захочет.

Распорядитель кивнул. Меченый тут же снял пояс с клинками, стянул кольчугу, подкольчужницу, и сложил их на телегу-прилавок. Вызванный с конюшни мальчишка сбегал в таверну за шлемом каторжника. После чего Меченый придирчиво, но быстро подобрал для себя новую броню и оружие.

— Мое старое тоже в продажу, — сказал он Руджу. — Отдельно.

— Как скажешь.

С оружейником распорядитель договорился моментом, а скупщикам устроил аукцион. В итоге я получил даже больше, чем рассчитывал. Меж тем к оценочной прибрел какой-то лохмач и стал придирчиво осматривать продолжавших стоять снаружи тяжеловозов. Мы хорошо видели все его действия сквозь распахнутые двери помещения. Понятно — еще один скупщик.

— Этим лошадям не нравится трава на лугах Гуго фон Грюнберга, — сказал я, повысив голос до слышимости во дворе. — И в землях поблизости их тоже лучше не пасти. Сущий яд там, а не трава. Можно потерять всех животных.

Лохмач расплылся в довольной ухмылке:

— А ты клевый парень, я погляжу! Добудешь еще коней — возьму с удовольствием! Этих беру без торга. Рудж, называй цену!

Рудж упрашивать себя не заставил.

— Оказывается, здесь все культурно, — с легким удивление сказал я, когда мы вернулись в обеденный зал.

— А ты думал, что преступники только тем и заняты, что выпускают друг другу кишки? — усмехнулся Меченый. — Нет, братишка. Убедишься еще: в большинстве мест вдоль тракта идет вполне нормальная жизнь. Во многом даже более нормальная, чем в цивилизованных землях. Скорее тебя обдурят на главной рыночной площади столицы, чем тут. Потому что тут обманщика по судам не потащат — сразу ответит кошельком или головой. И кому охота рисковать? Желающие находятся, но мало. Опасно лишь там, где орудуют шайки лихих — эти не признают никаких законов, ни королевских, ни разбойничьих. Остальные территории поделены между бандами от нескольких человек до нескольких десятков. Они собирают дань с крестьян…

— В Гинкмаре и крестьяне есть?

— А то! Постоянно бегут сюда от произвола знати и непосильных оброков. Не будь их, цены на жратву взлетели бы выше небес. Мужики платят бандам десятину и обеспечивают продовольствием экспедиции против нечисти. Остальное оставляют себе или продают в свою пользу без каких-то дополнительных пошлин. А дворяне и король даже до войны забирали треть урожая и приплода от скотины. Сейчас — половину. Не считая разовых поборов, с которыми не стесняются. С торговцами то же самое. За проезд по тракту контрабандист отстегнет гораздо меньше того, что придется отдать на патрулируемых дорогах.

Мы неспешно попивали пиво. Я в основном задавал вопросы — Меченый отвечал. Периодически в зал заглядывала Мэлори. Как мне показалось, гораздо чаще, чем того требовали интересы хозяйки харчевни. Я чувствовал нарастающее возбуждение. Конечно, это из-за меня. Девочка не из стеснительных, а молодежи тут мало. Видно, надоело ей спать с прожженными бандюгами возраста Меченого и Руджа. Или просто потянуло на свежачок.

Ну а я что? Ничего не имею против! Только учти, подруга: активных действий ты от меня не дождешься. Я с дороги, я устал, и за последние дни меня неоднократно пытались убить. Я расслабиться хочу. И нафига, кстати, проявлять инициативу, когда ее так неприкрыто проявляет другая сторона.

Почувствовав, что слегка отяжелел от выпитого, я поднялся в свой номер «люкс» на третьем. Дверь толщиной как в банковском хранилище имела квадратное оконце, через которое постоялец мог принять заказ от прислуги, не впуская ее внутрь. Откинул заслонку, взял корзинку, закрылся; съел и выпил содержимое — выставил опустевшую тару в коридор… Кровать напоминала нары, только со спинками. Зато на ней лежал самый настоящий тюфяк, набитый соломой, а не просто солома. В углу стоял запирающийся на висячий замок сундук — я легко поместился бы в нем вместе со всем имуществом и Люцифером. Еще в комнате был стол из едва оструганных досок. И массивный грубый табурет, которым один тролль мог бы убить другого с первого удара.

Света через единственное окно проникало немного, потому что его закрывали деревянные жалюзи. Разумная мера предосторожности, мешающая поймать стрелу снаружи, если кому-то сильно насолил, а держаться подальше от окон пока не привык. Ставни, сейчас распахнутые, в закрытом состоянии пробил бы лишь тяжелый осадный камнемет. Удержать крохи дневного тепла ночью они тоже помогут. А стекла на окне, естественно, не было: средневековье — это вам не инфантильный двадцать первый век. Холодно стало? Растопи камин. Все еще холодно? Попроси служанку принести горшок с углями и поставь под кровать. Еще холодно? Достань горшок из-под кровати и усядься на него обмороженной жопой.