Между Мраком и Светом - Юрий Соколов

— Сделаю! — кивнул Карей.

— А это моя лошадка, — сказал Меченый, указывая на статную гнедую. — То есть — теперь моя. Стояла она, одинокая, без присмотра — ну, я сел в седло и уехал.

«Лошадка», как мне показалось, была на порядок лучше кольчуги и клинков. Не боевая, но породистая.

— У животного и железа были разные хозяева, — пояснил Меченый. — Перед владельцем лошади я, пожалуй, в долгу. Он оставил ее в таком удобном месте, что только забери. А дурень, чья кольчуга, напротив, остался должен мне. Надо же смотреть, на кого кидаешься, а не то тебе могут припомнить твою глупость и в следующей жизни.

Пока шли к таверне, каторжник коротко поведал историю своего побега. Он не успел свалить из Каритека сразу за мной, во время шухера с драконами. И целых три дня пытался выбраться из города. При этом ему пришлось бросить почти все, чем одарило его Народное ополчение, и прикинуться сумасшедшим оборванцем. Раз пять он чуть не попался, а уже за городом, после кражи лошади, на Меченого напал неопытный разбойник, не распознавший в безоружном всаднике крутого собрата. За что и был удавлен веревкой, которую Меченый тогда носил вместо пояса.

— Балбес решил, что грязному отребью вроде меня не место на спине такой красавицы, — потешался каторжник, вспоминая забавный с его точки зрения эпизод. — Только он не учел того, о чем знают даже дети: не все вокруг такое, каким кажется. И не задался вопросом, как отребье вообще заполучило оргойскую верховую, если по идее не должно уметь вставить ногу в стремя. Вот тут и проходит граница между умными и глупыми. Умный сперва думает, а после делает. Глупец сразу делает — думать же ему потом становится некогда. А зачастую уже и незачем, и нечем.

Половину первого этажа таверны занимал большой обеденный зал. В нем было довольно многолюдно: кто-то молча ел, уткнувшись тарелку, кто-то занимался тем же самым оживленно болтая с приятелями, кто-то пил вино и прочие хмельные напитки. Мы выбрали свободный стол и устроились за ним, проигнорировав пару приглашений от развеселых компаний, зазывавших к себе.

— А кто хозяин заведения? — спросил я.

— Хозяйка, — поправил Меченый. — За-жи-гательная девочка, я тебя уверяю! — добавил он с чувством. — Сейчас она подойдет… Ага, легка на помине!

Я глянул в сторону кухни и обомлел. Странные, однако, у Меченого вкусы.

К нам двигалась величественная дама ростом два с половиной метра и полтора в поперечнике. Ее лицо носило печать смешения множества рас, преимущественно диких и кровожадных. Могучий бюст поражал воображение, от тяжелых шагов вздрагивала посуда на столах. Будь в зале пол, он провалился бы, но его заменяла утоптанная земля, посыпанная опилками. По мере приближения к нам великанши я задирал голову все выше, чтоб не терять из виду груди, похожие на тыквы-рекордсмены. Такое увидишь не каждый день, даже в Версуме, и будешь с трепетом вспоминать всю жизнь.

— Это я-то не така? Одна сиська во кака! — прошептал я. — Семь бидонов молока, можно пришибить быка…

Как я ни стосковался по женскому полу, такая особь мне не нужна. Не хочу походить на котенка, задумавшего трахнуть тигрицу. Между тем красотка на меня уставилась похотливо… Нет, нет! От нее если подцепишь что-нибудь нехорошее, сифилистника на излечение во всем лесу не хватит!

— Что закажете? — прорычала дама с интонациями людоедки, спрашивающей жертву о последнем желании.

— Гроб простой, деревянный, без обивки, — ответил я. — Памятника не надо.

И да упокоятся с миром мои обглоданные кости. Аминь.

— Лина здесь старшая официантка и вышибала, — сказал Меченый и указал куда-то вниз: — А хозяйка — вот!

Потрясенный явлением Лины, я и не заметил, что вместе с ней к нашему столу подошла симпатичная рыжая девушка нормального роста, с озорными глазами.

— Комнату на втором этаже или на третьем? — спросила она.

— Бери на третьем, — посоветовал Меченый. — Там дороже, зато с сохранением.

«От Лины?» — хотел уточнить я, однако вслух сказал:

— На третьем.

— Желтяк и два сильвера в сутки, — улыбнулась рыжая. — Проживание, еда, выпивка.

Ого! Почти золотой с четвертью!

— Кормят хорошо, — успокаивающе сказал Меченый. — Обожраться просто. Что касается вина и пива — ты столько не выпьешь.

— У меня с собой полно еды, — вспомнил я. — Окорока, сыры, колбасы… Из закромов одного задиристого виконта.

— Да-а-а? — удивился Меченый, но тут же настроился на практичность: — Отдай таверне — получишь скидку. Сдалась тебе сухомятка? Питаться лучше горячим. Припасы храниться вечно не будут. Понадобятся в дорогу — возьмешь здесь же свежих.

— Добро. И сейчас давай закажем уже что-нибудь и отпустим Лину. В ее тени я ощущаю себя тараканом, над которым занесли тапок… Слушай, Лина: прикажи своим девочкам на побегушках подать нам с Меченым нечто такое, чем можно хорошо отметить встречу, и в то же время остаться в стоячем положении. Мне предстоит еще решать торговые вопросы, а после подняться на третий этаж.

— Если что, я втащу тебя туда по ступенькам за ногу, красавчик! — плотоядно улыбнувшись пообещала великанша, начиная разворот в сторону кухни. — А вырубишься во дворе — закину через окно.

— Не волнуйся, то и другое она сделает бережно, — успокоила меня хозяйка. — Рудж уже дал нам знать, что ты ценный клиент. Только очень талантливый человек может сбежать из ополчения в чем попало и через несколько дней прибыть на Разбойничий тракт в хороших доспехах, с отличным оружием, на боевом коне и с шестью гружеными добычей битюгами.

— Спасибо за комплимент. Для того, чтобы управляться с таким заведением, тоже надо иметь неслабые способности.

— В мои годы, ты хотел сказать? — уточнила рыжая. — Но я училась этому с детства. И мне во всем помогает Рудж.

Она тоже повернулась и удалилась танцующей походкой, соблазнительно покачивая бедрами. Ее профиль я рассматривал уже глядя в спину:

Имя — Мэлори.

Класс — маг.

Уровень — 39…

— Ты ей понравился, — заметил Меченый.

— И она мне.

— Будь осторожен. Мэлори тут обожают. Остерегайся ее обидеть — иначе обидишь сразу сотню-другую высокоуровневых головорезов. И около тысячи помельче.

— За что ей такой почет?

— Это часть наследства, оставленного папашей. До войны старик был пиратом и орудовал на Рифовых морях. Грабил корабли Мадуарской империи и продавал добытое в мелких портах Оргойского королевства, и других, что имеют выход к этим морям. Взятое с кораблей королевств, напротив, сбывал на побережьях империи. Все шло отлично, однако вскоре после начала большой сухопутной заварухи между Мадуаром и Оргоем то же самое понеслось на воде. Обстановка накалялась с каждым месяцем, чуть моря не вскипели. Старый Гамбар не стал дожидаться, пока сварится в этом котелке, продал корабль, распустил команду, а сам с несколькими преданными людьми обосновался здесь. На сегодня из них живы только Рудж, бывший у Гамбара боцманом, да чокнутый Шлим, которого ты наверняка видел у ворот просящим милостыню. Конечно, Мэлори после смерти отца ни за что не удалось бы удержать таверну за собой: слишком лакомый кусок, слишком большой доход дает. Однако помогло то, что Гамбар прославился на Разбойничьем тракте как человек широчайшей души. Его все здесь любили, и многие остались обязаны. Соответственно, и дочку любят, — она при таверне выросла. Ну и Рудж за нее горой. Считай каждому новому человеку он рассказывает, как в детстве качал ее на коленке, а после смерти матери и сопли вытирал, и в постель укладывал. И когда услышишь, как он говорит, и увидишь, какое у него при этом лицо, сразу сообразишь, что он за девчонку жизнь положит не задумываясь.