Вагнер – в пламени войны - Лев Владимирович Трапезников

Вся группа, которая в штурме участвовала, осела на этой точке, «Галине-29». За нами точки были заполнены уже другими подразделениями, которые подтянулись после штурма. Дежурить с Суховым уговорились по шесть часов, а все равно в одном окопе вдвоем. Припасов украинских обнаружили много. Сухпакеты каши, супов, соков разных и… драгоценный кофе, целый пакет. Гранат штук восемь в окопе обнаружили. Все побросали подлецы. Ладно, ночь прошла, мы по очереди продежурили, а утром Сухов ушел к командиру точки. Кстати, командиром точки был назначен такой же аш-ник, как я. Был он с Алтая, в свое время закончил военное училище. На гражданке работал начальником цеха и решил пойти помочь стране через «Вагнер». Здоровенный мужик и умный очень. Так вот, Сухов утром ушел к командиру насчет боекомплекта, а я остался в окопе. Курю, так как светло уже. Справа поле открывается. Туман. Гляжу вперед и на поле…

И из тумана, по полю, как в кино, вдруг… К нам гости! – украинская БМП, и справа от нее легкой трусцой бежит цепь пехоты. Все в латах. Пехоту я уже видел вчера и сам ее бил, а потому пошли вы на хрен, разберусь, сколько бы вас ни было, не один я здесь. А вот БМП меня озадачила, и потому облокотился я на бруствер и думаю: «Тебя здесь только не хватало… А если ты в лесополосу заедешь? У меня гранатомета нет, черт побери. Где гранатометчик? Где-то справа на точке. Он его не сожжет сразу, начнет выбирать позицию для удара. А если БМП встанет около лесополосы и начнет огонь, то я как раз перед ней».

Начинаю оглядываться естественно, в случае чего как выпрыгнуть из окопа, чтобы потом в глубь точки нашей перейти. Но жду. Напряжен. Интересует украинская БМП. Наши окопы справа молчат. Так и жду, облокотившись на бруствер. Что же экипаж БМП задумал?

И тут, господи, машина разворачивается и зад нам показывает. От сердца отлегло, стало весело-весело. Мой АК готов! Беру их на ствол и по ним: очередями по пехоте – вот вам, еще магазин, короткими, короткими, и длинная тебе – на. Они вместе с БМП уходят, назад бегут легкой трусцой, не показывая нам спин своих. Заколотили автоматы из наших окопов справа. Кто там на поле остался из вэсэушников лежать – у нас даже и в ум не приходило проверить. Не интересны трупы хохлов. Однако интересно другое… Видимо, гости приходили проверить, тут мы еще или ушли. Или же, скорее всего, выявляли огневые точки. Но это еще не конец. Выбегает гранатометчик наш чуть ли не к краю лесополосы, целится из своей трубы и бьет из нее. Отбегает затем к моему окопу, тут и Сухов запрыгнул к нам. Гранатометчик с гордостью объявляет:

– Попал. Командир бээмпэшки вылез из люка. Я в башню попал, убил его. Он на башне лежит.

Ну хорошо. С Суховым этот факт долго и не обсуждали. Сказал только Сухов, что боекомплект будет для нас, и много. Затем кофе варить начал, все же согреться надо после ночи. Благо бруствер не только толстый, но и высокий, место есть, где поставить подставку с сухим спиртом для кружки с водой. Только кофе попили, и ладно хоть оба стояли в самом окопе, а не сидел кто-то из нас у бруствера, как это делали, когда на пост выходили, как прозвучал взрыв, и мы, естественно, вниз окопа упали. Нас землей присыпало, да так присыпало, что сразу поняли – это не миномет.

Далее пишу, читатель, но пойми, что все это не мистика… Выглядываем из окопа, а метров на шесть от нас край большущей воронки. Такого диаметра я и не видел никогда. Если бы ближе к нашему окопу метра на три, то с землей смешало бы меня. Что прилетело к нам, мы так и не поняли, но, конечно, кого осколки задели, так того гранатометчика. Погиб он прямо в окопе. Окоп его глубоким не был. Так и лежал, с разорванным бронежилетом в своем окопе. Отомстили за убитого командира БМП? Так получается. Мистика, но все это правда.

На этом участке, или вернее точке, мы стояли много дней. На этом участке отдали свои жизни и были ранены почти все. Дело было так… Наш командир, офицер запаса армии, с позывным «Амбра», расположился в блиндаже, почти в конце нашего участка. В этот же день, когда был убит гранатометчик, нам принесли мешок с патронами и магазины. Пришлось самим сходить еще за магазинами, чтобы добить патроны. Получилось хорошо: рюкзак с сотней магазинов, еще рюкзак, в который поместилось, грубо говоря, магазинов пятьдесят. Плюс-минус рассчитывайте. В этот же день нам принесли рацию и сказали слушать ее, чтобы быть в курсе событий. Сухов напрягся и рации был не рад, ну откуда он знал, что его готовят в командиры. Сижу, пишу и улыбаюсь.

В этот же день по точке нашей начали бить минометы противника. Работал и 120-й миномет, и 82-й. Лежали на дне окопа, и если разрыв был рядом, то содрогалось все нутро. В этот день не раз, а в общем-то и как в другие последующие дни на этом участке, летали вражеские птички. Под вечер снова разрывы мин на участке. Так и дожили до ночи. Стояли на посту ночью по очереди. Спальник у нас был великолепный, стелили его к ночи, а тот, кто на пост выходил, сидел на ступеньке окопа, прикрытый толстым бруствером. Необходимо было наблюдать за всем, все же окоп на самом передке.

Седьмого октября утром, чтобы согреться, пили кофе с Суховым, и состоялся у нас такой разговор с ним:

– Какая-то шекспировская ночь… Тучи, ветер, да еще и враг рядом, – говорю я Сухову, а Сухов неожиданно начал стихи читать мне, и так выразительно:

Друзья, римляне, граждане – услышьте:

Я Цезаря не славить – хоронить Пришел сюда. И вот что я скажу: Людское зло людей переживает, Добро же с их костьми уходит вниз.

Я обалдел. И ведь выразительно так читает, и движения в такт своим словам делает.

«Какие таланты у нас в местах лишения свободы находятся», – думаю. И спрашиваю его:

– Ты в театре не работал? – Сухов мне на это только улыбнулся. А я его допрашивать продолжаю: – Вот поведение у тебя как у генерала.

– А может быть, я и есть генерал, – отвечает он мне.

– А я инженер по охране труда