Резанов и Кончита. 35 лет ожидания - Татьяна Алексеева

Именно поэтому план новой русской колонии они с Александром Андреевичем разрабатывали особенно тщательно, стараясь учесть каждую мелочь. И даже когда все было готово, Николай не сомневался, что позже, когда организация колонии начнется, им еще многое придется менять по ходу дела. Впрочем, это пугало командора меньше всего. Куда больше он беспокоился о том, что его предложение вообще может не устроить императора и не осуществиться. Поэтому Резанов по нескольку раз переписывал все свои планы и доклады, стараясь, чтобы каждое слово в них звучало как можно более убедительно. И он сильно подозревал, что будет править эту работу еще много раз, во время всего своего долгого путешествия в Россию.

Так, в делах и обсуждениях будущих дел прошел месяц. «Юноне» пора было отправляться в Россию. Николай горел нетерпением, ему хотелось как можно скорее оказаться дома, и в то же время было жаль уезжать из колонии, жители которой так сильно его полюбили. Но, отплывая из порта и глядя с палубы на машущую ему руками и платками огромную толпу людей, он утешал себя тем, что когда-нибудь сможет вернуться и в Ново-Архангельск. Может быть, уже вместе с Кончитой, которая к тому времени станет его женой.

Эти две мысли – о Кончите и о Русской Америке – так и оставались с ним на протяжении всего плавания через океан. Иногда они делали его путешествие просто невыносимым, настолько сильно он скучал по любимой девушке и волновался за создание второй американской колонии, а иногда именно мечты о том, как он вернется сначала в Калифорнию, а потом на Аляску, помогали командору скоротать медленно тянувшееся время. Однако даже они не могли облегчить его нетерпеливое ожидание полностью. Чем бы Резанов ни старался себя занять, каким бы мечтам он ни предавался, время от времени на него со страшной силой накатывало желание немедленно оказаться в Петербурге, Сан-Франциско или Ново-Архангельске. Утешало его лишь одно: этот этап пути был самым тяжелым, потому что от Николая во время плавания ничего не зависело. На суше, в Сибири, где он сможет сам выбрать самых быстрых лошадей и сам будет прокладывать дорогу, время уже не будет тянуться для него так мучительно медленно. По крайней мере, Николаю очень хотелось в это верить.

Россия, Сибирь, 1806 г.

Охотск встретил экипаж «Юноны» ледяным дождем, порывистым ветром и целыми «стаями» летящих по воздуху грязно-желтых и бурых листьев. Обрадованный поначалу тем, что его морское путешествие закончено и теперь под ногами всегда будет твердая земля, Николай Резанов вскоре затосковал еще сильнее. Да, первая часть пути была позади, но это была самая легкая, самая спокойная, несмотря на шторма, часть. Впереди же было гораздо более длинное, медленное и опасное путешествие по тайге, путешествие, в котором его терпение должно было подвергнуться еще более тяжелому испытанию.

Вместо маленьких уютных кают, где всегда было тепло, Николая и его спутников теперь ждали холодные номера «лучшей в городе» гостиницы – с плохо законопаченными на зиму окнами, скрипучими дверями и тонкими одеялами. Полночи Резанов ворочался на кровати, пытаясь заснуть, еще полночи, уже отчаявшись выспаться, воевал с кусачими клопами и только под утро забылся на пару часов беспокойным сном. Потом его разбудил настойчивый стук в дверь – остальные путешественники, такие же не выспавшиеся и разбитые, жаждали узнать, как их предводитель собирается действовать дальше и что ждет их в ближайшие дни.

– Да мы ни дня здесь больше не останемся! – сердито прикрикнул на них сонный и злой Николай, открывая дверь и вздрагивая от ворвавшегося в комнату сквозняка.

Его друзья одобрительно загудели. Однако самого Резанова, уже после того, как они ушли, оставив его умываться и приводить себя в порядок, внезапно взяли сомнения. Так ли легко ему будет выполнить данное им обещание? Осенью погода и на побережье, и в тайге ужасна, дороги, скорее всего, размыты уже сейчас, а через некоторое время по ним и вовсе невозможно будет проехать. Рискнет ли кто-нибудь из жителей Охотска стать их проводником в такое время? И согласятся ли сами его спутники ехать прямо сейчас, когда как следует все взвесят и обдумают?

Его опасения подтвердились в тот же день, когда он, всего после часа ожидания, оказался в приемной губернатора Охотска. Там ему ясно дали понять, что ехать через лес крайне опасно, а кроме того, правительство Охотска совсем не горит желанием сразу отпускать прибывших из дальних стран путешественников, которые могли бы рассказать скучающим жителям маленького городка много интересного об Америке и обо всех колониях. И хотя губернатор, убеждая Резанова не торопиться с отъездом, напирал, в основном, на трудности поездки по непроходимым дорогам, командор ни минуты не сомневался, что главная причина его нежелания отпускать гостей кроется именно в скуке и далеко идущих планах сделать путешественников предметом развлечения местной знати во время долгой зимы.

– Мы найдем и вам, и каждому из ваших людей хорошее жилье, – обещал губернатор Резанову, и в его голосе звучали чуть ли не умоляющие нотки. – А если вам будет там неудобно, вы всегда сможете вернуться на ваш корабль. Переждете зиму и весну, дождетесь, когда дороги просохнут, и поедете со всеми удобствами!

– Это никак невозможно, господин губернатор, – с вежливой улыбкой качал головой Николай Петрович, мысленно подвергая своего собеседника самым ужасным пыткам. – Мы действительно очень спешим, и поэтому не можем задержаться в вашем замечательном городе даже на месяц. И уж тем более почти на год!

Ему даже представить себе было страшно, что будет, если их действительно заставят сидеть в Охотске всю осень, зиму и весну. Больше девяти месяцев! Тогда и до Петербурга они доберутся хорошо если к следующей осени, а возвращение в Сан-Франциско и вовсе терялось в тумане далекого неизвестного будущего. За два года он при таком положении дел точно не успеет завершить все дела и вернуться! А Кончита будет его ждать – и три года, и пять, и даже больше! Будет думать, что с ним что-то случилось, что «Юнона» попала в шторм и затонула, что он погиб. Или станет подозревать, что он забыл ее, нашел в России другую невесту и женился. Но все равно будет его ждать, будет, как обещала, каждый день приходить к океану и смотреть, не показался ли на горизонте его корабль. День за днем, год за годом… Нет, этого он допустить не имеет права!

– Я никак не могу ждать до весны, – твердо заявил он, глядя губернатору в глаза. – У меня есть важные сведения о русской колонии в Америке, которые необходимо доставить в столицу как можно скорее. И если вы будете мне препятствовать, я могу расценить это как намеренные действия против императора.

– Ну что вы такое говорите! – испугавшись этой угрозы, тут же пошел на попятный глава города. – Я всего лишь забочусь о вас и о ваших людях! Но если вы совсем не можете подождать до лета, переждите хотя бы октябрь, пока идут дожди. Сейчас дорог у нас можно считать, что вообще нет – одна жидкая грязь, подождите до первых заморозков, чтобы они все заледенели!

В этом предложении уже было здравое зерно, однако ждать полтора или два месяца… этот срок тоже казался Резанову вечностью, не менее долгой, чем ожидание длиной в год. Да к тому же еще неизвестно, прекратятся ли дожди в октябре, не затянутся ли они еще на месяц, не будет ли эта осень необычно теплой… Что, если заморозки начнутся в декабре или еще позже?