Лили и море - Катрин Пулэн

Короткая пауза. Джои протянул каждому из нас сигареты, которые он только что раскурил. Пытаясь взять одну, я поскользнулась на палтусах и грохнулась во весь свой рост. Немного посмеялись. Я уж и не знала, плакать мне или смеяться. Да и какая разница! Дэйв передал нам кока-колу, сладкую и ледяную. Поговорив с рабочими, Дэйв нахмурил лоб и сказал:

— Плохие новости.

— Что случилось? — спросил Саймон.

— Имеется нарушение, это точно. Квота на вылов черной трески не более четырех процентов от общего улова палтуса. Тысяча двести восемьдесят фунтов трески. Проблема в том, что у нас девятнадцать тысяч фунтов палтуса, нам светит штраф…

— И что тогда? — спросил Саймон.

— Тогда, возможно, денег, которые ты получишь, не хватит даже на то, чтобы напиться в баре «У Тони»… Послушайте, если у нас больше, чем надо, палтуса, мы можем просто его выбросить. За испорченного палтуса нас точно не накажут. Так что, ребята, смелее втыкаем крюк рыбинам в спину и голову. Все ясно?

Вода проникала под наши непромокаемые плащи. Текла по рукам, начиная от запястий и заканчивая подмышками. Мы промокли до последней нитки. Мы протыкали огромных рыбин. Нам приходилось выгибаться, довольно часто поскальзываясь, чтобы освободить ноги из-под движущейся кучи. Дэйв и Джои нависали над нами, чтобы поймать крюком и поднять палтуса на палубу.

— Болит ребро, да?

— Немного…

Я ухмыльнулась, глаза наполнились слезами, лицо было покрыто кровавой слизью. Саймон говорил ломающимся голосом, его лицо было мертвенно-бледным, с впавшими щеками под промокшими волосами — он выглядел мужественным. Он поставил на место Джои, который старше его почти на двадцать лет, когда последний, будучи еще очень пьяным, чуть было не поранил его, передавая Саймону крюк. Я посмотрела на него с удивлением: похоже, он был человеком, готовым подвергать других всем тем испытаниям, которым подвергали его другие мужики.

Мы находились в трюме уже несколько часов. Уровень рыбы медленно, но понижался. Когда я по-настоящему заледенела, я вспомнила о Джуде, который спал в тепле, гнев придал мне сил. И когда я подняла голову, протягивая Дэйву в вытянутой руке крюк с палтусом, я заметила высокого худого парня, который смотрел на нас из дока. Он смеялся над двумя новичками с прилипшими ко лбу волосами в виде затвердевших прядей, с которых стекала пена и грязная вода. Он что-то крикнул. Рабочие засмеялись вместе с ним. Я сжала зубы и оскалилась.

«Чертово ребро, — подумала я, — придурок шкипер».

Ночь бледнела над нашими головами. Йан пошел спать. К тому времени, как мы подняли из трюма более двадцати тысяч фунтов рыбы, уже зачиналась заря. Последних рыбин, самых крупных, вытащили наверх с помощью лебедки. Дэйв подал нам лестницу, чтобы мы поднялись на палубу. Саймон и я посмотрели друг на друга. Улыбаемся, работа сделана. Осталось только вычистить трюм.

— Я займусь этим, — сказал Дэйв, — идите греться.

Утро быстро перерастало в день. Джои разбудил шкипера, и мы отдали швартовые. Я больше не кашляла. Воздух был жесткий и влажный. Когда корабль пришел в движение, поднялся легкий леденящий бриз. Порт вдали еще спал, и флот был неподвижен в своем перламутровом ларце. Два сейнера, движущиеся нам навстречу, казались подвешенными между небом и морем. Их хрупкие мачты вырисовывались на туманных водах, черные силуэты на алом шелке зари.

«Мятежный» стал на якорь… Саймон протянул мне сигарету. Под его блестящими глазами нарисовались темные круги. К нам подошел Дэйв. Он больше не улыбался. Он пожал нам руки — сначала одному, потом другому.

— Вы проделали большую работу, мужики. Спасибо.

На палубе оставался только Джон, который резал филе из рыбы, которую мы с Саймоном перевели в категорию «брак». Мы проголодались — а не поесть ли нам?

За бортом плескалась вода, замершие на рейде корабли пребывали в опаловом сне. Наконец все улеглись спать, только я и птицы в терпком запахе свежевыловленной морской рыбы. Но я не пошла бродить по еще пустынным улицам, а вернулась в каюту и забралась в свой спальный мешок. В воздухе стоял удушающий смрад от дыхания, испарений от мокрой одежды, сохнущей прямо на теле, ядреный терпкий запах обуви и носков вперемешку с алкогольным перегаром.

Джуд тяжело дышал. Я не хотела больше слышать, как он задыхается и визжит в своем глубоком сне. Свет неба впечатлил меня, когда я снова зашла в рулевую рубку. Как и раньше, я улеглась там на влажном полу. Мои соленые волосы высохли. Я мгновенно заснула лицом к своим грязным сапогам, чувствуя мягкое жжение маски из слизи и крови, шелушащейся на лице. Когда взошло солнце, под веками затанцевали пятна красновато-коричневого цвета с золотистым отливом.

Я проспала два часа. Поднявшись, пыталась понять, осталась ли такая часть моего тела, которая бы не отзывалась болью. Тишина. Мужчины спали. Еще было время пройтись по улицам. Я скатала свой спальный мешок в угол, спустилась в кают-компанию. Нож Джона еще лежал на столе. На его лезвии засохло немного крови. Я по-быстрому ополоснула лицо, расчесала пальцами наиболее крупные пряди волос. Когда я собиралась выйти, то заметила, что кто-то стоит в тени узкого прохода. Это был Джуд. Я отвернула голову.

— Собираюсь попить кофе в городе, — сказала я.

Он не осмеливался смотреть на меня. Я смягчилась.

— Доброе утро, — добавила я.

Он не ответил. Я развернулась, чтобы идти в порт.

— Мне можно с тобой?

— Как хочешь, — прошептала я.

Доки были пусты. Мы шли молча, затем Джуд спросил:

— Вы действительно не смогли разбудить меня вчера?

— Мы сделали всё, что могли. Даже не удалось влить в тебя кофе. Впрочем, кофе вряд ли произвел какой-либо эффект. В полночь Дэйв и Саймон снова тщетно пытались тебя растолкать…

Тишина. Джуд опустил голову. Проходим мимо конторы порта. Три ворона дерутся за кусок пищи на контейнере для отходов.

— Шкипер, наверняка, был в ярости. Что он сказал?

— Немногое. Просто отправил тебя спать. А что ему оставалось делать, когда ты в таком состоянии?

— Да, ты еще мне скажи, что он похлопал меня ласково по плечу…

— Он не орал, нет. Он скривился и сказал мне: «Видишь, что с человеком делает алкоголь». И поднялся в рулевую рубку.

Мы поравнялись со скамейкой, на которой останавливались накануне. Я покраснела. Он должен был всё забыть. Но тогда он все спрашивал, женщина ли я. Я расправила плечи, чтобы выставить грудь, которую в любом случае не было видно.

— Каким образом вы вышли из положения?

— Нормально. Мы спустились в трюм, Саймон и я. Мы подавали рыбу Дэйву и Джону. Это, без сомнения, было значительно дольше, чем если бы ты там был, но никто не ругался, нам повезло, что больше не было кораблей, ожидающих разгрузки.

Он шел, опустив голову. Я чувствовала, что ему стыдно. Солнце поднималось над рейдом. Мы прошли мимо баров и двинулись вдоль торговых мест. Мне больше не страшно с ним.