Осень призраков - Юрий Некрасов

Хозяин гостиницы не открывал засов, криком пытаясь дознаться, в чьей комнате вспыхнул пожар. Гарольд увидел его запрокинутое лицо, хозяин узнал Холдстока, заорал, обвиняя, тыкал пальцем и явно тянулся за оружием, но его смяли, дверь сорвало с петель многоруким штормом, и толпа с воем выкатилась наружу.

Несмотря на поздний час, улица кишела зеваками. «Где вы были, когда на меня охотились?» Пожар разошелся вовсю, никто его не тушил. Кое-кто сжимал топоры и лопаты, у ног стояли ведра с водой, но жар был настолько силен, что к дому никто и не подумал приближаться. Окно спальни Гарольда напоминало адову пасть. Пламя языками в несколько ярдов рвалось к небу. Стены еще держались, но огонь пожирал гостиницу с неистовой злобой. Ожили жуткие фантазии Гарольда: из дверей выбегали горящие люди, их сбивали наземь и принимались сбивать пламя ударами. На большее человеческое благородство сегодня не распространялось.

Хозяин гостиницы стоял на коленях и бился лбом о землю.

– Он пришел последним!.. – повторял он. – Последним!..

– Смотрите-смотрите! – Из окна вывалился пылающий голем. Он лишь отдаленно напоминал человека, жизнь, жалкий огарок, еще питала его изнутри. Кожа пузырилась, беспалые руки продолжали двигаться. Он сумел отползти от дома, но только чтобы продлить агонию. Тело билось в грязи, пока какой-то добряк не обрушил ему на голову топор, окончив мучения. На убийцу посмотрели с одобрением.

– Никогда такого не видал! – шептались в толпе. Гарольд пошел прочь. Пожар стрелял в спину искрами. Сегодня все хотели его убить. Гарольд не оборачивался.

Гарольд рычал и плевался, его разум – глупый светлячок над бездной темных вод – не находил ответов, только бесконечные тоннели стволов, целящих в него из каждого угла. «Что ты собрался здесь найти? Тебя раскрыли! Но кто? Как?»

Гарольд задыхался от досады. Разве об этом он мечтал, бесподобным своим чутьем обнаружив настоящий вызов? Этот город – сокровищница, ловушка, могила. Теперь он был в этом абсолютно уверен. «Да, все здесь. Все спрятано!» Зачем ему приключения, которые ведут в могилу? «Ты немолод». Годы давно срослись с историей, а опыт отслоился и загустел. «Просто признай, бросишь ловить гадов – сдохнешь!» Не в перестрелке, так от морфия.

Ноги несли Гарольда к мосту. Казалось, что последнего часа, за который он потерял все: деньги, одежду, верительные грамоты, не было. Огонь превратил его в бродягу. Хуже того – в подозреваемого!

Пальцы нащупали секретную выемку. Бумага! Гарольд торопливо, точно мог обнаружить внутри не письмо, а пустые листы, вскрыл конверт и погрузился в знакомый с детства почерк, находя в его твердой логичности успокоение и силы. Сейчас он нуждался в уверенности. Ее Гарольду мог дать только он сам. Меньше пяти минут ему потребовалось, чтобы собраться. «Это не совпадение. Заметают следы! – встав на рельсы, мысль уже никуда не сворачивала, лишь набирала скорость. – Меня должны были выманить подальше и убить, тело спрятать, комнату в гостинице сжечь». Слишком сложно. Но поверить в череду роковых случайностей Гарольд не мог.

Он спрятал конверт прежде, чем появились они.

Старик не скрывался. Захария Тейт вышел из-за фонтана и встал, согнутый жизнью, усталый человек. В одной руке он держал фонарь, другую кутал тенью. Света хватило набросать его силуэт густой тушью, остальное Гарольд додумал сам. Злость еще бурлила в нем. Револьвер лег в руку, соглашаясь. Курок был покладист и тверд. Гарольд видел за спиной Захарии приближающиеся тени, поэтому не стал медлить.

Боек сухо ударил пустоту.

Гарольд немедленно взвел курок. Давай! Еще!

«Сколько раз ты выстрелил, Гар? А перезарядил после этого?»

– Мы передумали, сэр, – сплюнул Тейт. – Вы нужны нам живым.

Мысли Гарольда рванули стремительно, как никогда. Нужен! Рука упала в карман, забренчала мелочью, метнулась в другой. Дьявол! Тени приближались. Не время для патронов! Семифутовый бугай вынырнул из темноты и попытался схватить Гарольда за руки. Холдсток съездил ему рукоятью по шее, бугай упал, но зацепился Гарольду за ногу. Подскочили еще четверо. Пыхтели, мешали друг другу. Гарольд отбивался молча, берег дыхание, один из нападавших споткнулся, рухнул в канаву, вцепился Холдстоку в полу плаща, потянул за собой. Вцепившись друг в друга, они полетели в ручей. Холодная вода ударила Гарольда в живот, запустила в тело ледяные пальцы, он не сразу сообразил, что под ним барахтается человек. Брыкнул ногами, сбил нападавшего и понял, что ручей, доверху полный ледяной водой и почерневшими с осени ветками, уносит его прочь. Над головой проплыл горбатый мост. Захария кричал издалека. Прогремели выстрелы. Каменная шкура моста прикрыла Гарольда от пуль. Течением его вынесло на берег, Гарольд увидел фонари, они приближались. Ноги сводило от холода, нужно было перейти ручей и спасаться на другом берегу. Гарольд рухнул в черную утробу потока, пошлепал вперед, по колено утопая в грязи. Мир съежился в крохотное оконце, гулкий тоннель перед глазами, огни фонарей мчали навстречу, а он тщетно пытался скрыться.

Мост был от силы пяти ярдов в ширину. Один из громил Тейта догадался взобраться наверх и выцелил Гарольда оттуда. Пуля оцарапала локоть. В который уже раз боль вернула Холдстоку ясность мысли. «Плыви прочь!» Гарольд упал в ручей, нащупал дно руками, шагнул, грязь и камни мешали идти, еще шаг. Тут он почти по горло провалился в яму на дне ручья. Течение, внезапное, властное, подхватило его и понесло. Мусор царапал лицо, ветви пытались содрать одежду. Гарольд с головой ушел под воду, а когда вынырнул, оказалось, что по краям потока выросли десятифутовые стены, а ручей превратился в полноценную реку. Поверху метались огни и эхо грязной ругани. Все силы Гарольд тратил, чтобы удержать голову над поверхностью воды. Он пытался вспомнить карту, куда несет его течением, но перед глазами всплывала одна картина: обугленный труп, голову которого с нутряным хаканьем разбивает добрый самаритянин.

Из бокового канала Холдстока вынесло в центральное русло. Теперь он не сомневался – река впадала в залив.

Гарольд почувствовал, что течение становится все более напористым и злым. Ложе реки неожиданно сузилось. Водовороты хватали за ноги и тащили на глубину. Он греб изо всех сил. Стены впереди почти сомкнулись, заставляя воду бурлить. «Шлюз? Плотина? Решетка?» – мысль отражалась от угольно-черных, блестящих разводами тины стен. Река подтащила Гарольда совсем близко к ним, и он увидел: весенним потоком размыло старую кладку. Блоки, державшие стены, не выдержали и сползли в воду. Русло больше не лежало в коридоре, созданном человеком, вода хлестала сквозь чернильную пасть, полную обломанных зубов, и в эту дыру со скоростью почтового поезда несло королевского инспектора Холдстока.

«Что я делаю? – Гарольда разрывало какое-то дикое, несовместимое с жизнью веселье. – Убиваю себя? Сам!» – Но другой Гарольд, из тех, что на спор стреляют себе в висок в «русской рулетке», выходят в саванну с одним ножом, фаталист, спорщик, удачник, неожиданно трезво сказал: «Чтобы выжить, иногда нужно убить себя».