Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте

Аза пыталась хоть что-то выяснить о людях, что держали их взаперти, но женщины никак не могли договориться между собой. Каждая рассказывала свою версию произошедшего. Монтсе задавала вопросы, но не получала адекватных ответов. «Этого человека зовут Лемесье, это единственное, в чем я могу быть уверена из их слов, — объясняла Аза. — Одни говорят, что он покупает и продает живой товар в Мавританию и Марокко. Другие утверждают, что он крадет женщин для занятий проституцией». — «Мы должны бежать, Аза. Во что бы то ни стало. Лучше смерть, чем такая участь». Аза ничего не ответила. Казалось, мысли ее витали далеко отсюда. Когда наемники укладывались спать, Монтсе начинала болтать без умолку. Она внутренне успокаивалась, когда проговаривала вслух все свои мысли. Аза слушала ее с таким видом, будто ей читали книгу. Постепенно женщина выдала африканке все свои секреты, даже те, которые всю жизнь скрывала от самых близких подруг. Узнав, зачем иностранка приехала в Алжир, Аза начала смотреть на нее как на героиню кинофильма с лихо закрученным сюжетом. Каждая новая подробность заставляла ее все больше удивляться своей испанской подруге. Однако врожденное чувство такта не давало сахарави вести расспросы. Монтсе говорила о своем муже, о своей юности, о Сантиаго Сан-Романе. Иногда она умолкала, испугавшись, что вывалила на африканку слишком много всего, но Аза неизменно смотрела на нее таким внимательным и заинтересованным взглядом, что та приободрялась и продолжала свои бесконечные монологи.

Дни тянулись медленно, и у Монтсе было время как следует все обдумать. Постепенно она научилась хорошо различать шумы, доносившиеся снаружи. Она знала, когда достают воду из колодца, когда наемники удаляются, чтобы пострелять по камням, когда они укладываются спать или совершают обход вокруг домика. На десятый день она вдруг почувствовала, что в лагере воцарилась абсолютная тишина. И хотя сквозь щели в нижней половине двери можно было разглядеть стоящую неподалеку машину, человеческого присутствия в оазисе явно не наблюдалось. К полудню она уже точно уверилась, что их оставили одних. Монтсе решительно сказала Азе: «Я попробую бежать. Погляди на нижние доски в двери. Их же можно разбить одним ударом ноги». У африканки вытянулось лицо. Она помотала головой, характерным жестом прикрыв голову ладонями: «Ты не сможешь! Даже если будешь бежать три дня без остановки, они догонят тебя за какой-нибудь час». — «Я уеду на этой машине. Решайся! Вместе у нас больше шансов». — «Нет, я так не могу». — «Ну хотя бы переведи им». Аза переговорила о чем-то с алжирками. Те пришли в волнение, всем видом демонстрируя ужас. Потом заговорили одновременно, убеждая Монтсе, что она сошла с ума, если верит в то, что может спастись таким образом. «Так ты идешь со мной?» Аза твердо ответила: «Нет, я не пойду. И ты, если в тебе остались хоть крупицы здравого смысла, тоже не пойдешь». — «Если я останусь здесь еще хоть ненадолго, то точно потеряю остатки разума! Я не должна была уезжать из дома. Будь проклята та минута, когда я решилась сделать это!» «Тебе просто очень не повезло», — с непонятным спокойствием ответила Аза.

Сейчас эти горькие воспоминания яркими картинами всплывали в голове Монтсе — их пробудил припаркованный среди машин грузовик. Когда люди начали весело и шумно грузиться во внедорожники и пикапы, она наконец-то поверила, что ей не грозит никакая опасность. Грузовик стоял без движения, словно корабль у причала. Неожиданно кто-то потрогал ее за плечо сзади — Монтсе испуганно подпрыгнула. Она чуть было не закричала от ужаса, но все же сумела сдержаться. Это был всего лишь Брагим. Он так удивился ее странной реакции, что даже обычная улыбка на его губах погасла. Казалось, он перепуган не меньше испанки. За его спиной маячила сестра Лейлы — она тоже смотрела недоуменно, явно не понимая, что случилось. Монтсе неожиданно для себя обняла ее. Она убеждала их, что все хорошо, но они не могли ее понять. Потом она еще раз кинула взгляд на грузовик, и ей снова показалось, что это та самая машина, принадлежащая Лемесье.

Для мусульман Пасха — это еще и день прощения. В течение всего праздника арабы ходят в гости к родственникам, особенно к старикам. Это время, когда нужно просить прощение за все, что ты сделал человеку дурного, за все свои ошибки. Монтсе очень внимательно выслушала рассказ Лейлы об этой традиции. Пока медсестра вместе с другими женщинами из семьи готовила праздничный обед, а мужчины резали жертвенное животное, с соблюдением всех необходимых обрядов доставая из него внутренности, племянницы Лейлы утащили Монтсе на прогулку. Брагим наблюдал за ними издалека, словно в его обязанности входило охранять иностранку. На девочках в честь праздника были надеты их лучшие платья. Некоторые из них впервые за несколько месяцев надели обувь. Они с большим трудом передвигались в ботиночках из лакированной кожи, осторожно переставляя ноги, словно заключенные в оковах. Мальчишки смотрели на сестер с завистью, потому что испанка решила прогуляться именно с ними. Девочки показали ей загоны с верблюдами, потом все вместе полюбовались на коз. Окончательно устав, они присели на теплые камни на небольшой возвышенности. Неподалеку устроился странный мальчик, который внимательно смотрел на них единственным глазом. Он словно прирос к земле, точно дерево, зацепившееся за почву корнями. Монтсе подозвала его к себе, но странный ребенок не ответил. Она даже не могла сообразить, из семьи Лейлы он или нет.

После кус-куса и десерта Монтсе поняла, что ее желудок вот-вот разорвется. Она не помнила, чтобы когда-нибудь так наедалась. Стол был шикарным — иностранка не смогла отказаться ни от одного из необычайных блюд, которыми ее угощали. Иногда она даже улыбалась с полным ртом, не в силах проглотить очередную вкуснятину. Все очень заботливо за ней ухаживали, особенно Брагим. Он наполнял ее стакан водой или соком, пододвигал к ней лучшие блюда, подавал хлеб, салфетку, подкладывал мяса. Лейла не переставала улыбаться, глядя на него. В конце концов Монтсе тихонько спросила:

— Скажи мне, Лейла, Брагим тебе брат или свояк?

Медсестра широко распахнула глаза и от неожиданности задержала дыхание. Она казалась смущенной этим вопросом. Потом резко опустила взгляд, чтобы никто не заметил ее смятения. Монтсе ничего не понимала. Она решила, что африканка просто не поняла вопроса и повторила его еще раз.

— Нет, что ты!

— Тогда кто он?

— Мой суженый. Мы осенью собираемся пожениться.

Монтсе с трудом проглотила смех, готовый вот-вот вырваться из горла — смущенная физиономия Лейлы очень развеселила ее, но она побоялась обидеть юную подругу, которая серьезно воспринимала все происходящее.

После банкета мужчины отошли в сторонку и расселись на циновках вокруг примуса. Монтсе почему-то показалось, что женщины ведут себя со странной нервозностью. Они торопливо убирали остатки еды, перешептывались, косо поглядывали на мужчин. Испанка готова была поклясться, что им ужасно не нравится, что те устроились в хижине и даже не думают ее покидать. Вскоре она поняла, что происходит. Тетя Лейлы открыла шкафчик и торжественно извлекла оттуда маленький телевизор. Его поставили на пол, подключили какой-то кабель, который, видимо, соединялся с антенной. Потом присоединили провод к аккумулятору грузовика. Когда тайна странного поведения женщин раскрылась, Монтсе не смогла сдержать улыбки. Пришли еще несколько соседок, у которых не было своего телевизора. Всего перед экраном собралось больше двадцати женщин.