Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт

–Помню. Нам пришлось много раз облететь вокруг острова.

–Это и есть режим ожидания. Ты вроде как оторвался от земли, но на самом деле никуда не летишь.

–И как долго длится режим ожидания?– нахмурился Калео.

Интересный вопрос. Последние два месяца мы с Фейт звонили друг другу и писали сообщения, насколько позволял плотный рабочий график. Однажды даже разговаривали по видеосвязи. Но только один раз. Видя ее улыбку и слыша смех, я чувствовал себя глупо, поскольку чертовски скучал по ней, а поэтому вел себя неловко. Фейт же дразнилась, что я прожил слишком много времени в глуши и отвык от технологий. Позади нее на заднем плане виднелись небоскребы Сиэтла, и я лишний раз напомнил себе, насколько мы далеки друг от друга.

«Так сделай же что-нибудь».

Меня впереди ждет пять выходных. Фейт завалена работой над каким-то крупным рекламным заказом. Но в последний раз когда мы разговаривали – несколько дней назад,– она сказала, что дело движется к концу. Может быть…

Лишь при мысли о том, чтобы увидеть Фейт, сердце бешено забилось в груди. Вот только мне придется нарушить клятву никогда больше не ступать на материк. Хуже того, я окажусь в шумном городе из бетона, полном людей и всего того, что неизменно вызывало мысли о времени, проведенном на Уолл-стрит, о тех годах, что я потратил, стремясь обеспечить нам с Морганом хоть какую-то стабильность. Я ненавидел ту жизнь, и возвращение было сродни шагу назад, отказом от исцеления, которое я так искал.

Но снова увидеть Фейт…

«Побыть с ней – тоже своего рода исцеление».

Я кивнул. Я просто навещу ее. На несколько дней я вполне смогу запереть груз прошлого на замок. Фейт того стоила. К тому же я не знал, сколько еще мы с ней сможем продержаться на телефонных звонках и смс. Режим ожидания должен подойти к концу прежде, чем у самолета закончится топливо и он разобьется.

Я вымыл посуду, Калео умчался в гостиную поиграть на «Xbox». Устроившись за кухонным столом, я открыл ноутбук и просмотрел расписание рейсов, потом вышел на веранду. Солнце стояло еще довольно высоко, океан был глубокого синего цвета. Я отправил сообщение Моргану, вкратце изложив свой план, и попросил позвонить, когда он освободится.

Мы с Калео побросали мяч, поиграли в карты. Мобильный зазвонил, когда уже сгустились сумерки.

–Дай мне пару минут, приятель,– попросил я Калео.

–Можно мне посмотреть «Истории Аркадии»?

–Понятия не имею, что это, но… конечно.– Я махнул ему в сторону телевизора и ответил на звонок.– Привет.

–Ты собираешься в Сиэтл?– тут же спросил Морган.

–Да, просто хотел убедиться, что на несколько дней вы найдете, кому присмотреть за Калео.

–Мы справимся. Езжай.

Я фыркнул от смеха. Брат казался даже более нетерпеливым, чем я.

–Ладно. Я уеду завтра вечером…

–Сегодня вечером.

–Что?

–Ведь сегодня вечером есть рейсы? Ночные?

–Наверное…– Я прижал телефон к уху и вернулся к ноутбуку.– Да, в одиннадцать.

–Лети на нем. Конечно, если ты готов. Ты все еще говоришь как-то странно. Точно…

–Я в порядке. Хватить спрашивать.

–Тогда поезжай в Сиэтл. Сегодня вечером.

–Боже, неужели я, по-вашему, и впрямь чертовски отчаялся? Ты, Калео и…

–У тебя пять выходных, Эш. Используй их по максимуму.– Я хотел начать спорить, но не смог вымолвить ни слова.– Вот-вот,– рассмеялся Морган.– Я приеду за малышом. Собирайся, братишка. И в кои-то веки сделай хоть что-то для себя. Да я, черт возьми, сам готов отвезти тебя в аэропорт!

Он повесил трубку, и я не смог удержаться от смеха. Но стоило подумать, что я снова увижу Фейт, как смеяться тут же расхотелось. Все чувства к ней бушевали в крови, в мыслях, в сердце. Наверное, было безумием пытаться поддерживать все то, что зародилось между нами. Ни она, ни я, казалось, не готовы справиться с чем-то реальным, и, вероятно, в конце концов потерпели бы неудачу.

Возможно, к тому все и идет.

–Мисс Бенсон?

Очнувшись от дремоты, я подняла голову со стола.

–М-м-м… что?

Надо мной стояла Джесс.

–Терренс хочет вас видеть.

Я моргнула и выпрямилась в кресле. На миг возникло дурманящее чувство дежавю, и я почти ждала, что на меня обрушится похмельная головная боль. Но нет, я всего лишь устала и поэтому заснула на рабочем столе в четыре часа дня. Я работала три ночи подряд, чтобы закончить рекламный ролик для «Зумы», фирмы спортивной одежды, расположенной в Сиэтле, и сегодня отправила Терренсу окончательный вариант. Должно быть, я задремала в ожидании вердикта.

–У меня проблемы?

–Я бы сказала – напротив. У него с лица не сходит улыбка.

Я встала из-за стола, пригладила волосы и поправила пиджак – темно-синий в белую полоску.

–Пожелай мне удачи.

–Удачи?– Джесс недоверчиво улыбнулась.– Да вы видели свой ролик? Это…– Она покачала головой.– Скажем так: никогда еще реклама о сноубордистах не вызывала у меня слезы.

–Спасибо,– поблагодарила я и, с облегчением вздохнув, направилась в кабинет Терренса.

Честно говоря, я очень гордилась работой, которую проделала вместе с командой, но до сих пор до конца не осознала, что дело сделано. Четыре бесконечно долгих недели натурных съемок в Ванкувере и Денвере и встречи по всему Западному побережью выбили меня из колеи. Я так вымоталась, что даже не было желания отпраздновать успех привычным способом – тусить с Вив всю ночь напролет. Мне хотелось лишь пойти домой, принять горячую ванну и поспать.

«Это не усталость, это Кауаи».

Вернувшись из отпуска, я стала относиться к работе более внимательно. Несмотря на то что мы заполучили «Нестле», рекламная кампания продвигалась очень медленно, и Терренс тем временем поручил мне рекламу «Зумы». Я с головой погрузилась в эту работу, создав серию роликов, в которых рассказывались личные истории сноубордистов, освещались их попытки воплотить олимпийские мечты в реальность, их победы и поражения. В центре внимания находилась семья – связи между спортсменами и их командами, тренерами, партнерами и родителями, которые многим жертвовали ради своих детей.

Все то, чего мне не хватало.

«Притормози, Фрейд, и хватит драматизировать».

Но две недели на Кауаи с прекрасным пожарным все же изменили меня. Я с трудом себя узнавала и вдруг осознала, что изучаю собственную жизнь – словно у меня на шее висела призма из кварца, переворачивая которую, я видела все в другом свете, ощущала по-другому и, может, даже позволила себе впервые в жизни начать чувствовать.