Хрустящие печенюшки - Милдред Эбботт

совсем не просто, дорогая? – Ко мне подошла мама и погладила меня по спине своей маленькой ладошкой. Она смотрела на меня снизу вверх и обеспокоенно улыбалась. – Девочки и Барри не обидятся, если ты не будешь нам помогать. Я понимаю, что с этим местом у тебя связаны плохие воспоминания.

– Что? – Я настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила маму, и только через несколько минут смысл сказанных ею слов дошел до меня. – Ой, нет. Я даже не вспоминала о том, что здесь произошло.

Но когда мама напомнила о случившемся, мне показалось странным, что я не думала об этом. Прошло уже много месяцев с того момента, как я впервые зашла в магазин сладостей, стены и прилавки которого были окрашены в тошнотворно-приторные пастельные розовые и желтые цвета. Я невольно взглянула на дверь, ведущую в заднюю комнату. Тогда я жила в Эстесе всего несколько дней. Я постаралась ничего не вспоминать. Это в прошлом, с того момента многое изменилось. Я бы ни за что не подумала, что буду участвовать в ремонте этого магазина для своих зятьев, когда впервые зашла в «Здоровые вкусности».

Я посмотрела на маму:

– У меня правда все хорошо. Честно. Просто задумалась про Ника, бариста из кофейни Карлы.

Мама кивнула:

– Да. Я слышала, что его арестовали. У меня за него болит душа, ведь парнишка еще так молод. – Ее глаза заблестели от сдерживаемых эмоций. В маме до сих пор была такая сила, какая и должна быть у супруги полицейского. – Никогда не знаешь, как может жизнь обернуться, да?

– Да, наверно.

– Звучит ужасно, но в этом есть и положительные моменты. – Мама взглянула на Барри, который из-за чего-то ворчал на близняшек, и повернулась ко мне: – Заезжала сегодня к Гарольду. Кажется, ему лучше. Ох, он был так напуган событиями в кофейне. Да, Ник был связан с кофейней, но, по крайней мере, теперь с Карлы сняты все подозрения, и «Черный медведь» скоро сможет открыться. И это принесет Гарольду немалую пользу, потому что работа поможет ему справиться со стрессом.

– Это как посмотреть. – Я никак не могла найти во всем этом хоть что-то хорошее.

Мама с пониманием посмотрела на меня, прищурившись:

– Думаешь, что полиция ошибается?

Думала ли я? До сих пор?

– Думаю, да. Я правда так считаю. Но все мои версии либо неверные, либо настолько высосанные из пальца, что в них нет никакой логики.

Мама, внимательно посмотрев на меня, тихо вздохнула:

– Что ж, а я уверена, что ты во всем разберешься. Надеюсь, что быстро. Ради Гарольда. Пока я была у него, у него опять случился приступ, хотя всего на несколько секунд. Честно говоря, я бы даже не заметила это, если бы не та авария, но все же…

– Мама! – Ее вера в мои способности никогда не переставала удивлять меня. – Только потому, что я думаю, что полицейские ошибается, не означает, что они и правда ошибаются.

Мама не растерялась:

– Я знаю этот взгляд, Фред. У твоего отца был точно такой же, когда все считали, что дело раскрыто, но только не он. Он так же смотрел и так же говорил. И он никогда не ошибся. Ни разу.

– Ни разу? – Я сама удивилась своему скепсису и почувствовала себя виноватой, ведь я сомневалась в отце, за которым в моем сознании закрепился статус героя.

– Нет. Ни разу. – Мама подняла голову. – Честно говоря, он очень сомневался в себе. У твоего отца могла возникнуть какая-нибудь чуйка – так он это называл: чуйка, – и он не мог отделаться от нее. Все факты могли указывать на одно, но он не верил. Он так много ночей не спал из-за этой своей чуйки. Рассказывал мне, как глупо он себя чувствовал, когда верил в одно, а факты указывали совершенно на противоположное. Но он никогда не ошибался. Я так страдала из-за того, что он часто не доверял себе.

Я уставилась на маму, по телу побежали мурашки.

– Серьезно?

– О да. – Мама кивнула, и на ее лице появилось выражение тоски. – Поначалу я тоже не верила в эту его чуйку. Но спустя какое-то время я убедилась в верности его выводов и решений и раз и навсегда перестала сомневаться. Я верила в него, даже когда не верил он сам. Он просто чувствовал, что что-то не так. Как только твой отец начинал сомневаться и изводить себя вопросами, я всегда знала, чем все закончится.

Я чувствовала, что сейчас папа рядом с нами, даже несмотря на то что Барри и близняшки – свидетельство того, что моя жизнь продолжалась в новом направлении, – стояли всего в паре метров от нас.

– Уверена, что с такой женой, как ты, папа был самым счастливым человеком, ведь ты всегда верила в него.

– Ох, Фред, дорогая! – Мама погладила меня по щеке. – Твой отец был везунчиком – у него была я и у него была ты. – У меня защипало в глазах. А мама продолжала: – А ты еще более везучая. У тебя есть целая группа людей, которые безусловно верят в тебя. Я – всегда! Барри, конечно. Кэти, Лео. – Она шутливо нахмурилась и взглянула на нашу четверку. – И Ватсон, естественно.

Я, усмехнувшись, шмыгнула носом:

– Спасибо, мам.

Наверное, я должна была сказать чуть больше слов, но не могла их подобрать. А даже если бы и подобрала, то не смогла бы произнести их спокойно, не поддавшись эмоциям.

Мама просто улыбнулась, и по ее взгляду я поняла, что она и так знала все, что я не могла произнести вслух.

– Отпусти это ненадолго. Ты во всем разберешься. Ты прямо как твой отец, ему всегда лучше думалось, когда руки были заняты работой. Пойдем поможем нашей семейке.

Мама взяла меня за руку, и мы покинули наше священное место.

– Ноа хочет назвать это место «Синапсы». – Широко открыв глаза, Зельда посмотрела на маму, как только мы вступили в их круг. – «Синапсы»! Конечно же такое название не оттолкнет людей, и они не подумают, что хозяева магазина считают себя самыми умными.

Верона поддакнула:

– Это хотя бы лучше того, что предложил Джоан. «Изобретатели»! Это звучит как название магазина игрушек для школьников.

Меня накрыла новая волна эмоций. Легкий укол страха. Казалось нереальным, что скоро по обеим сторонам от нас с Кэти откроются магазин моих сводных сестер-близняшек и магазин их супругов. Возможно, страх – слишком сильное определение для моего чувства; может быть, удивление или любопытство – более подходящее.

– Девочки, а вы все так же хотите назвать