Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

Придержав Мазура на миг, Мэй Лань достала из сумочки листбумаги и проворно сунула его во внутренний карман белого Мазурова пиджака:

– Когда зайдет речь, достанешь и отдашь мне... Усек?

– Ага, – сказал он хмуро.

Именно в этот миг он заметил двух мрачных субъектовевропейского вида, торчавших в вестибюле у двери. Что-то очень уж проворно обаотвернулись, сделав вид, что глазеют на улицу, где не происходило ровным счетомничего интересного. Очень уж приличный у них вид для этого заведения... Те, из«ситроена»? А может быть...

Судя по взгляду Мэй Лань, она тоже заметила тех двоих, но иухом не повела, поднимаясь рядом с Мазуром по застланной пыльным ковромлестнице на второй этаж.

Номер Багрецова полностью соответствовал внешнему обликузаведения – крохотный, меблированный со спартанской простотой. Поскольку хозяинплюхнулся на единственный стул, проворно вытащив из внутреннего кармана мятогопиджака прихваченную со столика бутылку, Мазуру ничего не оставалось, кроме какстоять с брезгливым видом у окна. Скрестив руки на груди и вздернув нос свеличием истого аристократа, он бросил спутнице пару фраз на фантастическомнаречии, включавшем и пару ходовых словечек из скандинавских языков, исобственную импровизацию.

Мэй Лань, глазом не моргнув, обратилась к Багрецовупо-английски:

– Господин желает знать, способны ли вы в нынешнемвашем состоянии точно перевести русские слова...

– Как только увижу денежки, запросто, – сообщилтот, печальным взором проследовал за бутылкой, выхваченной у него девушкойиз-под руки и поставленной подальше на подоконник. – Как только, таксразу, что нам стоит...

Мазур взирая на соотечественника без малейшейдоброжелательности – вопреки расхожим штампам, он вовсе не собирался умилятьсятолько оттого, что этот тип с русской фамилией бухтит на родном языке. Этакийвот соотечественник ему категорически не нравился. Для власовца вроде бы молод,но не в том дело. Тогда, в Африке, недоброй памяти князь Акинфиев, егоблагородие, был откровенным врагом, несмотря на преклонные годы, – ночертов князь при всем при том был и личностью, волком зубастым. А этотчеловеческий обломок ничего, кроме брезгливости, не заслуживает...

Мэй Лань подала Багрецову бумажку с портретом американскогопрезидента, каковую бакшиш пьяница внимательно посмотрел на просвет, бережносложил и упрятал во внутренний карман. Девушка выжидательно уставилась наМазура, произнесла несколько слов – та же абракадабра от фонаря.

Вынув листок, Мазур совершенно естественнным жестомразвернул его, бросил быстрый взгляд на то, что там было изображено, подалдевушке. Все произошло так быстро и непринужденно, что Мэй Лань и незаподозрила ничего, ей было не до этого, и протянула бумажку Багрецову снеприкрытым волнением, поторопила:

– Побыстрее, пожалуйста!

Тренированная память Мазура надежно запечатлела и немудреныйрисунок, и три строчки печатных букв.

* * *

Человек, старательно срисовавший русскую надпись, русскимязыком не владел совершенно – «и» кое-где оказалась перевернутой на манер болеепривычной «N», вместо «ж» и «щ» накалякано черт знает что, «ы», несомненно,поставила неведомого копировщика в тупик, но все равно видно, что он оченьстарался...

Мазур, скрестив руки на груди совершенно по-наполеоновски, скаменным лицом стоял посреди душного и тесного номера, слушая, как Багрецов,подбирая наиболее подходящие обороты, толмачит Мэй Лань на английском смыслзаписки. Она, в свою очередь, старательно «переводила» Мазуру английскую версиюна немыслимую тарабарщину.

– Прибавить бы надо... – вздохнул Багрецов.

У Мазура язык чесался выдать на языке родных осин: «Отмертвого осла уши, с Пушкина получишь, дефективный!», но он, понятно,сдержался.

– Прибавлю, – пообещала Мэй Лань. – У васостались здесь какие-нибудь долги?

– За номер... Триста пятьдесят...

– Уладим, – сказана она решительно. –Собирайтесь, быстро. Поедете с нами.

– Это куда еще?

– В другое место. В другой отель.

– Да с чего бы это я с вами...

– Слушайте, вы! – Мэй Лань цепко ухватила его заворот несвежей рубашки, притянула к себе. – В новой гостинице получите ещесотню. А здесь вам оставаться нельзя. Есть люди, которым очень хочется знать,что вы мне тут переводили... и они, подозреваю, не станут совать вам деньги.Они вас попросту придушат... Ясно вам? Собирайтесь живо!

К немалому удивлению Мазура, Багрецов не протестовал и непереспрашивал – вытянув из-под кровати старую объемистую сумку, принялсяшвырять туда пожитки. Должно быть, за время своих печальных странствий научилсяреагировать на близкую опасность не хуже бродячей собаки.

Мэй Лань проворно вытащила Мазура в коридор. Огляделась.Коридор был пуст.

– Ты видел черный ход?

– Ага, – сказал Мазур. – В глубине вестибюля,направо...

– Я с ним выйду первой, а ты постарайся задержать техдвух. Без церемоний, я тебя умоляю...

– А потом?

– Потом беги черным ходом. Свернешь направо, впереулок, когда он кончится – налево. Я там оставила машину. Усек? Тольконепременно сделай так, чтобы они нас не догнали...

– Стрелять в лоб или по ногам? – деловым тономспросил Мазур.

– Да ну тебя! Никакой стрельбы. Только трупов нам нехватало... Черт, что он там копается?

Те двое так и торчали в вестибюле на прежнем месте. Мазур сбезразличным видом, вразвалочку прошел к окну, встал в метре от них и столь желениво пялился на улицу. Видел краем глаза, как девушка бросает перед портьепару банкнот, как, энергично волоча за локоть Багрецова, исчезает за дверью...

Двое моментально стряхнули сонную одурь и ринулись следом...но Мазур, будто бы невзначай, подбил переднего мастерской подножкой – и тотрастянулся красиво, качественно, припечатавшись мордой к пыльному потускневшемуковру, – а второго цепко ухватил за локоть, возмущенно возопил:

– Ты чего толкаешься, прыткий! По морде давно неполучал?

Тот развернулся к Мазуру, попытался уделать левой – иполучил свободной рукой по кадыку, а мигом позже, надежности ради, – и позатылку. Тем временем первый, раскорячась, вскочил – и нарвался на два удараногой, под коленку и под ложечку.

Все было в ажуре, оба ворочались на загаженном ковре,собирая пыль боками, шипя и охая от боли. В баре гомонили – и никому не былодела до баталии в вестибюле, надо полагать, подобное тут не в новинку...Оставался портье. Мазур проворно показал ему кулак – и абориген застыл законторкой стойким оловянным солдатиком, уставясь в другую сторону, таращился напотолок так, что глаза из орбит полезли. Порядок.