Коббл Хилл - Сесиль фон Зигесар

– А вы писатель, – сказала Мэнди, потому что знала об этом. Всем об этом было известно.

– Да.

Дверь распахнулась, и Рой обрадовался, увидев Таппера в его фирменном темно-синем костюме с галстуком, каштановые волосы аккуратно причесаны, по-женски красивое лицо свежевыбрито.

Мэнди узнала этого хорошо одетого мужчину, чей обед она на днях чуть не украла.

– Она здесь? – с тревогой спросил Таппер Роя, не обращая внимания на остальных присутствующих.

– Не то чтобы нам удалось это обнаружить… – честно ответил Рой. Вполне возможно, что Элизабет пряталась в шкафу или под половицами, хотя, судя по тому, что он узнал из Google Images, Элизабет была довольно высокой женщиной, поэтому ее будет легко заметить.

– Вообще-то, – перебила его Пичес, – Элизабет была здесь… недавно. Разве она не появлялась дома?

За последний месяц Таппер несколько раз заходил в бар и спрашивал о жене. Он никогда не зависал там надолго, утверждая, что они «уважают работу друг друга».

Домашняя видеокамера Таппера записала восторженное кошачье мяуканье – кот обожал Элизабет. Также было видно, что Элизабет совершила набег на студию. Дома Таппер обнаружил «тело» в ванне, залитое красной краской: Элизабет инсценировала собственную смерть, таким экстравагантным способом давая понять, что она наконец-то вернулась.

Полсен обошел бар и налил себе пинту «Гиннесса».

– Я видел ее лишь на кадрах, которые пишет камера в попугае. Элизабет меня дразнит, – добавил Таппер с несчастным видом. – Она ненавидит, когда за ней следят.

– Извини, приятель, – сказал Рой. Должно быть, трудно быть женатым на художнице.

– Шай – та девочка, которая сейчас нянчится с Тедом, – это дочь Роя, – прошептал Стюарт на ухо Мэнди, – я имею в виду английского писателя, а не того чудилу в костюме.

– Да, я поняла, – прошептала Мэнди в ответ. Она чувствовала себя немного обделенной. Стюарт был знаком со всеми этими людьми, а она, в свою очередь, не знала никого. Такова расплата за то, что притворяешься больной рассеянным склерозом и прячешься в своем доме с коробками чужой еды и целой кучей травки.

Стюарт обнял ее за плечи:

– Ты сегодня такая красивая. Никто бы не догадался, что ты больна.

«Я не больна, ублюдок», – подумала Мэнди, внезапно чувствуя злость. Возможно, отчасти в этом и заключалась проблема: она устала украшать собой жизнь Стью. Мэнди была похожа на одну из тех декоративных живых изгородей возле особняков в Хэмптонсе. Все, что нужно, – это подрезать и поливать ее, и тогда благодаря ей особняк выглядит потрясающе… Вот только теперь Мэнди была больна.

– Я чувствую себя совершенно нормально, – сказала она.

– Правда? – Стью отстранился и оглядел жену с головы до ног. – Это замечательно. Возможно, что-то помогает. Может быть, у тебя начинается ремиссия. И возможно, нам стоит сделать тебе еще несколько тестов.

– Да, – ответила Мэнди. – Думаю, пока что я выпью немного вина.

– Вам обоим нужен самый маленький размер одежды. – Трей, менеджер магазина Sublime, бросил черную толстовку на молнии за 850 долларов Лиаму и детскую синюю парку за 1200 долларов – Райану. Он был огромным парнем с обесцвеченными, покрытыми гелем волосами и черной козлиной бородкой. – Мы любим, чтобы одежда плотно прилегала к телу и не болталась на тебе, когда все расстегнуто. Снимай с себя верхнюю одежду и надевай это, – он указал на Лиама, – мы дадим тебе другие брюки и приличную обувь. – Парень презрительно усмехнулся, увидев грязные серые джинсы Лиама фирмы Urban Outfitters и чересчур маленькие темно-синие кеды Converse, которые тот носил с начала десятого класса. – А вот у тебя все в порядке, – он одобрительно кивнул на узкие черные спортивные штаны Райана и красные кроссовки Adidas EQTs.

– Ты хочешь, чтобы я надел парку на голое тело? – спросил Райан.

– Тебе ведь за это платят, не так ли?

Внизу появился помощник Трея со сложенными оранжевыми камуфляжными брюками и отвратительной парой кроссовок Nike AF1 одиннадцатого размера из фиолетовой и серебристой лакированной кожи.

– Примерь их, – сказал он с нетерпением и протянул одежду и обувь Лиаму.

– Здорово, – Райан весело улыбнулся. – Ты у нас будешь модный парень!

Трей указал на примерочную в углу, занавешенную красной тканью:

– Но поторопись. Нам нужно нарисовать тебе татуировки, прежде чем ты выйдешь туда.

– Подожди, – потребовал Лиам, – выйду куда?

– Разве тебе не сказали в агентстве? В наш век протестов мы не можем просто так продавать одежду. Ваше поколение любит высказываться. Вот почему у тебя на толстовке сломанный пистолет и надпись: «К черту оружие», а на твоей куртке написано: «Все еще жив». Каждый день – это протест. Ваша задача – хорошо при этом выглядеть. Быть модными активистами.

Лиам, пожалуй, был наименее политически активным парнем в школе. Он даже не утилизировал отходы, опасаясь, что может сделать это неправильно.

Райана это не смутило.

– К черту оружие. Да, это круто.

– Пойду переодену штаны, – голос Лиама дрогнул, когда он направился в раздевалку.

– Итак, твой муж рассказал мне, что с тобой происходит. Гребаный рассеянный склероз. Мне так жаль. Но выглядишь ты потрясающе. Даже лучше, чем потрясающе, – выпалила Пичес.

Мэнди пришла к выводу, что Пичес ее раздражает. Она явно запала на Стью и, возможно, на этого писателя. Не исключено, что она флиртовала со всеми отцами в школе Теда. Это было мерзко.

– Можно мне бокал красного вина? – попросила Мэнди. Она все изучила заранее. В вине было полно антиоксидантов. Если она собиралась пить алкоголь на публике, будучи якобы больной рассеянным склерозом, то вино было правильным выбором.

– Конечно, – ответила Пичес, чувствуя себя шестнадцатилетней девушкой, которая пытается подружиться с самой крутой девчонкой в школе, – я открою для тебя бутылку.

Агар-агар и формальдегид не соединялись друг с другом. К счастью, Элизабет хранила в подвале целый ящик пищевой пленки. Ей придется сделать большой шов, который она сможет разорвать ногтями – быстро и в самый подходящий момент, – если ей все-таки удастся подняться наверх.

В бар стекались жители соседних домов. Пичес показалось, что она узнала кое-кого из родителей, но вне школьных стен трудно было сказать с уверенностью. Рой Кларк управлял баром, как будто был рожден для этого. Пичес протиснулась за стойку, чтобы найти бутылку красного вина.

– Самая подходящая работа для писателя, когда он не пишет, – сказала она. – Можно наблюдать за людьми, подслушивать их разговоры и смотреть, как они ведут себя неподобающим образом.

Рой отошел в сторону, чтобы не наступить ей на ноги.

– Ты имеешь в виду работать барменом? – Он никогда об этом не думал. – На самом деле я ото всех здесь прячусь, разве ты не видишь? Никогда не умел общаться.