Сердце зимы - Хелена Хейл

все люди такие, как она. Не все близкие бросают. Если ты позволишь кому-то любить себя, позволишь себе любить, это не значит, что ты сдашься, что покажешь себя слабой, что тебе точно разобьют сердце! Это не так. Не греби всех под одну гребенку.

Я жадно впитывала его слова, мечтая услышать их еще раз и еще. Никогда бы не подумала, что мне не хватало похвалы, не хватало простого человеческого: «Ты сильная, ты молодец». Одно дело слышать это от дедушки, который безоговорочно меня любил, а другое – от постороннего. Ну, не такого уж постороннего.

– Я боюсь того, что осталась одна, Даня. Вот о чем я всегда молчу. Все так уверены в моей силе, что просто не видят, насколько я сломлена одиночеством, – прошептала я.

– Ты не будешь одна, если сама того не захочешь, – шепнул он в ответ, приближаясь к моим губам.

Он поцеловал меня небрежно, а из-за снега наши губы вовсе оказались холодными, влажными. И накрыл мои губы своими снова. Я потянулась, чтобы ощутить его как можно ближе. Это было так непохоже на наш первый поцелуй, и в то же время это было так… естественно. Никакой страсти, лишь нежное обещание, немой вопрос, предложение.

– Спасибо, – сорвалось с губ, когда он отстранился и уткнулся носом в мой лоб.

Глава 6

Даня

27 января, квартира Агаты

Я жил отдельно от мамы с Сашей уже год, но Саша часто оставалась у меня на выходные. Слава богу, в эти я был один, иначе сестра задергала бы меня своими шутками и подколами, глядя, как я ношусь по квартире.

Вчера вечером мама звонила мне, чтобы узнать о планах на выходные.

– Я встречаюсь с Агатой завтра, – до этого я не рассказывал ей, что Агата переехала в Москву.

Мама ненадолго замолчала, как делала всегда, чтобы подобрать слова.

– Агата в Москве? – уточнила мама.

Я рассказал ей о дедушке, встрече на катке и немного поделился своими переживаниями.

– Пожалуйста, только не говори, что я слишком молод, чтобы думать о любви.

– Балда! – хрюкнула в трубку мама. – Уж кому-кому, а точно не мне судить тебя за раннюю влюбленность.

От этого слова разыгралась невралгия.

– Я просто не знаю, как мне быть. Но отпускать ее снова не хочу, не смогу, хотя пообещал ей не навязываться.

– Дань, что мешает тебе быть счастливым? Тебя пугает юность? Золотце, не всем суждено дожить до сорока, даже до тридцати, понимаешь? Конечно, я говорю не о тебе, с тобой ничего не случится, пока я жива, но все же подумай об этом. Да, не модно сейчас в таком возрасте о семье задумываться. Но кто запретит тебе любить? Думаешь, что у любви свое расписание? Она приходит, когда посчитает нужным, и уж будь добр принять ее.

– Просто боюсь, что все повторится по новой. Она отдалится, а я не смогу не думать о ней.

– Сделай все, что в твоих силах, чтобы ни о чем не сожалеть, вот и все.

– Ладно. Вова к вам приедет?

Каждый раз, стоило мне спросить про Вову, мама тушевалась. Скоро минет четыре года со смерти отца, и ей кажется неподобающим принимать ухаживания от Вовы, который влюблен в нее с детских лет, но я сотню раз ей говорил, что если уж кому и доверю ее, если и есть человек, который любит ее так же сильно, как любил отец, то это Вова. И крестному плевать, что мать никогда не сможет полюбить его в ответ с той же силой, с которой любила и любит отца.

– Ну… м-м-м… возможно.

– Мам! Прекращай это, хорошо?

– Все, мой слишком умный мальчик, иди занимайся своими делами! И без цветов к Агате не вздумай прийти!

– Ма-а-а-м!

В трубке послышался громкий «пук» языком, ну чистое ребячество! Так еще и трубку бросила! Клянусь, иногда у меня складывалось ощущение, что мне не без месяца девятнадцать, а все шестьдесят, и я дед двух маленьких блондинок!

И вот я с букетом кустовых малиновых роз перед входной дверью квартиры Агаты. Долго размышлял, смогу ли бороться с этим чертовым притяжением, чтобы не давить на нее лишний раз. Хотя Агата из тех, кто запросто стукнет сковородкой по голове. Да, если что, она вразумит меня. После ее откровений в парке я не удержался, поцеловал ее, но затем мы вполне сдержанно завершили вечер, обсуждая все на свете: от потери родителей до будущего.

– Фух! – громко выдохнул я и сделал шаг вперед, как раз когда Агата распахнула дверь.

– Привет! – воскликнули мы одновременно.

– Проходи! – улыбнулась Агата, дергая рукава своей кофты, а потом заметила протянутые цветы. – Ой! Спасибо огромное!

Агата глубоко вдохнула аромат роз и прижала их к себе, пока я раздевался.

– Ты прям в деревню меня вернул ненадолго. Помнишь, у сарая я выращивала розы, очень похожие на эти?

– К сожалению, я смотрел только на тебя, – усмехнулся я.

Агата мгновенно покраснела.

– Хотя, знаешь, помню! Однажды мне пришлось древней косой несколько часов рубить траву под палящим солнцем. Я старался эти розы обойти.

Агата хохотнула, и смех ее сразу сделал обстановку теплой и уютной. Она показала мне квартиру, мило, со вкусом обставленную. Ничего общего с ее деревенским домом – пестрым, заваленным и разномастным. Но в нем было свое очарование и чувствовалось присутствие души, здесь же Агата как будто не собиралась жить долго. Никаких близких сердцу деталей на виду не стояло. Только в комнате у кровати фотография с дедушкой.

– Ты отлично все оформила! Говоришь, кроме краски на стенах ничего не было при заезде?

– Не-а, я жила у Насти первые несколько дней, пока проводили основные работы, потом она помогала мне все обставить. Наверное, в такое время года ожидаешь увидеть в квартире елку или огоньки, но… это мой первый Новый год без дедушки. Я решила, что нет смысла украшать для себя одной. – Агата с такой горечью произнесла эти слова, что ее одиночество вновь показалось почти осязаемым. – Тем более Насте и в праздник удалось утащить меня к себе.

– Я рад, что у тебя есть Настя. Она хорошая девчонка, и, думаю, ты ей близка, как родная сестра.

– Раньше мне казалось, что я вообще не создана для дружбы, – хмыкнула Агата, опираясь на дверную раму. – Настя всегда была инициатором встреч, готова была обсудить со мной все на свете, помочь во всем, а я как-то… ну, знаешь, есть и есть, но мне лучше одной. Составить компанию – не проблема, но вот эти тактильные