Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз

коминтерновскую агентуру”[37]. В ходе их пятой встречи, в январе 1934 года, Зорге наконец раскрыл свои карты и прямо сообщил Мияги, что его помощь ему нужна, чтобы шпионить за его соотечественниками. У наивного художника, увлекавшегося Толстым, это вызвало нервный кризис, а быть может, и муки совести. Однако Зорге обладал даром убеждения. По словам самого Мияги, Зорге заверил его, что он стал избранным солдатом революции, а солдат должен подчиняться приказам. Решающим аргументом стало то, что тайная работа Мияги станет “важной миссией с точки зрения мировой истории и… главная задача – предотвратить войну между Японией и Россией”[38]. Тогда же Мияги взял с Зорге слово, что он сможет вернуться в Калифорнию, едва они найдут более квалифицированного человека (чего так и не произошло). При этом Мияги согласился “стать членом агентуры, прекрасно осознавая, что эта деятельность противоречит законам Японии” и что в военное время его в любой момент могут казнить за шпионаж[39].

Первое донесение, подготовленное Мияги для Зорге, касалось настроений в армии и было в значительной степени собрано из газетных репортажей и городских слухов. Зорге был разочарован. В Токио у Мияги не было никаких связей; да, он был общителен и доброжелателен, но он не вращался ни в каких кругах, которые могли быть хоть чем-то полезны агентуре. Чтобы его миссия в Токио принесла результаты, ему требовался первоклассный японский агент.

Два года, с тех пор как Одзаки Хоцуми закончил работать в Шанхае, он трудился в Осаке в отделе иностранных новостей “Асахи Симбун” и вел тихую семейную жизнь с женой Эйко и маленькой дочерью Иоко, родившейся в ноябре 1929 года. Во время массовой чистки японских коммунистов пострадали несколько его друзей и товарищей, но Одзаки, так и не вступивший из соображений осторожности в партию, оставался вне подозрений.

В мае 1934 года Зорге решил, что настало время найти его старого коллегу по работе в Шанхае. Своим представителем он назначил Мияги. Воспользовавшись псевдонимом Минами Рюити, Мияги разыскал Одзаки в редакции “Асахи” и передал ему приглашение встретиться “со старым знакомым из Шанхая”. Разумеется, Одзаки отнесся к нему с подозрением, решив, что “Минами” – полицейский провокатор. Только после третьей встречи Одзаки согласился встретиться с иностранцем, которым, как он полагал, был американский журналист – друг Агнес Смедли мистер Джонсон. Настоящее имя Зорге Одзаки узнал совершенно случайно лишь два года спустя[40].

Зорге с Одзаки встретились в воскресенье днем в начале мая 1934 года в оленьем парке старого императорского города Нары на лестнице между прудом Сарусава-икэ и пятиярусной пагодой Кофукудзи. Это одно из немногих мест, связанных с Зорге, которое сохранилось в совершенно нетронутом виде. Тогда, как и сейчас, парк Нары был излюбленным местом туристов, приезжавших сюда на один день, чтобы покормить удивительных ручных оленей и осмотреть древние храмы. В чайном павильоне среди толп японских туристов “Джонсон” рассказал, что теперь работает в Токио, и попросил Одзаки помочь ему собирать информацию “для Коминтерна”, как он это делал в Шанхае. Одзаки, по его собственному признанию, ни минуты не сомневаясь, согласился. “Я принял решение снова заниматься разведдеятельностью с Зорге. Я сразу же принял его предложение и с тех пор до самого моего ареста занимался шпионажем”, – будет рассказывать потом Одзаки следствию[41].

После войны Одзаки станет героем японских левых, считавших его истинным патриотом, который не мог пойти против совести, слепо подчиняясь своей стране[42]. В пьесе Дзю-дзи Киноситы “Японец по имени Отто” Одзаки изображен как человек, руководствовавшийся высокими идеалами гуманизма. Возможно, он был принципиальным человеком, но признание Одзаки указывает на то, что шпионская работа в интересах Москвы была для него осознанным и добровольным решением[43]. “Я думал, что… защита России была одной из самых важных задач, – расскажет он потом полиции. – Предоставление Коминтерну или России точной информации о разнообразных обстоятельствах в Японии, более всех других мировых держав способной осуществить нападение на нее, дать России возможность принять меры для самообороны, было нашей основной миссией… Порой я втайне думал, что, как коммунист в Японии, я могу даже гордиться тем, что занимаюсь столь трудной и рискованной работой”[44].

При этом Одзаки не был наивным новичком. Он знал – и немедленно предупредил Зорге, – что любая подпольная деятельность в Японии, живущей под неусыпным наблюдением полиции, будет кардинально отличаться от работы в вольготной обстановке Шанхая. Зорге, в свою очередь, похоже, недооценил положение Одзаки в редакции “Асахи” и его связи. По-видимому, Зорге поначалу представлял себе Одзаки как высокопроизводительного Мияги, подручного на побегушках у резидента. Зорге предложил ему бросить работу и устроиться в Токио частным репетитором, от чего Одзаки благоразумно отказался – тем более Зорге не предложил ему никакого жалованья за подпольную работу[45]. Зато Одзаки согласился подать заявление о переводе в токийскую редакцию “Асахи”. Он также хотел закончить перевод “Дочери земли” Смедли, над которой работал с тех пор, как уехал из Китая в 1932 году (готовая книга под названием “Женщина идет по земле одна”, из которой японская цензура вырезала все откровенные отсылки к коммунизму, вышла в августе 1934 года и была подписана творческим псевдонимом Одзаки Дзиро Сиракава)[46].

Так случилось, что невероятная удача, так часто сопутствовавшая Зорге в его шпионской карьере, вновь напомнила о себе летом. Огата Такэтора, почтенный главный редактор “Асахи”, убедил управляющий совет газеты выделить деньги на создание мозгового центра в Токио, который станет известен под названием Тоа Мондай Тёса Кай, или Ассоциация изучения восточноазиатских проблем. Цель ее создания состояла в том, чтобы, собрав вместе лучших журналистов и представителей японской правящей верхушки, публиковать экспертные материалы о важнейших текущих событиях, что при этом дало бы газете привилегированный доступ к высшим властным кругам страны. В состав нового исследовательского центра вошли экономисты, политологи, представители министерства иностранных дел, армии и флота, Генштаба, других министерств, крупнейших финансово-промышленных групп, различные интеллектуалы и, конечно, эксперт по вопросам СССР[47]. Разумеется, в группу пригласили и уважаемого эксперта газеты по Китаю, Одзаки.

К началу сентября семья Одзаки занималась обустройством дома в Токио. В один момент главный японский агент Рихарда Зорге получил доступ к самой актуальной информации на высшем уровне – пусть и не секретной, ассоциация была публичной трибуной, – во всех областях политической, экономической и военной жизни Японии. Так началась полоса везения, которая связала Одзаки, Зорге и Отта и помогла каждому из них добиться невероятного успеха в своей области.

Секрет успеха Зорге заключался в том, что он редко похищал секретные данные – он их