Лавандовый сад - Люсинда Райли

– Да.

– Любая ваша оплошность, – Эдуард вперил в нее пронзительный взгляд, – может стоить всем нам жизни. Мало того что все наши усилия окажутся зряшными, так мы еще подвергнем смертельной опасности и других людей.

– Я понимаю.

– Вот и отлично. А теперь марш наверх. София ждет вас.

Прошел месяц с тех пор, как Конни поселилась в доме де ла Мартиньеров. Ей полностью обновили гардероб, заполнив его только что купленными элегантными нарядами и туфельками из мягкой натуральной кожи. О такой обуви можно было только мечтать в военное время. Сама Конни в последний раз щеголяла в подобных туфельках еще до войны, как и в шелковых чулках, которые снова появились в ее распоряжении. Раскладывая сразу несколько пар шелковых чулок по ящикам комода, Конни невольно вздохнула. Надо же, какая ирония судьбы. Она сейчас живет как самая настоящая принцесса, в роскоши и довольстве, в прекрасном особняке, для хозяев которого, кажется, не существует проблемы денег. Где каждое ее слово ловят на лету, а любое желание мгновенно исполняется прислугой. Однако внешний блеск и роскошь ее нынешнего существования не имели ничего общего с теми душевными муками, которые постоянно терзали Конни, стоило ей остаться наедине с собой. Ночами, мучаясь без сна на своем роскошном ложе, она не переставала думать о своем ненаглядном Лоренсе, и сердце ее разрывалось от боли. Но еще более ее изводили мысли о том, что все ее коллеги, с которыми она вместе постигала секреты разведывательно-диверсионной работы, сейчас заняты делом, ежеминутно подвергая собственные жизни смертельной опасности. И от подобных мыслей ощущение собственной неполноценности делалось еще более мучительно острым. Комплекс вины преследовал Конни постоянно. Она чувствовала, как потихоньку начинает сходить с ума, оказавшись в золотой клетке и, по сути, лишившись любых контактов с окружающим миром.

Единственным ее спасением стала София. Конни уже успела привязаться к девушке и даже полюбить ее. В свою очередь, София, с ее обостренной проницательностью слепого человека, тоже догадывалась, даже по одному только голосу Конни, в каком ужасном состоянии она постоянно пребывает.

София была одного возраста с Конни. Недавно ей тоже исполнилось двадцать пять лет. Она с живейшим интересом слушала рассказы Конни о жизни в Англии. Ведь слепота лишила Софию возможности путешествовать по миру. И вот теплыми июльскими вечерами Конни предавалась воспоминаниям вслух: рассказывала Софии о холодных, но величественных в своей угрюмой красоте болотах Йоркшира, описывала родовое имение своего мужа – Блэкмор-Холл. Эти экскурсы в собственное прошлое доставляли ей удовольствие, но одновременно бередили душу. Впрочем, воспоминания давали ей возможность хотя бы мысленно воссоздать образ мужа в своей памяти.

В один из вечеров, когда они обе с Софией сидели на террасе, наслаждаясь великолепием летнего заката, Конни поделилась с Софией тем, как сильно она скучает в разлуке со своим ненаглядным Лоренсом. София была сама доброта. Выяснив некоторые подробности о судьбе Лоренса, она тут же нашла нужные слова поддержки и утешения.

Потом Конни сама испугалась своей излишней откровенности. Уж не разболталась ли она сверх всякой меры? Откуда ей знать, что на уме у этих Мартиньеров? Вполне возможно, они берегут ее в качестве подходящего трофея, который, в случае чего, с готовностью вручат нацистам. Все ради того, чтобы отвести тень подозрения от самих себя. Но одновременно она понимала: ей просто жизненно необходимо верить хоть кому-то.

А потом, пару дней спустя, на пороге их дома вдруг неожиданно, безо всякого приглашения, объявился Фальк фон Вендорф собственной персоной. Сара вызвала Конни из библиотеки, где они с Софией по своему обыкновению коротали послеобеденное время.

– К вам гость, мадам Констанция, – сказала Сара, бросив на Конни выразительный взгляд.

Конни кивнула, поняв намек Сары, и тут же почувствовала сильное сердцебиение. Она заторопилась в гостиную, где ее уже поджидал Фальк.

– Фройляйн Констанция! Видит бог, сегодня вы еще прекраснее, чем в тот вечер, когда я впервые увидел вас.

Он подошел к ней и поцеловал руку.

– Благодарю вас, полковник, но я…

– Пожалуйста, никаких званий, – тут же перебил ее Фальк. – Мы же с вами договорились в прошлый раз обращаться друг к другу только по имени. Я тут как раз проезжал мимо вашего дома по пути к себе, в управление гестапо, и вдруг подумал: я должен немедленно повидаться с прелестной кузиной Эдуарда, посмотреть, пошел ли ей на пользу наш парижский климат. Теперь вот и своими глазами вижу, что Париж вам подходит во всех отношениях.

– Да, Париж – это такая приятная перемена, особенно после той провинциально рутинной жизни, которую мы ведем у себя на Юге, – ответила Конни, испытывая неловкость от самого предмета разговора.

– Я вот тут… – Фальк немного помолчал. – Что, если я после работы заеду за вами и мы вместе поужинаем в каком-нибудь хорошем клубе… Немного потанцуем. Как смотрите?

Конни мгновенно почувствовала неприятную пустоту в желудке.

– Я…

К счастью для нее, в этот момент в гостиную вошел Эдуард. Наверняка Сара предупредила его о появлении в доме неожиданного гостя.

– Фальк, какой приятный сюрприз! – воскликнул он радушным голосом. Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.

– Я вот тут предлагаю вашей очаровательной кузине поужинать вместе со мной сегодня вечером. – Фальк повторно озвучил свое намерение.

– Какая жалость, но сегодняшний вечер уже занят. Нас всех пригласила к себе на ужин наша общая родственница. Она живет под Версалем. – Эдуард бросил умиленный взгляд на Конни. – Тебя так долго не было в Париже, дорогая… А потому сейчас ты прямо нарасхват. Но, возможно, в другой раз ты любезно согласишься отужинать вместе с Фальком. Как думаешь?

– Конечно, всенепременно. Для меня ваше приглашение – большая честь, господин Фальк, – вымученно улыбнулась Конни.

– Фройляйн Констанция, для меня большая честь провести вечер в вашем обществе. Что ж, как сказал мой друг Эдуард, отложим наш ужин на другой раз.

Фальк щелкнул каблуками и вскинул руку в фашистском приветствии. Сколько раз Конни видела этот пародированный жест на кадрах старых кинохроник студии Пате.

– Хайль Гитлер! – громко возвестил Фальк. – К сожалению, мне пора.

– Возможно, увидимся в Опере в эту субботу? – спросил у него Эдуард, провожая к дверям.

– У вас ложа? – поинтересовался у него гестаповец, по-прежнему не сводя глаз с Конни.

– Да. Буду рад, Фальк, если вы присоединитесь к нам.

– С большим удовольствием. Тогда до субботы, фройляйн Констанция.

Фальк отвесил учтивый поклон.

Когда он наконец ушел, Конни без сил свалилась в кресло. Эдуард, распрощавшись с Фальком уже у входа, снова вернулся в гостиную.