Живые. Мы можем жить среди людей - Варвара Еналь

Пришлось делать изрядный круг, но по — другому к Диким было не добраться — большинство проходов и дверей на Нижнем оказывались намертво закрыты или вообще запаяны.

— Что это за Уровень такой? Зачем он вообще нужен на этом корабле? — спросила Таис у Федора, когда они прошли очередные коридоры и завернули в узкий темный проход.

— Да загадка какая‑то, — Федор оглянулся, — не отставай, пожалуйста. Только не пойму, зачем Диким было забираться в такую даль?

— Помнишь, как они напали на нас недавно? Может, туго им с едой пришлось?

— Сейчас разберемся.

— А вдруг поколотят нас, а?

— Пусть попробуют. Тебя ведь, Тай, так просто не одолеть, да?

Таис только усмехнулась в ответ.

Переступили через высокий порог дверного отверстия — дверь почему‑то оказалась сломанной и валялась в коридоре, преграждая путь. Перебрались через нее, спустились на две ступеньки вниз, миновали ряд труб, через который тоже пришлось перебираться. И, наконец, за поворотом открылся проем базы Диких.

Резкий, едкий запах ударил в нос, и Таис зло ругнулась:

— Вот же зараза! Чем у них так воняет?

Она не успела докончить фразу, как что‑то толкнуло ее в бок и пронеслось мимо. В сумраке — у Диких горела только одна лампочка в углу базы — Таис не поняла, что это было. Потеряв равновесие, она покачнулась и упала бы, если бы Федор не подставил плечо.

За железным столом, покрытым цветным пластиком, сидел, положив голову на руки, мальчишка. Или уже парень — на вид ему давно исполнилось больше шестнадцати. Грязные волосы свисали слипшимися прядями на самые руки, засаленные рукава коротковатой куртки, истрепанные до лохмотьев, пугали убогим и страшным видом.

— Эй, привет! — позвал его Федор.

Парень не шевельнулся.

Федор осторожно приблизился, качнул боком столешницу и снова позвал:

— Эгей! Ты спишь, что ли?

Парень снова остался недвижим.

— Пацан, ты заболел?

Медленно, очень медленно поднялось лицо, и сквозь слипшиеся пряди сверкнули темные, слишком темные глаза, лишенные белков. И даже, кажется ресниц — в сумраке Таис не смогла рассмотреть. Тонкие губы, приплюснутый широкий нос — не лицо, а гримаса уставилась на них. Секунда — и парень снова опустился на руки и погрузился в сон. Дернулись плечи и замерли.

Таис попятилась, все еще прижимая к себе пакеты с едой. Что это такое? Неужели еще один сон? Быть этого не может. Того, что она только что увидела — просто не может быть. Как зовут этого парня? Что у него с лицом?

Таис перевела взгляд на Федора и увидела, что тот растерян не меньше. Нахмурившись, он дотронулся ладонью до плеча Таис, слегка отталкивая ее назад, и ругнулся:

— Черт! Что за ерунда?

И вдруг этот странный лохматый парень прыгнул. Точно прижатая пружина, которую внезапно отпустили. Тихо, без предупреждения, он рванулся вверх и оказался с ногами на столе. Присел на корточки, опустив вниз руки, и его страшные темные глаза уставились на Таис. Прямой взгляд его оказался таким странным, что Таис почувствовала, как сумасшедший, безотчетный ужас наполняет грудь и рвется наружу. Еще немного — и она заорет. Будет орать и орать…

Федор вдруг рванул ее за руку и закрыл собой. Вовремя, потому что парень еще раз взвился вверх и прыгнул на них двоих. В лицо ему полетели пакеты с картошкой, брошенные Федькой, и это сбило нападение. Парень рухнул на пол, Федор вытолкнул Таис в коридор и с резким грохотом задвинул дверь. Створка тут же дрогнула от удара.

— Неси быстро ту дверь, что валялась в коридоре! — заорал Федор.

Яростный огонь в его глазах и дикие стуки в дверь заставили Таис придти в себя. Конечно, надо просто припереть дверь, чтобы она не открывалась. А после делать отсюда ноги. Еле подавив желание бежать без оглядки прямо сейчас, Таис с неимоверным трудом притащила тяжелую створку двери, что валялась в соседнем коридоре. Пришлось волочить ее по полу, и она мерзко скрежетала.

Федор держал дверь из последних сил. Пальцы его побелели, на лбу выступил пот. Замковые разъемы тут, видимо, не срабатывали. Щелчка не было, и дверь ходила ходуном под энергичными ударами. Приподняв ту створку, что притащила Таис, Федор закрепил ее на высоком пороге, уперев в небольшую дверную ручку. Отступил на шаг.

Дверь дрожала, но створка не давала ей возможности отъехать в сторону.

— Это его задержит. Пошли, бегом!

В этот момент из бокового коридора показался еще один мальчика. Худой, бледный и какой‑то странный. Он остановился, посмотрел на Таис и Федора и хриплым голосом спросил, медленно и с трудом выговаривая слова:

— Вы его видели, да?

— Кто это такой? — быстро спросил Федор.

Дверь еще раз дрогнула под градом ударов.

— Это Жека… он просто заболел… мы думали, что это болезнь… после заразились еще двое. Зря вы сюда пришли. Мы все заболели…

Парень попятился и, прежде чем исчезнуть в проеме, тихо добавил:

— Не ходите сюда.

— Как тебя зовут? — крикнул ему вдогонку Федор.

Ответа не последовало.

— Пошли поскорее отсюда. Он же сказал — заболели все. Федор, пошли, — Таис взяла друга за ладонь и потянула за собой.

Уйти отсюда поскорее. Так жутко ей еще не было, даже тогда, когда пятнадцатый палил в них около лифта. Тогда все было ясно и понятно.

А тут — что‑то страшное. И ответа на это страшное нет.

1.

На узкой скрипучей кровати уснуть невозможно. И кто придумал такие неудобные пружинки, переплетенные в прочную, но шумную сетку? Трясется всякий раз, стоит только пошевелиться.

Скрип — скрип, скрип — скрип. Одеяло слишком колючее и неприятное. Чужое одеяло, казенное, корабельное. У Эммы в ее каюте было такое мягкое, невесомое одеялко из пухового селектика, темно — синее с крошечными желтыми звездами. Удобное, теплое, большое. Можно завернуться с головой, подоткнуть под колени и под пятки.

А тут — коричневое, невзрачное, колючее и громоздкое. И пахнет так странно. Коридорами этими темными пахнет. Как можно жить в этих подвальных коридорах? Вот уж действительно "дети подземелья".

Но хуже всего, если они окажутся правы, и на Третьем Уровне нет взрослых. Бред какой‑то. Страшный сон, кошмарное наваждение. Эмме бы и в голову такое не пришло. Нет взрослых!

А кто тогда отдает распоряжения на станции? Кто организовывает производство? Кто отчитывается Торговой Гильдии? Если крейсеры приходят за товаром — а Федор говорил, что они действительно приходят — значит, взрослые должны быть. Хотя бы на этих крейсерах.