Хронос. Ледяной поход - Дмитрий Алексеевич Митюшин

— В чём дело, Том? — Полак с изумлением уставился на вбежавшего взъерошенного Макгуайра.

Джеймс уже, наверное, лет двадцать не видел друга в таком состоянии.

Директор ДАРПА рухнул в кресло и выпалил:

— «Ящик Пандоры».

— Что «Ящик Пандоры»? — не понял Полак.

— Сработал! — выдохнул Макгуайр.

— Что-о-о⁈ Ликвидация⁈ Воронцов… мёртв? — последнее слово директор прошептал.

— Нет, — Том тряхнул русыми волосами, переводя дух.

Директор «Ти-Эс-Эй» облегчённо вздохнул и вытер ладонью выступивший на лбу пот.

— Слава Богу.

— Всё гораздо хуже, Джеймс.

Полак вновь удивлённо уставился на Макгуайра. Что-что, а хуже ликвидации объекта быть ничего не может. Наконец Том внёс ясность.

— «Ящик Пандоры» передал шифрованное сообщение, что приступает к перезагрузке. Десять минут Воронцов не был под его контролем. Затем пошла загрузка. Через десять минут «Ящик Пандоры» сообщил, что перешёл в боевой режим.

— И что это значит?

Макгуайр покачал головой.

— Пока не знаю. Мои инженеры разбираются. Но всё дело в том, что он не должен перегружается ни при каких условиях. Там простейшая программа. Там нечему зависать и незачем перегружаться. И самое главное, Джеймс, десять минут! Десять, мать твою! Максимальное время перезагрузки — полсекунды.

— Чем нам это грозит? Стойкость шифра?

— Шифр стандартный. Он во всех открытых спецификациях. Русские наверняка перехватили сигнал и вскроют логику работы закладки. Правда, им это ничего не даст. Закладку можем удалить только мы.

— Ясно.

Джеймс побарабанил пальцами по столу.

— Что со Сваротти?

— Хроноволна, где оказались остатки группы, схлопнулась. О’Рэйли, Джексон и Талер на пути в Албанию. Плывут по Чёрному морю. Скоро вернуться.

— Хорошо. Воронцов?

— В недавней стычке с бандитами погибла его жена. Тебе докладывали, Анастасия Голицына стала его женой. Они повенчались. Сейчас Воронцов в подавленном состоянии. Ни с того ни с сего выхватил ствол и напал на Прилуцкого. К сожалению, не убил. Прилуцкий его обезоружил.

Полак надолго задумался. Наконец, спросил:

— Скажи, а перезагрузка «Ящика Пандоры» не может быть как-то связана с немотивированной агрессией Воронцова?

— Пока не знаем. Воронцов, судя по всему, напал на Прилуцкого во время перезагрузки, то есть в те самые десять минут.

Джеймс закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Что-то странное происходит. С одной стороны, перезагрузка. Ну и что? Ничего особенного не случилось. С другой, Макгуайр встревожен. Ладно. Он открыл глаза.

— Выясните, в чём дело. Работать без перерывов и выходных. Сколько нужно людей, столько и получишь. Если нужно допфинансирование, в сумме не стесняйся. Обо всём докладывать немедленно. Как только Сваротти появиться, сразу ко мне!

29. Программер Тоха

(ООО «Либерсофт»)

8 (21) декабря 1917 г.

д. Акимовка, Харьковская губерния

Тоха вошёл в сени, нарочито громко топая, чтобы стряхнуть с сапог снег. Бандиты в доме уже больше десяти минут. Что Анфиса успела им рассказать?

Глухие голоса за дверью, что ведёт из сеней на кухню, стихли. Программер потянул за деревянную ручку, открыл дверь и шагнул внутрь.

В прикрытом занавесками проёме, ведущим из кухни в горницу, возник здоровенный мужик лет сорока в чёрном полушубке, синих штанах с малиновыми лампасами. Сапоги начищены до блеска, что аж яйца отражаются, как говорил комроты, когда Тоха служил «срочку». Из-под серой папахи выбивается смоляной чуб. Сросшиеся густые чёрные брови над пронзительными серыми глазами наводят на мысль о «дорогом Леониде Ильиче». На лице чёрная поросль, ибо назвать это бородой язык не поворачивается.

Левую руку бандит положил на рукоять шашки. На правом боку — деревянная кобура с маузером.

— Ну, здравствуй, мил человек. Заходи, — он расплылся в улыбке, обнажая крепкие желтоватые зубы.

В хате натоплено и в верхней одежде жарко. Но бандиту, походу, по фигу. Тоха снял шапку и положил на стол. Шагнул, раздвинув шторки, в горницу. Бандит отошёл назад.

Анфиса сидит у комода в длинной синей юбке и белой блузке в голубой горошек. На плечах пёстрая шаль. Волосы собраны сзади в пучок.

Кроме женщины и здоровяка в горнице ещё двое. На всех модные галифе. Один усатый, чуть старше Тохи, в таком же чёрном полушубке, как у здоровяка. У второго, совсем пацана, вряд ли старше восемнадцати, полушубок бежевый. У обоих — шашки, а за спинами карабины. Оба в чёрных папахах. А вот сапоги, в отличие от здоровяка, не начищены.

Главный, похоже, вот этот, с маузером.

Тоха привычно оценил расклад сил. Ствол достать успеет. Самый опасный, кто может быстро вытащить оружие, пожалуй, здоровяк. Остальные воспользоваться карабинами не успеют.

— Кто такой будешь? — спросил старший.

Программер поглядел в серые глаза бандита.

— Гость. Остановился у этой доброй женщины. Временно. Она меня приняла, когда я почти замёрз. Выходила, не дала заболеть.

Тоха совершенно спокоен, что немного удивило его самого.

— Гля, дядьку Панкрат, — подал голос пацан, — гость? Ха! У Фиски!

— А документики у тебя есть, гость? — ухмыльнулся Панкрат.

Тоха кивнул и стал медленно расстёгивать полушубок. Из кармана рубашки вытащил паспорт и протянул старшему. Похоже, перед ним полные «чайники». Его стоило в первую очередь обыскать на предмет спрятанного оружия. А эти даже не чешутся.

Старший взял книжку и стал листать.

— Антон Алексеевич Колыванов, — нараспев прочёл старший, — ага. Выдана пятнадцатого января четырнадцатого года управлением полиции Санкт-Петербурга. Девяносто второго года рождения.

«Вот сейчас их можно всех валить, — мелькнула злорадная мысль, но Тоха её отогнал. — Трупы потом куда девать? Погода хорошая, солнечная. Наверняка соседи видели, что к Анфисе зашли трое. Зашли и не вышли. Я-то уйду, а у неё потом проблемы будут. Подождём».

— Звания крестьянского, — продолжил листать паспортную книжку бандит, — чернорабочий Путиловского завода. К воинской повинности негоден по расписанию болезней первой категории. Это что ж у тебя за болезнь такая?

— Диабет, — бросил первое, что пришло в голову Тоха, понятия не имея, что это за расписание такое, и входит ли его диагноз в упомянутое расписание.

— Женат. Жена — Анастасия Сергеевна Колыванова. Ага, венчался в Архангельской церкви с дочерью рабочего… ага… все положенные подачи уплачены. Ага. Законопослушный значит?

Тоха проигнорировал вопрос.

— Ну-ну. А жинка твоя хде, Антон Алексеевич Колыванов?

Программер чуть прищурился. Воспоминания о Насте болью отдались в сердце. Сдержал порыв выхватить наган и завалить всю троицу, лишь прохрипел:

— Неделю назад… комиссары в Харькове… застрелили.

— Вот оно как, значится! Что ж, соболезную. Оружие у тебя есть, Антон Ляксеич?

— Есть, — Тоха попробовал улыбнуться, — у комиссара, что жену мою убил, забрал.

Бандиты переглянулись. Улыбки исчезли с их лиц.

— А он прям так и отдал? — вскинул брови старший и потянулся к «маузеру».

Остальные медленно сняли карабины из-за спины. Пацан щёлкнул затвором.

«А вот теперь совсем плохо», — подумал программер, и, осклабившись, спокойно сказал:

— Нет, конечно, но я его уговорил, — и твёрдо посмотрел в глаза старшего.

Панкрат вытащил из кобуры «маузер» и направил в программеру живот.

— Покажи. Медленно.

Попаданец потянулся рукой во внутренний карман полушубка и достал револьвер.

— Не балуй, — бандит чуть надавил на спуск, выбирая свободный ход.

Тоха перехватил «наган» левой рукой за ствол и протянул бандиту. Остальные снова заулыбались и опустили карабины.

Панкрат принял револьвер и тут же, вытянув руку вперёд, прижал ствол «маузера» ко лбу программера.

— А вот сдаётся нам, мил человек, что ты из комиссаров али из дворян.

Если он думает, что этим может напугать программера, то глубоко ошибается. Что-то сдвинулось в душе Тохи после гибели Насти. Сейчас ему наплевать с высокой колокольни, убьют его или нет. Внутри холодная пустота. Он молча смотрит в глаза бандита. Тот чуть выбрал свободный ход спускового крючка. Программер даже не моргнул.

— Панкрат, не надо! — воскликнула Анфиса.

— Если сдаётся, — медленно проговорил Тоха, — ступай водки выпей, и сдаваться не будет.