Обет любви - Мэри Спенсер

– Но я вовсе ничего не имею против того, чтобы вы меня целовали, Эрик! Да я была бы счастлива, если бы вы целовали меня с утра до вечера! Только вот то… другое… что вы делали своим языком…

Эрик лукаво улыбнулся и чуть было не предложил показать ей, что это такое на самом деле. Но она была так невинна, так обезоруживающе наивна в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, что он понял – ничего не получится, он только напугает ее и заставит обратиться в бегство. Тяжелый вздох вырвался у него из груди.

– Я вообще не должен был бы целовать вас, миледи! Марго, неужели вы не понимаете, что это просто безумие?! Это же очевидно! Неужели вы не понимаете?

– Не понимаю чего?

– Что я не подхожу вам! Что я никогда не стану вашим мужем!

Она ласково коснулась рукой его щеки:

– Это то, мой Эрик, чему я никогда не поверю и что никогда не пойму! Да если бы ты родился от кошки с собакой, я бы и тогда любила тебя! И что бы ты сейчас ни говорил, это ничего не изменит!

Новое, незнакомое доселе чувство нахлынуло на Эрика. Счастье, пьянящая радость, освобождение и какой-то странный страх. Он не понимал, что это с ним, не понимал ее, эти слова, которые только что услышал, но не сомневался, что спорить с Марго бесполезно. Вместо этого он коснулся ее макушки, а потом со вздохом закрыл глаза и прижался щекой к ее голове. Они замерли… Так, в блаженном безмолвии, прошло несколько минут. Тонкие пальчики Марго пробежали по его щеке, и Эрик протянул руку, чтобы почувствовать бархатистую свежесть ее кожи. Загрубевшим пальцем он ласково коснулся ее глаз, губ, носа. Марго закрыла глаза.

Эрик догадался, что она ждет, чтобы он снова поцеловал ее, и с трудом заставил себя сдержаться. У него вырвался слабый смешок.

– Если на нас наткнется один из монахов, нас вышвырнут отсюда! А там, между прочим, дождь!

Но она вместо ответа лишь ниже склонила голову и еще теснее прижалась к нему всем телом. Марго просто упивалась счастьем, находясь в объятиях возлюбленного, но сам Эрик уже не сомневался в том, как ему следует поступить.

Он никогда до этого дня не любил ни одну женщину и не думал, что такое может когда-нибудь случиться. Конечно, в его жизни были женщины, которые много значили для него и которых он нежно любил, – его мать, сестра, две бабушки, тетка Мередит и кузины Кэтлин и Элизабет. Но никогда прежде Эрику не случалось любить женщину так, как он полюбил Марго. Даже его прежние юношески пылкие увлечения, та страсть, которую он питал к женщинам, время от времени согревавшим его постель с тринадцати лет, не имели ничего общего с тем восхитительным чувством, которое овладело им теперь. Эрик знал – ему никогда не придется назвать Марго своей, но по крайней мере он позаботится о том, чтобы она была счастлива. Он считал это своим долгом, таким же, как по отношению к отцу.

Эрик кашлянул.

– Джеймс и Жофре, мои братья, они… они прекрасные люди, образованные и уже давно возведены в рыцарское достоинство. Сам король недавно отличил моего брата Джеймса, так что никто не сомневается, что впереди его ждет блестящая карьера при дворе. Не думаю, что вам стоит всерьез принимать моего младшего брата Алерика, ведь он моложе вас и ему лучше погодить с женитьбой. Мне показалось, вы еще не привыкли к Жофре. Конечно, он мой брат, и я нежно люблю его, но вынужден признать, что порой он бывает необузданным и может не совсем…

Марго резко выпрямилась, высвободившись из его рук. Обхватив ладонями лицо Эрика, она твердо взглянула ему прямо в глаза:

– Т-ты опять заблуждаешься, мой Эрик. Я выйду т-только за т-тебя, и ни за кого больше! П-поэтому будь так добр, перестань рассказывать мне о с-своих братьях!

Она подарила ему еще один поцелуй, такой же неумелый и невинный, как и накануне ночью, потом чуть отстранилась, немного смешавшись, и снова приникла к его губам, на этот раз смущенно коснувшись его губ кончиком языка. Эрик закрыл глаза.

Когда он вновь открыл их, она уже смотрела на него, похоже, весьма довольная собой.

– Спокойной ночи, любовь моя, – пробормотала Марго, выскользнув из его объятий.

Слегка коснувшись своих губ, еще горевших от ее поцелуя, Эрик смотрел, как она взбегает по лестнице. Жгучая печаль и восторг терзали его.

– Кто-нибудь, – тихо сказал он, – должен научить целоваться эту женщину!

Последующие дни Марго провела, словно готовясь к осаде. Отыскав наконец возлюбленного, она принялась изучать его, попыталась нащупать слабые места, чтобы потом выбрать способ и захватить драгоценную добычу.

Эрик же чувствовал себя так, будто идет охота за редким зверем, только на этот раз этим зверем был он сам.

Первые подозрения зашевелились в его душе, еще когда он увидел ее в то самое утро, перед отъездом из монастыря Линсетт. Такого ощущения грозящей со всех сторон опасности Эрик не помнил со дня осады Шрусбери, но тогда по крайней мере он имел возможность встретить врага лицом к лицу. Теперь же все было иначе.

Марго знала, как поразить его в самое сердце, к тому же эта девушка была столь же хитра и коварна, как закаленный в битвах воин. Случись ей напасть на него с обнаженным мечом в руках, он бы знал, как защитить свою жизнь. А теперь Эрик был уже несказанно счастлив, если ему удавалось сохранять самообладание.

Когда она пожелала ему доброго утра – совершенно безмятежно, но с той спокойной уверенностью в голосе, безошибочно напомнившей Эрику манеру, с которой мать обращалась к отцу – в ее голосе тоже звучала безмятежность собственника, – он потерял покой. Со своей стороны он старался держаться бесстрастно, не выходя за рамки вежливости, поскольку бессонная ночь, которую он провел в монастыре, окончательно убедила его в том, что его святой долг – спасти Марго ради ее же блага. Увы, похоже, натянутый вид Эрика и его безукоризненные манеры ничуть не обескуражили Марго. Больше того, она просто-напросто не обращала на это ни малейшего внимания и продолжала держаться с ним так, словно они лет двадцать уже были мужем и женой и за эти годы успели привыкнуть к слабостям и чудачествам друг друга.

К тому же в это утро она прикрыла голову, завязав шаль так плотно, что Эрик так и не смог насладиться видом роскошного золота ее волос. Со стороны Марго, безусловно, это был довольно жестокий ход, и Эрику никогда не могло бы прийти в голову, что она способна на такое. Они опять ехали вместе, поскольку теперь он наотрез отказывался доверить ее жизнь кому бы то ни было, и один взгляд на нее, бледную, прекрасную в этом грубом платке, сводил его с ума, доводя до неистовства. Миля за милей тянулась эта нескончаемая пытка.

– Мне бы хотелось, чтобы вы оставили голову непокрытой, миледи, – наконец не выдержал он на следующий день.

Марго, которая держалась неестественно прямо, обернулась и взглянула ему прямо в глаза:

– Прошу п-прощения, милорд, но неужели эта шаль так оскорбляет ваш вкус? Д-давайте я повяжу ее немного туже, т-тогда у вас не будет причин т-тревожиться!