Тринадцать загадочных случаев - Агата Кристи

Молодой Лоример. В обоих случаях у него имелся мотив.Избавившись от своей невесты, он мог жениться на другой девушке. Однако в этомслучае совершенно непонятна жестокость выбранного способа. В наши днирасторжение помолвки — дело совершенно обычное. А вот в случае смерти сэраЭмброза он мог жениться на богатой наследнице. Тут, конечно, важно учитыватьфинансовое положение этого молодого человека, и, если сейчас вдруг выяснится,что его поместье было заложено, а миссис Бантри намеренно скрыла этот факт, япотребую назначить ей штраф.

Теперь миссис Карпентер. Эти ее безупречно белые руки и неменее безупречное алиби на момент сбора зелени почему-то сильно менянастораживают. У меня есть и еще одна причина не доверять этой даме, но ее япока подержу при себе.

Итак, если уж выбирать, я выбираю мисс Мод Уай. Против неедоводов больше, чем против других.

— Номер второй, — объявила миссис Бантри, указываяна доктора Ллойда.

— Думаю, вы ошибаетесь, Клитеринг. Вряд ли кто-то хотелубить девушку. Я совершенно уверен, что преступник хотел избавиться от сэраЭмброза. Сомневаюсь, что юный Лоример обладал достаточными знаниями дляосуществления такого плана. Я склонен считать, что все подстроила миссис Карпентер.Она в семье давно, прекрасно осведомлена о состоянии здоровья сэра Эмброза илегко могла заморочить голову Сильвии (которая, как вы сами говорили, быладовольно глупа). Ну вот, та по наводке миссис Карпентер и нарвала не техлистьев. Мотива, признаться, я здесь не вижу. Могу только предположить, чтокогда-то сэр Эмброз составил завещание, в котором была упомянута, и она. Этовсе имеющиеся у меня соображения.

Указательный палец миссис Бантри нацелился на Джейн Хелльер.

— Не знаю, что и сказать, — вздохнула та. —Ну, разве… Что, если сама девушка это и сделала? В конце концов, ведь это онаотнесла зелень на кухню. А вы говорили, что сэр Эмброз возражал против еезамужества. Ну, а после его смерти она получила бы деньги и спокойно вышлазамуж. О состоянии здоровья сэра Эмброза она была осведомлена не хуже миссисКарпентер.

Палец миссис Бантри медленно направился на мисс Марпл.

— Ну, теперь наша наставница, — сказала она.

— Сэр Генри уже замечательно все объяснил. Простозамечательно, — повторила мисс Марпл. — Доктор Ллойд, кстати, тожевнес существенные дополнения. Они все окончательно прояснили. Единственно, чтоон упустил… Но это сущие пустяки. И потом, не будучи лечащим врачом сэраЭмброза, он конечно же просто не мог знать, каким именно видом сердечнойнедостаточности тот страдал. Не так ли, доктор?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, миссМарпл, — недоуменно посмотрел на нее доктор Ллойд.

— Вы строили свое предположение на том, что сэруЭмброзу был категорически противопоказан дигиталин, так? Но ведь это еще ничегоне доказывает. Возможно, все было как раз наоборот.

— Наоборот?

— Ну да, вы же сказали, что его часто прописывают приболезнях сердца.

— Все равно не понимаю. К чему вы клоните?..

— К тому, что у сэра Эмброза должен был быть приличныйзапас этого лекарства. Так о чем я? Вечно не могу как следует сосредоточиться…Ах да! Предположим, вы собираетесь отравить кого-то дигиталином. Вам некажется, что в этом случае логично будет подстраховаться? Скажем, устроитьвсеобщее отравление листьями наперстянки? Надежно и просто. В любом другомслучае убийство обнаружится сразу, а единственная жертва общего пищевогоотравления вряд ли кого насторожит: доктор Ллойд уже объяснил нам, чтовоздействие яда — вещь совершенно непредсказуемая. При общей для всех картиненедомогания вряд ли кто догадается, что девушка получила смертельную дозунастойки дигиталиса или подобного ему снадобья. Дигиталин мог быть подмешан вкоктейль, в кофе — да куда угодно!

— Вы хотите сказать, сэр Эмброз отравил свою воспитанницу?Эту очаровательную девушку, которую так любил?

— Вот именно, любил! — подтвердила миссМарпл. — Вспомните Баджера с его молодой экономкой и не пытайтесь меняубедить, что мужчина шестидесяти лет не способен влюбиться в двадцатилетнююдевушку. Это случается сплошь и рядом. А такого деспота, как сэр Эмброз, этомогло подтолкнуть к совершенно непредсказуемым поступкам. Думаю, мысль, что онавыходит замуж, доводила его до безумия. Старик сделал все возможное, чтобыпомешать этой свадьбе, но ничего не добился. Мучительная ревность довела его дотого, что он решился на убийство — лишь бы она не досталась молодому Лоримеру.Вероятно, он все обдумал заранее: ведь наперстянку нужно сначала посеять,смешав ее с семенами шалфея, а потом ждать, когда она прорастет. Когда этонаконец случилось, он сам нарвал листьев и попросил девушку отнести их накухню. Страшно даже представить… Но, знаете, думаю, он все же заслуживаетнекоторого сочувствия: в его возрасте мужчины порой просто не способнырассуждать здраво, когда дело касается молоденьких девушек. Наш последнийорганист, к примеру… А, впрочем, не буду пересказывать всякие сплетни.

— Миссис Бантри, все так и было? — осведомился сэрГенри.

Миссис Бантри кивнула.

— Да. Я и представить ничего подобного не могла,считала, что это роковое стечение обстоятельств. После смерти сэра Эмброза вего завещании нашли адресованное мне письмо. В нем-то он все и рассказал. Незнаю, почему именно мне. Правда, мы всегда с ним ладили…

Наступило молчание. Миссис Бантри, приняв его за осуждение,поспешно добавила:

— Вы, наверное, думаете, я раскрыла чужой секрет?Ничего подобного! Я изменила все имена. На самом деле его звали вовсе не ЭмброзБерси. Разве вы не видели, как вытаращился на меня Артур, когда я произнеслаэто имя? Он поначалу вообще ничего не понял. Словом, как пишут иногда вжурналах или в начале романов: «Все имена в этой истории изменены». А настоящихвы никогда не узнаете.

— Я тоже кое-что вспомнила, — сказала ДжейнХелльер, и ее красивое лицо осветилось улыбкой ожидающего похвалы ребенка. Отэтой улыбки приходила в неистовство лондонская публика и млелифоторепортеры. — Это произошло, — она немного поколебалась ирешительно закончила: — с моей подругой.

Все заметно оживились. Поскольку Джейн Хелльер быларешительно не способна искренне интересоваться кем-то кроме себя, полковникБантри, его жена, сэр Генри Клитеринг, доктор Ллойд и мисс Марпл тут же решили,что «подруга» — это сама Джейн и есть.

— Моя подруга, не стану называть ее имени, —продолжала Джейн, — была актрисой. Очень известной актрисой.

Никто не удивился. Разве что сэр Генри Клитеринг задумался,надолго ли ее хватит помнить, что нужно все время говорить «она», а не «я».